Блог Евгения Степанова. 2009 г.
07 Декабря
Другие номера в работе.
Мало прислали восьмистиший, заумных стихов и сонетов. По-прежнему жду.
Господи помилуй вас
ст. Удельная
Абсолютно современный поэт. Вот стихотворение 1781 года. Невероятно!
Бросим мудрости умы;
Если девушки тигрессы,
Будем тигры так и мы.
Как любиться в жизни сладко,
Ревновать толико гадко,
Только крив ревнивых путь,
Их нетрудно обмануть.
У муринов в государстве
Жаркий обладает юг.
Жар любви во всяком царстве,
Любится земной весь круг.
Спасибо сказали глаза моих сестер-коров.
Спасибо сказали глаза моих братьев-быков.
Спасибо сказали глаза моих друзей-кабанчиков.
Спасибо сказал начальник управления кардиологии моего организма,
Спасибо сказал начальник управления пищеварения моего организма.
Мой рацион теперь скромен:
Вода, сухофрукты, капуста, трава…
Человеку так мало надо.
Я полностью отказался от вина и водки.
Спасибо сказал начальник управления мозговых извилин моего организма.
Спасибо сказали другие начальники управлений.
Я полностью отказался от мата в речи.
И сам себе сказал спасибо.
Со временем я должен научиться питаться от солнечной энергии и летать.
ст. Удельная
Сейчас говорить не могу.
В телефон только мычу.
02 Декабря
захлебываться в словах
тонуть в метафорах
радоваться буйству красок
но я так не умею
я бы хотел писать стихи как Борис Слуцкий
чеканить слова как шаг
приравнивать их к штыку
вбивать точно гвозди
но я так не умею
я бы хотел писать стихи как мой лучший друг Юра Милорава
нарушать синтаксис
сдвигать смыслы
заставлять слово звучать по-новому
но я так не умею
мне остается писать так как умею я сам
ст. Удельная
— О!!!!!!!!!!!!!!!!
— Да-да-да!!!!!!!
26 Ноября
спасибо за то что писала мне письма
спасибо за то что думала обо мне
спасибо за то что смотрела в мою сторону
сейчас после болезни я заново учусь ходить
заново учусь говорить и почти ничего не помню
помню только твои большие голубые глаза
всепрощающие и смотрящие в мою сторону
Трубниковский переулок
Вел вечер Кирилл Владимирович Ковальджи.
За Ковальджи надо ходить и записывать афоризмы.
Врет, как очевидец.
Пришлет завтра.
Тираж будет через неделю-полторы.
19 Ноября
длинная и тощая как спичка
женщина удобная как вещь
умная красивая москвичка
дяденька согнутый от тоски
спрятавшийся в кущах интернета
парочка достойная строки
парочка достойная куплета
Большой Знаменский переулок
И вот ты стал взрослым. И отвечаешь не только за себя.
И ты говоришь: «Здесь мое место. Я с него не сойду. Я буду делать свое дело, пока у меня есть глаза и руки».
Ангелы спускаются к тебе, касаются своими длинными крыльями и (пока) улетают.
Большой Знаменский переулок
Даже не рассказала сегодня о своей театральной премьере в крупнейшем берлинском театре (она прошла в воскресенье, 15 ноября). Хотя об этой премьере написали многие немецкие газеты.
Каждый раз благодарю Бога за то, что он сподобил меня уйти в частный бизнес. В частном бизнесе я научился работать круглые сутки. И поэтому кое-что сумел сделать.
17 Ноября
О чем (о ком) у меня уже есть наброски?
- Однострочная поэзия
- Восьмистишие
- Сонет
Комбинаторика
- Палиндром
- Анаграмма
- Заумь
Другие жанры
- Верлибр
- Визуальная поэзия
- Листовертни, лингвогобелены, кругометы
Рифма
- Паронимическая рифма
- Составная рифма
- Перекрестная и обводная рифма
Семантика стиха
- Тема любви
- Тема смерти (эсхатологическая лирика)
Персоналии
Классики
- Оболдуев
- Заболоцкий
- Высоцкий
- Липкин
- Айги
- Некрасов
- Хвостенко
- Ханьжов
- Прасолов
- Левитанский
- Губанов
- Слуцкий
Современники
- Кедров
- Соснора
- Вознесенский
- Евтушенко
- Ахмадулина
- Буковская
- Лен
- Бирюков
- Дидуров
- Евгений В. Харитоновъ
- Беликов
- Бояринов
- Гандлевский
- Прокошин
- Коровин
- Бек
- Гринберг
- Кузьминский
- Оболикшта
- Санников
- Ивкин
- Милорава
- Чернов
- Арутюнов
- Кудимова
- Влодов
- Дрожащих
- Филиппова
- Цой
- Рыжий
- Альчук
- Лукомников
- Казанцев
- Байков
- Нечаев
- Грауз
- М. Кузьмин
- Мирзаев
- Земских
- Филиппов
- Цветков
- Лесин
- Емелин
- Монахов
- Поздняев
у(при)вела путеводная нить
по какой модерновой мобиле
мне товарищи вам позвонить
там наверное солнце и розы
там наверное тишь благодать
а про здешние метаморфозы
я теперь предпочел бы молчать
помолчим пообщаемся молча
хоть земные слова хороши
но милей электронная почта
электронная почта души
Трубниковский переулок
16 Ноября
10 ноября мы подписали договор с Н. Б. Ивановой.
Уже начали работать.
захлебываться в словах
тонуть в метафорах
радоваться буйству красок
но я так не умею
я бы хотел писать стихи как Борис Слуцкий
чеканить слова как шаг
приравнивать их к штыку
вбивать точно гвозди
но я так не умею
мне остается писать так как умею я сам
ст. Удельная
ст. удельная
томили но
то — милино
любе рцы
любер цы
о воре перово
казанский вокзал
ст. Удельная
— Не хочу.
10 Ноября
Спрашивает меня, что я отобрал для очередного номера из той подборки, что они с Ольгой Логош (шеф-редактором) прислали.
Я отвечаю, что почти все вошло в номер.
Дима:
— А Гомер в переводе Х.?
— Нет, Гомер не вошел.
— Почему?
— Ну, это слишком сложно для моего интеллектуального уровня. Не забывай все-таки, что я в прошлом боксер и чемпион Москвы по хоккею с шайбой. Вот когда Саша Либуркин пишет рассказ «О пользе проституток» тут мне все понятно. А Гомер…
Диму мои аргументы устроили.
Я собрал совещание и тихим голосом, подло улыбаясь, сказал, что для Марины наступающая суббота не выходной день, а рабочий.
И объяснил — почему.
Больше я ни на кого не кричу. Только штрафую.
Ошибки допускают все. Но не все их исправляют. Я исправляю.
Чувачок все делал плохо.
Плохо издавал газеты и журналы.
Плохо делал сайты и рекламу.
Плохо, плохо, плохо…
Но Чувачок преуспевал.
Все остальные работали еще хуже него.
«Вам нужна агитация, а не литература».
(Из фильма «Исаев»)
Трудно себе представить более живого и самоироничного человека, чем ушедший от нас М. Л.
— Сколько через полгода набежит?
— 47 евро.
— Спасибо, до свидания.
Я думал, что мы единый организм.
Ты ушла.
Через два часа я о тебе забыл.
Нет, я точно робот.
Чувствую себя богачом.
02 Ноября
навечно
мечта
ст. Удельная
и лежу икая
вот какая кака я
вот какая
ст. Удельная
30 Октября
ван-гог
осина муссолини
Трубниковский переулок
марлен
Трубниковский переулок
подготовка к смерти
смерть
начало новой жизни
улыбнись
Трубниковский переулок
29 Октября
ясно-видение
солнце ассоль
сон
улыбка до ушей
без причины
нет мертвечины
ст. Удельная
печка остыла
холод соединяет тела
два тела = одна душа
жизнь
подготовка к смерти
смерть
самый сильный микрофон поэта
не отвечать на удар
значит ответить
от-
давать
ст. Удельная
Она правильно говорила о том, что поэзия — сестра веры.
Еще Олеся Александровна говорила, что поэзия радостна. Имеет целебное свойство. Спасает от депрессии.
Как пример Николаева привела стихи Пушкина: «Мороз и солнце; день чудесный!»
Очень хороший пример.
Она согласна с Олесей Николаевой, что поэзия имеет целебные свойства.
— Я лежала в больнице, — рассказывала Наташа. — Начала писать стихи — и все мои болячки прошли.
Стихотворная автотерапия.
В частности, О. Николаева написала о том, что государство должно поддерживать толстые журналы. И перечислила их — «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь», «Наш современник»…
На семинаре в Липках я сказал Олесе Александровне, что неплохо бы поддерживать и другие толстые журналы, например, своекоштные «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Крещатик» и т.п.
Она не возражала.
Рецензия, на мой взгляд, не удалась.
А. Ганиева, в частности, пишет:
«Ведь Андрей Василевский сам зовет себя критиком-редактором, а не поэтом».
У меня вопрос: если поэтом себя не считаешь (не зовешь), зачем печатать стихи в престижном журнале «Новый мир»?
Алиса Ганиева продолжает: «Что касается поэзии, то Василевский о своем творчестве скромно говорит – «стишки»».
У меня опять вопрос: «Зачем печатать стишки в «Новом мире» и «Арионе»? Зачем издавать книгу?
Или это кокетство? Но тогда следует вспомнить, что уничижение паче гордости.
Еще цитата из рецензии А. Ганиевой: «Кстати, по поводу публикаций Василевского в собственном журнале раздраженно высказывается другой главред и поэт. При этом аргументы приводятся следующие: дескать, почему Василевский печатает сам себя, тогда как в общенациональном «Новом мире» годами не появляются… далее следует довольно субъективный и разношерстный список, в котором рядом с Вознесенским, Ахмадулиной, Ваншенкиным значатся сомнительные личности вроде литфункционера Бояринова».
У меня еще один вопрос к уважаемой А. Ганиевой: а что, функционер, чиновник не может быть талантливым поэтом?
Гете был министром, Тютчев послом, литературным функционером был Симонов… Даже Пушкин служил…
Это не мешало им быть хорошими поэтами.
Владимир Бояринов — хороший поэт. Не буду сейчас это доказывать. Я о нем уже писал, аргументы приводил. См. мою рецензию в журнале «Дети Ра», № 4, 2009.
К нам подходит Андрей Василевский. Здоровается. Говорит мне:
— А ты где ходишь? Я тебе хотел дать слово как главному редактору «Детей Ра».
Я от всей души поблагодарил и ответил, что потом выступлю. Сейчас, извини, вышел покурить.
Андрей кивнул и спокойно отошел.
У Гали К. глаза на лоб от удивления полезли:
— Ну у вас и отношения! В печати ругаете друг друга, а в жизни не конфликтуете.
Я даже удивился:
— Что же тут странного? Мы отстаиваем в печати разные точки зрения. Это не значит, что мы плохо относимся друг к другу.
Люди пишут (говорят) только о тех, кто им не безразличен. А ч т о мы пишем — это уже второй вопрос.
Оппоненты в метафизическом смысле едины.
Он, в частности, сказал о том, что творчество Михалкова, Алексина, Баруздина — это макулатура.
Мне стало не по себе.
Говорить подобные слова ни к чему. Тем более если этих людей нет рядом. Тем более если двоих из них уже нет в живых.
Зачем понапрасну сотрясать воздух?
Я помню слова одного мудреца: если ты выстрелишь в прошлое из рогатки, будущее выстрелит в тебя из пушки.
Миша Бузник познакомил меня с актером Виктором Проскуриным.
Я стал восхищаться фильмом «Выйти замуж за капитана», где он сыграл главную роль.
Виктор сказал:
— Вот что значит профессиональный режиссер! Мельников!
Фильм действительно замечательный.
Враг у меня — только я сам.
— У нас несколько лет назад появился маленький петушок. Он влюбился в одну молоденькую курочку. Они ходили по деревне парой. Положат головы друг дружке на шеи и гуляют. Потом этого петушка отдали в другой курятник. Но он там на кур не обращал внимания. Все вздыхал по своей курочке.
Кончилось все грустно и банально. Петушку отрубили голову. И сварили из него суп.
— Мои куры долгое время жили без петуха. А когда появился внук Толик, они стали его принимать за петуха. Он их очень любил. Всех погладит, возьмет на ручки.
Куры неслись, как никогда.
Пришли Сергей Захаров, его аккомпаниатор Александр Каган, Генеральный директор МГО СП России Владимир Бояринов, Константин Кедров, Елена Кацюба, Михаил Бойко, Алексей Казаков, Юрий Перфильев и многие другие.
Сережа спел, ответил на многочисленные вопросы. Потом фотографировались. Потом пили и закусывали. В 12 ночи я за всеми убрал.
На следующий день уже вышла статья в «Вечерке».
09 Октября
идут крича гип-гип-ура
мои друзья-дегенераты
денатураты пьют с утра
а я иду куда подальше
сквозь италийскую тайгу
хотя ботинки просят каши
остановиться не могу
бредя дорогами земными
я вижу рыжий пилигрим
как римини укрылся в риме
а в римини укрылся рим
я вижу мир прозрачней пленки
прозрачней h20 в реке
я вижу дедушку в ребенке
ребенка вижу в старике
я вижу черного парнишу
он будет править не сейчас
а больше ничего не вижу
что должен видеть третий глаз
Римини
06 Октября
Откликов много. Многие хвалят, некоторые ругают. Потом прокомментирую.
— Женя, вот ты наезжаешь на Василевского за то, что он печатает себя и свою жену в «Новом мире», но ты ведь тоже себя печатаешь в «Детях Ра».
Вот что я ответил:
— Я создал свой журнал с нуля. Построил его как дом собственными руками. В этом доме и живу. И других авторов в него приглашаю. Что ж ты хочешь, чтобы я из своего дома ушел? А «Новый мир» создан поколениями российских (советских) писателей. Г-н Василевский пришел в уже построенный дом.
В этом наша принципиальная разница.
…Кстати, моя первая и единственная поэтическая публикация в традиционном толстом журнале состоялась более 20 лет назад — в «Дружбе народов», в № 3 за 2009 год. Напечатала Татьяна Бек.
А если бы я не создал свой журнал (журналы)?!.
Поэзия — это способ не сойти с ума.
Вообще литературное творчество — способ не сойти с ума.
Гениальный артист. Голос, умение держаться на сцене, судьба.
Ни с кем его не сравню.
И вот его-то и нет на экранах телевизора.
Говорю ему:
— Ты даешь залу столько энергии и сил!
Сережа отвечает:
— А зал мне!
в конференц-зале, в 19.00.
Аккредитация журналистов по тел. (495) 697 06 89.
отдаешь все что имеешь
нет все равно ругают
ст. Партизанская
Во сне пишу стихи.
Но добрые люди рассказывают, рассказывают…
Это мое первое личное яблоко. Я его вырастил.
А большой сад я купил.
— Борис, не жри березку!
— Борис, сволочь, не прыгай на забор!
…Оказывается, соседи завели козла и коз.
(Я не был на даче три месяца.)
Сам черный, грудка беленькая.
Все соседские кошки от него родили котят.
Мурзей сейчас отощал, шерстка поистрепалась. Но мышей ловит. И приносит своим котятам. В разные дома.
…Я стараюсь учиться у кота Мурзея.
(Буратино, фильм «Приключение Буратино»)
(Карабас Барабас, фильм «Приключение Буратино»)
Общался с К. Кедровым, Е. Кацюба, И. Яркевичем, С. Мнацаканяном, К. Ковальджи, Е. Бунимовичем, Гр. Кружковым, В. Рабиновичем…
Поздоровался с О. Кучкиной, А. Битовым, Л. Улицкой…
Столько поистине великих писателей — каждый раз в ПЕНе у меня разбегаются глаза…
Бак читал стихи на русском, польском и украинском.
После вечера беседовал с Андреем Коровиным и Ингой Кузнецовой.
24 Сентября
Там есть такие великолепные строки:
И встречал Пастернака,
На даче его
Навещал постоянно.
Бежал он ко мне,
Брал в охапку, как брата.
И память о нем
Сохраняется свято.
О том, что Пастернак, завидев Бокову, бежал к нему. Или за ним?
Что он хотел ему сказать?
…Вспоминается уникальный фильм «Сергей Есенин». Борис Пастернак, согласно представлениям авторов картины, любил избивать поэтов. Особенно Есенина. Делал он это весьма профессионально — хуками, апперкотами и т.д.
Может быть, Пастернак бежал за Боковым, чтобы тоже ему наподдать… Ну хотя бы за неудавшиеся строчки.
Наподдаст, а потом возьмет «в охапку, как брата».
А вообще — шутки в сторону.
Виктору Федоровичу Бокову — 95 лет. В этом возрасте человек может писать все что угодно и как угодно. Это уже подвиг.
Собрали о нем высказывания.
Алейникову доступны выдающиеся озарения. И думаю, несомненно, эти озарения коснутся его в недалёком будущем самым явным образом.
Я считаю Владимира Алейникова первым поэтом на сегодня.
Считаю, что Владимир Алейников - самый из нашей плеяды подлинный, глубокий и молодой.
Алейников - это не человек, не тело, не член общества - это облако. Облако поэзии. Надо поймать его в переплёт.
Я считаю его великим человеком, великим другом и великим поэтом.
Выход книг Владимира Алейникова будет событием. Алейников выиграл своё сражение и чётко держит свою дистанцию в русской поэзии.
В стихах Евгения Степанова каждая строчка — гениальная.
В каждом — добро.
И в каждом — зло.
А вот ситуации в жизни разные. И желательно не попадать в ситуации, когда зло (в тебе!) окажется сильнее добра (в тебе).
А вообще, все хорошие, когда не затрагивают их интересы.
Ничего скоро вернется Андрей, мой зам. — я ему нажалуюсь.
Какой-то я чересчур хороший.
Спросил его:
— Вы читали мое интервью в «Экслибрисе?» Я там, в частности, пишу, что Ахмадулину не печатает «Новый мир».
Он сказал:
— «Знамя» печатает.
У нее абсолютно иконописное лицо.
Разговорились.
Она меня поразила.
Живут они предельно скромно. Денег не хватает.
Ее муж (актер) — без работы, пробиться не может.
Меценатов у этого знаменитого художника нет.
Вера — тоже художница. Ее брат (Иван) расписывает храмы.
Ходил за грибами (дача отца в лесу), нашел несколько лисичек и три груздя. Грибы сошли.
Много и хорошо говорили с отцом.
Миша сказал, что книга хорошо расходится.
21 Сентября
Ищу очки, потом нахожу их у себя на носу.
Длилось это минуту-две.
Вчера искал очки минут десять. И обнаружил опять-таки у себя на носу.
Хуже другое.
Иду намедни домой по Арбату, говорю по телефону, а сам думаю: где же мой телефон? Не оставил ли я его в «Му-му»?
Это уже совсем плохо. Это первые признаки маразма.
Надо отдыхать.
В Удельную на выходные (19-20) не поехал. Остался в Москве. Очень это нехорошо.
15 Сентября
Впечатлений много. Описывать некогда.
Жизнь идет по кругу.
По кругу — но все-таки в тупик.
Не буду скрывать, «Читальный зал» возник под влиянием родственного и дружественного проекта «Журнальный зал».
Ничего нового мы не изобретаем. Мы объединяем в единое литературное Интернет-пространство достойные, на наш взгляд, издания.
«Читальный зал» — широкий проект. Мы печатаем не только новинки толстых журналов, мы печатаем новинки тонких журналов, альманахов, Интернет-изданий, небольших издательств.
Убежден, что мир литературы должен быть многополярным. Только тогда читатель сможет составить адекватное представление о современной изящной словесности.
Проект будет расширяться. Уже поступили заявки на вступление в «Читальный зал» целого ряда изданий из России, стран ближнего и дальнего зарубежья.
Я хлопал дверью, она кричала.
Я уже не помню, из-за чего все это безобразие началось.
В общем, я свинья.
Жду мести.
Это, конечно, безобразие.
Отдыхать необходимо.
Отдых — важнейшая часть профессии бизнесмена.
И вот — сентябрьский круиз по Волге.
Это счастье. Это покой, умиротворение, чайки, вода, ночные закаты.
Это старинный и величественный, как сама святая Русь, Ярославль.
Это шумный, напоминающий Москву, Нижний Новгород.
Это уютный и родной город Чебоксары — я там закончил университет.
Впечатлений много.
Пусть их выразит мой фотоаппарат.
См. фоторепортаж в газете «Литературные известия», в этот четверг, 18 сентября.
Он — в прошлом охотник — интересно рассказывал про медведей.
Медведя, оказывается, днем увидеть практически невозможно. Он — очень умный и осторожный зверь — выходит на промысел ночью. Выходит на ячменные поля. Там его и поджидают охотники. Причем подкрадываются к нему в носках — иначе нельзя. Услышит.
— Когда охотишься на медведя, — рассказывал Саша, — не очень понятно, кто на кого охотится. Если ты стрелял в медведя и не попал, то шансов выжить у тебя не много. Медведь бегает в разы быстрее собаки. Сказать, что он бежит, значит, ничего не сказать. Он летит. И по деревьям не лазает. А взлетает на них.
Если медведь летит на тебя, не наложить в штаны практически невозможно. Убежать нельзя. Можно попытаться еще один раз выстрелить. Третьего раза, как правило, не бывает.
Очень опасна медведица с медвежатами. Она иногда — случайно — выходит днем на прогулку, натыкается на грибников. И тут не до шуток. Медведица их не понимает. За медвежат готово горло перегрызть любому. Даже тем, кто не имеет к охоте никакого отношения.
— Медведи очень похожи на людей, — продолжал Саша, — кисти рук, строение черепа и т.д.
…Рассказал про Сашу и медведей Настюшке.
Она чуть не плачет:
— А зачем он на мишек охотится?!
Вижу: полыхает яркий красивый закат. Точно на Волге.
Пригляделся: это большой телевизионный экран показывает.
Закаты в Москве только по телевизору.
Я, конечно, пытался произвести на них впечатление.
Сейчас принято хвалиться богатством.
Поэтому я рассказывал о своих апарт-отелях на Западе, могучем издательстве и т.д.
В общем, хвастался.
Но однажды мне весь кайф обломали.
Моя старинная подруга Оксана М., которая случайно оказалась на том же круизе, сказала в присутствии многих:
— Степанов, я твои байки слушаю уже двадцать лет. Ты это все заливал, когда мы еще работали в газете «Семья».
В общем, облом.
Пришлось вечерами любоваться исключительно закатами.
Двадцать лет назад и мы с моим другом Юрой были такими же.
Теперь Юры нет. А мне, кажется, пора переходить на тренерскую работу.
Работы все больше.
А сна все меньше.
02 Сентября
Ляпис-Трубецкой
не еси э-гей
я наверно бай и гой
но зато не гей
я любил тебя нагой
ты — под зад ногой
стала бабою ягой
черною каргой
ничего я не изгой
как его ни крой
мир под радугой-дугой
на секунду мой
этот мир эмир 3D
желтый как песок
красный точно каркаде
и вишневый сок
этот мир звенит дзынь-дзынь
я живу трень-брень
гулеванная теплынь
длится целый день
1.09.2009
01 Сентября
ажитотаж
ст. Удельная
Пусть это будет моим вкладом в русскую литературу.
27 Августа
Называется «Как философствуют кувалдой.
Юрий Кувалдин о бессмертии, вечном возвращении и тайном имени Бога».
Вот фрагмент этого сенсационного интервью.
– Рассказывают, что вы перессорились со всеми толстыми журналами. Как это произошло?
– Я враг номер один всей этой шоблы. Я же много лет в толстых журналах печатался, но ушел оттуда, когда понял, что там сплошная заказуха идет. Вместо того чтобы играть по их гнусным правилам, я решил создать свою школу, свой журнал. С тех пор я ищу своих авторов, которые гораздо интересней тех, что раскручиваются толстожурнальной коррупционной тусовкой. И печатаю их в «Нашей улице».
– Но…
– Вот я недавно прочел вашу разгромную статью о Прилепине. Зачем вы ее написали? Вообще не надо писать о нем. Это не литература!.. Хотя с другой стороны, может быть, и правильно, что написали. В этом тухлом болоте надо уметь сжигать мосты.
Мой совет молодым авторам: уходите от авторитетов! Как сказал Мандельштам, «чужих богов не надо славить». Надо опираться только на себя и верить в себя. А сегодня сложилась ситуация, когда ходят некими тусовками.
Я долго сотрудничал с толстыми журналами, давал новые вещи. Потом произошла история с Юрой Малецким, великолепным писателем, который как устроился на работу в «Новый мир», так зарядил мою новую вещь – повесть «Вавилонская башня». Роднянская и все остальные встали на дыбы и выжили из журнала Юру Малецкого. Это замкнутая корпорация. Я прекратил с ней все отношения.
– Если бы у вас была возможность вступить в эту корпорацию, вы бы вступили?
– Нет, я очень вспыльчивый человек, искренний, говорю, что думаю. Там этого ни в коем случае делать нельзя. Там царит сплошная мимикрия, конформизм. Они не пишут, а работают в литературе. К счастью, литература стала недоходным делом. Проходимцев поубавилось. Но оставшиеся проходимцы вот уже двадцать лет пытаются удержаться наплаву за счет присвоения госбюджетных и прочих денег, путем раздачи различных премий.
– Двери «Нового мира» после громкого скандала закрылись для Владимира Шарова. Теперь он постоянный автор журнала «Знамя». А вы каким-то образом перессорились со всеми…
– Да, со всеми, потому что это очень тесная корпорация, которая живет за счет государственных субсидий. Они могут существовать только как сообщество, а писатель не может существовать в сообществе. Писатель, если он действительно писатель, представляет только самого себя, а не какой-то клан.
Я создал журнал «Наша улица». Вышло сто номеров на бумаге. Сейчас, в связи с кризисом, он выходит в виртуальном пространстве, но это и хорошо. Это еще раз доказывает, что слово нематериально. Макс Волошин говорил о трагедии материальной культуры: все материальное трагедийно, все исчезает: бумага, горы, вода, все исчезает, возобновляется. А слова, метафизика, – они вечны. Вечный двигатель давно придуман. Это Бог, это Слово. Без слова ничего не движется в ноосфере.
– Как?! Вы вообще бы лишили толстые журналы государственной поддержки?
– Конечно. Чтобы они были в равных условиях со мной, с журналом «Наша улица». Но мой журнал может существовать без государственных субсидий, а они бы сразу рассыпались.
Я как-то зашел в «Новый мир», а там пять сотрудников, огромных мужиков, ходят по редакции. Что они там делают? Им бы бревна, уголь разгружать. Я один создаю журнал, ведаю издательством, пишу романы. А там люди только обозначают свою деятельность. Причитают: что с нами будет? Ах, закроется журнал, на что же мы будем жить?»
Интервью, это, на мой взгляд, ругательное. И бездоказательное. Спорить надо с фактами в руках.
И обобщать не стоит. Толстые журналы — не шобла, даже если они кому-то не нравятся.
Толстый журнал толстому журналу рознь.
Более того, даже работа разных отделов в журналах отличается.
Вот, например, отдел поэзии журнала «Знамя». Замечательная поэтесса Ольга Ермолаева там работает 30 лет. И печатает очень хороших поэтов (забывая, кстати, о себе). И Вознесенского, и Ахмадулину, и Ваншенкина, и Сухарева, и Еременко… И молодых, и провинциалов.
А вот отдел поэзии «Нового мира».
Здесь в ХХ1 веке — не устану напоминать! — н и р а з у (!) не напечатаны ни Вознесенский, ни Ахмадулина, ни Ваншенкина, ни Сухарев, ни Еременко…
Зато за указанный период напечатаны следующие поэты: Андрей Василевский (три раза), его супруга Ирина Василькова (восемь раз), сотрудник редакции Владимир Губайловский (восемь раз). И т.д. И это только стихи.
Вот в связи с этим уместно вспомнить про государственные субсидии, о которых пишет Ю. Кувалдин.
Дело в том, что государственные субсидии формируется (в том числе) из денег налогоплательщиков, то есть наших с вами. Если «Новый мир» получает государственные субсидии, а печатает стихи собственных сотрудников и жену главного редактора (пусть она даже очень талантлива!), а не печатает признанных во всем мире поэтов, которые давно стали живыми классиками, тогда здесь вопросы не могут не возникнуть...
Я совершенно не против стихов Андрея Василевского, Ирины Васильковой или Владимира Губайловского, но хочется прочитать в национальном журнале и других поэтов, не менее известных. И, возможно, не менее талантливых. Вознесенского, Ахмадулину… Есть-есть на Руси поэты.
Скажу решительно и официально: «Дети Ра» не против «Нового мира». Как можно быть против журнала с такими великими традициями, журнала, который создавали своим талантом и произведениями Твардовский и Солженицын, Лакшин и Виноградов, Белов и Залыгин!.. Я преклоняюсь перед этим общенациональным журналом.
Но политика нынешнего «Нового мира» в области поэзии вызывает у меня горечь и недоумение. Хотя лично ко мне там относятся не так и плохо. Редактор отдела Павел Крючков в свое время лично позвонил мне и предложил опубликоваться на страницах «Нового мира», составил мне подборку и прислал по электронной почте стихи, отобранные для журнала. Никто ее до сих пор не «зарубил». А если составить выборку из процитированных в «Новом мире» моих текстов, то получится маленькая брошюра. Цитировались там, кстати, и стихи. Дело, конечно, не во мне. Я, слава Богу, не забыт, не заброшен. Мне, простите за высокий штиль, за державу обидно. За великую державу русской поэзии.
24 Августа
ноги болять
пилять
Ст. Выхино
учился
женился
добился
угомонился
Ст. Перово
17 Августа
может я ротозей
и врагов точно грязи
и не видно друзей
и какая-то малость
вроде скопища бед
— это просто усталость
ты живешь триста лет
Воронеж
lego
рифмованные стихи
Воронеж
Он святой.
Я людей не убивал.
Но я тоже воюю за правое дело.
Или я должен смириться с тем произволом, который вижу?
миллионер шура живет без бабы
миллионер шура живет в поезде и самолете
миллионер шура тратит почти все на благотворительность
милиционер юра не любит миллионера
милиционер юра хочет заарестовать миллионера
милиционер юра читает стихи дмитрия а. пригова
и пляшет гопака
Воронеж
очень быстро видать селяви
на какой-то малюсенькой флешке
уместились мыслишки мои
подождите ведь я еще мальчик
я еще в непорочной поре
я гоняю резиновый мячик
на кусковском родном пустыре
подождите ведь мы еще с братом
не доделали маленький плот
и вигвам не воздвигли за мкадом
подождите но время не ждет
ст. Удельная
10 Августа
их шесть
их два
Попугай облюбовал очень правильное местечко.
Я, как всегда, преувеличивал.
Анечка — преуменьшала.
Анечка считает, что у этого попугая небогатые жизненный опыт и кругозор — он ничего, кроме клетки, не видел.
Я считаю, что он, сидя на порожке, все-таки многое видит. Тем более Андрей клетку с ним (попугаем) таскает за собой повсюду.
— Значит так, старик. Начинаем новый проект. PR-проект. Ты будешь одним из организаторов. Организатор ты хороший. А вот пишешь дерьмово. Ты пишешь речи, как сухарь — у тебя нет никаких красок. Так что писать будет кто-то другой. А ты занимайся своим делом. Ты чинуша. Вот и руководи.
Я обалдел. Чиновник высокого ранга считает меня чинушей. Как же я вжился в эту среду! Мимикрировал. Рассказал об этом Анечке. Мы долго смеялись.
Пиьиьиьиьиь
Лпрлплплплп
Лплплплплпл
Да, Гера, моложе не становимся.
Но вот кольнула vtyz мысль.
Я за нее уцепился и пишу...
Даешь осмысленные палиндромы!
Я решил возглавить движение «Новая семантика палиндромов».
Хватит пудрить мозги человечеству зеркальной тарабарщиной!
Действительно, хватит...
Во всем, даже в перевертнях, я уверен, есть прозрачный смысл,
который дорогого стоит.
Он не лежит на поверхности зеркальных слов. Он — в глубине!!!
И начнем с самого простого. С какого-нибудь классического палиндрома.
Подыщем для него новый контекст...
Кстати говоря, контекст уже найден. Он, в принципе, под рукой.
200 лет Гоголю... Николаю Васильевичу...
Ах, какой замечательный и, главное, осмысленный, палиндром
рождается у вас на глазах, Евгений!
Аплодируйте!!!
А РОЗА УПАЛА НА ЛАПУ РЕВИЗОРА...
P.S. Если по инерции начать читать его справа налево,
то можно обнаружить некое зашифрованное высказывание про РОЗИ...
Что она (Рози) Веру Пала
(Веру Павлову???) кинула на лапу Азора.
В этом есть что-то смешное, карнавальное.
Чуть-чуть абсурдное. Но лишь-чуть...
И вообще, человек устроен таким образом,
что его не волнует роза, упавшая на лапу
Азора.
А Вера Павлова, упавшая на ту же самую розу, волнует еще как!!!
Не хотелось бы,
чтобы Вера Анатольевна ушиблась бы об лапу Азора или поцарапалась бы
об нее...
…Мы с Наташей стали похожи на этих старичков-родителей, которые воспитывают Любку Байкалову (Настюшку). Такие же смешные и беспомощные.
Я ему говорю:
— Ты настоящий филолог, я половину слов в твоих текстах не понимаю.
Даня:
— Да, я настоящий зануда.
Вообще, Давыдов очень одаренный парень. И человек хороший.
Он также сообщил, что поступил в докторантуру педуниверситета. Молодчина!
Цыганка.
Почему-то еще приснился Евтушенко.
Арсен так прекрасно всегда угощал!
А по вечерам собиралась компания поэтов (Дима Григорьев, Валера Земских, Володя Кучерявкин…), и мы читали стихи. Стихи не свои, а других поэтов.
Вспоминаю это как счастье.
Писал его 23 года.
Б. К. со мной рассчитался за прошедшие месяцы. Очень кстати.
Я считаю, что Советский Союз (особенно в 60-80-е) не был абсолютным злом. Эта была модель удобная для большинства. Хотя, конечно, дров в СССР наломали немало. Это известно.
Сейчас модель удобная для меньшинства. Для активного населения (а это 5%). Более того, даже 5%, судя по всему, сократилось до 3% — так как разборки начинаются между активными людьми.
Народ проиграл. Номенклатура выиграла.
Ну не могут все быть бизнесменами. Большинство людей инертно и довольствуется малым. А сейчас даже малого на всех не хватает.
И, конечно, ужасно, что все ресурсы сейчас сконцентрированы в руках кучки богачей (тех самых активных 5% или 3%).
Этого не было в СССР. Этого сейчас нет во многих странах.
В Норвегии доходы от газа и нефти распределены поровну между всеми гражданами.
Создание СССР — преступление.
Уничтожение СССР — преступление вдвойне.
Нужно было сделать простую вещь (повторив НЭП) — разрешить мелкий частный бизнес и открыть границы. Все. То есть нужно было построить социалистическую модель с элементами рыночной экономики — как было в Венгрии, Чехословакии накануне уничтожения соц. системы. Эти времена в Венгрии и Чехии сейчас вспоминают в основном добрым словом — даже интеллигенты, которые, как правило, всем недовольны.
Женщины задают множество вопросов, придираются:
— Свежее молоко? А какой жирности кефир?
И т.д.
Продавщицы, по-моему, ненавидят покупательниц.
Почему мы такие разные?
Говорили на разные темы.
Речь зашла о Кузьмине.
Женя сказал:
— Кузьмин стал похож на Корнелюка.
Это правда.
Неужели воровство?
Пишу то, что я хочу, а не то, что надо по работе.
Впереди два выходных.
Прожил всего 44 года.
Он:
— Ты прав, но как же…
В общем, у него метания.
Пришел на работу, звонит другой влиятельнейший человек, от которого я завишу.
— Жень, извини, что отвлекаю, а что такое реинкарнация?
Я объяснил.
Когда пишут про современных богатых людей, что они тупые, железобетонные, ничем не интересующиеся, кроме денег, люди, это вранье.
Очень интересные люди.
Они живут, как должны жить люди.
А мы живет так — душа с душой.
Телесной жизнью мы не живем.
— Женя, когда Вы все успеваете?
(Я подарил ей свой новый роман.)
— Оргазм по праздникам.
И котика видел. Он подошел ко мне дачной узенькой тропкой муркнул-сказал:
— Привет.
Потом я его погладил и мы разговорились.
Всего-то через 19 лет.
Возможно, я тоже послевоенное поколение.
Подумал об этом, когда читал статью Андрея Коровина о Валере Прокошине.
Он, видимо, понимает, что больше со мной говорить не о чем.
Это не так.
Откровенно пророссийский политик — Саакашвили.
Не использовать личные качества Саакашвили (амбициозность, молодую запальчивость и т.д.) российские спецслужбы не могли. Они его просчитали и побудили к тем действиям, которые он совершил. В итоге Грузия лишилась трети территории.
Точно также раньше американцы просчитали Ельцина.
Сильные пожирают слабых. Правда, потом они пожирают сами себя.
Россия про это иногда забывает.
Если бы я был идиотом, я бы их очень высоко ценил.
Я ценю одну медаль — медаль чемпиона Москвы по хоккею, которую я получил в 1974 году в возрасте 10 лет.
Вот там все было по-настоящему.
Отмечали в Тамбовском университете достаточно широко — рассказала моя однокурсница Лена Саяпина.
Не знаю, стал я лингвистом и филологом или нет, но французский и немецкий языки мне в жизни очень пригодились.
Вспоминаю с огромной любовью «стилистику», которую вела А. С. Кустарева.
С ужасом вспоминаю теоретическую грамматику, которую вела Н. А. Кудрина.
Многое вспоминаю…
У меня была шикарная дворницкая.
А зарплату (32 рубля) я получал вместе с преподавателями.
На студентов Лита я смотрел тогда как на самых счастливых людей в мире.
…Кстати, великий А. Платонов дворником в Лите не работал. Это миф.
завершается быстро земной карнавал
потому что тамбовский дурдом не алушта
где песочек и пляж и рапан и коралл
потому что темно потому что привычнее нары
чем диван и софа или пляжный лежак
потому что в душе магадан а канары
далеко и мерещится ночью лешак
потому что не волк работенка а бог из под-палки
потому что на печке доедет до счастья иван
потому что судьба в окровавленных пальцах гадалки
потому что стакан
2.08.2009
Три минуты в день.
Сефарды и таты.
Я помню…
рождение и смерть.
— Ту-ту-у…
Я лежу на диване и спокойно, и даже радостно слушаю паровозные гудки этих уходящих поездов.
Я еще живой, совсем ненадолго и непонятно зачем пришедший в этот мир маленький человечек.
Ничего не сохранить.
Никакого смысла в жизни нет, если не понимать, что человечество едино.
Бессмертие — здесь.
…Сны человеческие — реальность.
— Я выхожу замуж за немца.
Я ответил:
— Ну что ж, я не могу конкурировать со страной…
Но потом она все-таки вернулась.
мира.
Не судите меня строго.
По-моему, это ни к чему.
Кому это надо знать, тот и так узнает.
Всем это знать необязательно.
А дров наломать можно много.
Блаженство.
— Дурак. Мудрец во всем сомневается».
Не люби женщин — обманут.
Из всех вин самое пьянящее — это воля.
Вставай на рассвете.
И помни, что закат приходит, когда его совсем не ждешь».
(Из фильма «Табор уходит в небо»)
Например.
Женщины обмануть не могут.
Если ты любишь — это уже счастье.
Если они уходят — остается память и опыт.
Любовь — беспроигрышная лотерея.
Если, конечно, у человека есть хоть чуть-чуть разума и чувства благодарности.
А что касается воли и свободы…
Я и за решеткой был свободен.
(Из фильма «Табор уходит в небо»)
Поет душа.
Я знаю, что это такое.
Умел запрягать и распрягать лошадь.
Поначалу мне это нравилось, а потом надоело.
Вот такая родословная.
Это только то, что лежит на поверхности.
Сейчас на этом месте у меня склад.
Я вспомнил слова Шкловского:
— «Акмеисты свою поэтику не создали».
Леша возразил:
— А Мандельштам?
— Конечно, да.
Мандельштам и поэтику свою создал, и оказал влияние на всю современную поэзию.
Кушнер, Жданов, Цветков, Александр Чернов, Кабанов… Все — оттуда.
Раздать все без остатка нищим.
Это, действительно, единственный способ все сохранить.
Но к такому пониманию мы придем навряд ли.
Люди думают, что пришли на землю навсегда.
«Тут можно выбирать, кто более виртуозно и ювелирно владеет хореями и ямбами, тогда от русской поэзии XIX века останутся Минаев и Курочкин, или можно выбирать по принципу поэзии, тогда останутся Пушкин и Лермонтов.
Вот высказывание о том, что Арутюнов выше Гандлевского, заставляет меня считать, что Степанов отобрал бы как раз Минаева и Курочкина. С точки зрения стиховой оснастки и Пушкин, и Некрасов, и Тютчев слабее: они все трое рифмовали «себя-тебя». С точки зрения Евгения Степанова – это стиховой сбой. Я читал, что он пишет о рифме у Гандлевского, и это напоминает ахинею».
Комментировать не хочется, но надо.
Когда литератор в качестве аргументов использует домыслы и хамоватую брань, это говорит всего лишь о его скверном воспитании и непрофессионализме. Более ни о чем.
А что напоминает ахинею, а что нет — давайте разберемся.
1. Я благодарен г-ну Костюкову за внимание к моей персоне, но я не приглашал его на работу в свою пресс-службу (в Холдинге «Вест-Консалтинг», которым я руковожу, вакансий в этом структурном подразделении сейчас нет) и не просил что-либо предполагать за меня. Я и сам в состоянии выразить свои мысли.
2. Мною, начиная с 2004 года составляется Антология русской поэзии (она размещается на сайте www.futurum-art.ru). Там размещены стихи и Александра Пушкина, и Федора Тютчева, и многих других замечательных авторов. Стихов Дмитрия Минаева и Василия Курочкина там на сегодняшний день нет.
3. У меня нет опубликованных статей о Сергее Гандлевском. Я несколько раз писал о нем в своих дневниках, высказывался в интервью, но что именно читал г-н Костюков — не знаю. Он об этом умалчивает.
4. Кто выше: Арутюнов или Гандлевский — я не знаю. Я не измерял их рост. А вот стихи мне действительно больше нравятся Арутюнова — согласитесь, это мое право.
5. Рифма «себя—тебя» не самая удачная. Даже если ее используют классики.
6. Если ты служишь русской литературе, а не обслуживаешь узкую группу литераторов, то выбирать надо и Александра Пушкина, и Дмитрия Минаева, а не противопоставлять одного (одних) другому (другим). Значимы оба. Хотя сравнивать этих поэтов в данном контексте непросто. Они не были современниками. Пушкин, как известно, родился в 1799 году, погиб в 1836. А Минаев родился в 1835, умер в 1889 году. Это поэты разных поколений.
7. Сравнивать Гандлевского с Пушкиным, на мой взгляд, преждевременно.
8. Проводить параллели между хорошим поэтом Х1Х века Минаевым и хорошим поэтом ХХ1 века Арутюновым я бы тоже не стал. Прежде всего, потому что у них совершенно разные поэтики. Минаев — по преимуществу поэт-сатирик, Арутюнов — лирик.
9. А вот проводить параллели между двумя одаренными авторами — между Сергеем Гандлевским и Сергеем Арутюновым стоит.
По ряду причин.
Во-первых, они современники.
Во-вторых, оба пишут в традиционной силлабо-тонической манере (я не встречал в печати ни одного верлибра ни у того, ни у другого).
В-третьих, круг тем у них во многом совпадает (темы совпадают у большинства поэтов) — это жизнь, смерть, любовь, одиночество, человек в большом городе и т.д.
А вот версификационное мастерство у них разное. На мой взгляд, оно у Сергея Арутюнова более изысканное. А рифменная система, безусловно, более современная.
Вот некоторые рифмы Сергея Гандлевского:
понемножку—кошки; суша—душу; поиграла—бренчала; любила—разводила.
Есть и более впечатляющие «находки»: себе—тебе; на счастье—несчастья.
Подобные неточные и глагольные рифмы встречаются в современной поэзии часто. Нередко, замечу, у абсолютно непрофессиональных стихотворцев.
А Сергей Арутюнов старается избегать штампов, находить менее «заезженные» рифмы, например, такие: облезла—подъезда; подворотней—огромней; Балашиху—ошибку и т.д.
Эти рифмы встречаются в русской поэзии гораздо реже.
Поэзия — это не только содержание. И не только форма. Поэзия — это содержание и форма, слитые воедино.
Вот что писал известный филолог А. Л. Жовтис («О способах рифмования в русской поэзии», М., с. 64.):
«Когда говорят о «современном стихе», имеют в виду прежде всего ритмику да еще, может быть, так называемую «левую рифму». Но компоненты эти, как бы важны они ни были, не существуют сами по себе, а взаимосвязаны с лексикой, синтаксисом, графическими приемами поэта, с наиболее общими принципами создания художественного произведения. Процесс перестройки структуры русского стиха непременно должен был затронуть все его стороны, в том числе закономерности, которые определяли в силлаботонике рифменную композицию. С такой точки зрения вопрос о «способах рифмования» не должен показаться частным, ибо это в конечном счете — проблема стихотворной формы в целом».
«Видимо, Степанов даже не подозревает, что "Московское время" (не как культурно-экзистенциальная сущность, но именно литературное содружество, состоящее из конкретных людей и т. п.) — уже давно — история литературы, частью которой был и остается небрежно упомянутый руководителем "Вест-Консалтинга" известный поэт. "Качественнее" — это вообще-то термин торгово-ярмарочный, коллега, а что до преувеличений, то, во-первых, ерундить не надо (это насчет матерных частушек), а во-
вторых — сядьте и напишите-ка стихотворение, которое десятки людей знали бы наизусть. Скажем, "Будет все. Охлажденная долгим трудом…", "Устроиться на автобазу…", "Апреля цирковая музыка…" или "Не сменить ли пластинку?..". Гандлевскому-то не убудет, а я вас поздравляю с оригинальной демонстрацией своего читательского слуха и, пользуясь случаем, сообщаю (ведь этого вам никто, наверное, не скажет), что проводить в собственном журнале анкету среди постоянных авторов об отношении к вашему же "медиахолдингу" по случаю его юбилея — моветон, или, проще говоря, безвкусица. Правда, не вы один этим делом страдаете. Уж извините».
Отвечаю.
Уважаемый Павел Михайлович!
1. Не знал, что слово «качественный» неприменимо к оценке литературного произведения. Удивлен.
2. Узнал от Вас, что слова «ерундить не надо» уместны в литературной полемике. Интересно, где Вас этому научили?
3. А почему я должен писать, как Гандлевский? Неужели кому-то нужен второй Гандлевский? И к этому меня призывает редактор отдела поэзии «Нового мира»?! Мне-то всегда казалось, что лучше сохранять собственную индивидуальность, даже если она кому-то не нравится. Кстати, вот стихи Бродского не все хорошо и быстро запоминаются. Так он что, плохой поэт? А стихи Асадова, по-моему, запоминаются намного легче, чем стихи Гандлевского. Ну и что? Какие прикажете делать выводы?
4. Кстати, а Вы считали, Павел Михайлович, эти десятки людей, которые знают наизусть, например, стихотворение «Будет все. Охлажденная долгим трудом…»? Проводили социологическое исследование? Или так сказали — для красного словца? Просто интересно.
5. Насчет «моветона». А где Вы мне разрешаете, многоуважаемый Павел Михайлович, отмечать юбилеи собственной фирмы? На страницах каких журналов? Может быть, «Новый мир» порекомендуете? Или, вообще, на страницах СМИ не положено, можно только в кабаках?
«Дети Ра» — моя частная собственность и Холдинг «Вест-Консалтинг» — моя частная собственность. Имею право распоряжаться своими активами по собственному усмотрению. Я эти бренды создал с нуля, сам за все плачу. В том числе и за Интернет-версию.
Понимаете, в чем разница между нами? Вы приходите в свой кабинет, пишите свои глубоко научные статьи, ведете насыщенную творческую жизнь (правда, каюсь, я ни одного Вашего стихотворения и ни одной Вашей книги не имел чести видеть — простите мне пробел в образовании), интересуетесь вопросами литературы и частной жизни (помню, в одном из номеров «Нового мира» Вы даже изысканно и, вероятно, с чувством большого вкуса поинтересовались, где я беру деньги?), получаете гонорары. Вы — настоящий литератор. Еще в советском понимании этого благородного слова. А я немного другой. Мне, чтобы прийти в свой кабинет, сначала надо его арендовать, заработать — не литературным трудом! — деньги, закупить бумагу, краску, клей, скрепки, авторучки, оплатить работу редакции, технических сотрудников, WEB-дизайнеров, бухгалтерии, типографии и т.д. А потом уже написать и опубликовать все, что я считаю нужным.
Чувствуете разницу?
То есть Вы еще живете в литературном социализме, занимая престижную должность, а я-то уже много лет в диких издательских капиталистических джунглях, где рассчитывать можно только на себя. И должности свои я создаю себе сам.
Поэтому мне, конечно, лестно, что Вы назвали меня коллегой, но боюсь, Вы мне польстили.
Можно еще несколько слов про «моветон»? А то ведь Вам тоже, уж извините, никто, наверное, кроме меня, не скажет…
Моветон — это весьма активно публиковать в национальном журнале, бренд которого создавали годами советские-российские писатели, стихи сотрудников этого журнала, включая главного редактора.
Моветон — это годами (а то и никогда!) не печатать таких превосходных поэтов, как Андрей Вознесенский, Юнна Мориц, Белла Ахмадулина, Константин Ваншенкин, Дмитрий Сухарев, Анна Альчук (уже умерла), Всеволод Некрасов (уже умер), Василий Казанцев, Виктор Соснора, Александр Ткаченко (уже умер), Алексей Хвостенко (уже умер), Анри Волохонский, Евгений Евтушенко, Юрий Влодов, Сергей Мнацаканян, Сергей Арутюнов, Татьяна Грауз, Игорь Болычев, Александра Козырева, Олег Асиновский, Ры Никонова, Сергей Сигей, Елена Кацюба, Александр Скидан, Дарья Суховей, Михаил Кузьмин, Илья Кутик, Константин Кедров, Слава Лен, Марина Кудимова, Татьяна Данильянц, Александр Чернов, Андрей Коровин, Феликс Чечик, Рина Левинзон, Арсен Мирзаев, Антон Нечаев, Татьяна Михайловская, Валерий Земских, Валерий Мишин, Юрий Милорава, Юрий Перфильев, Иван Жданов, Александр Еременко, Алексей Парщиков (уже умер), Владимир Бояринов, Максим Замшев, Игорь Панин, Валерий Кислов, Сергей Бирюков, Владимир Монахов, Борис Гринберг, Павел Байков, Валерий Шерстяной, Юрий Беликов, Владислав Дрожащих, Сергей Сутулов-Катеринич, Андрей Санников, Елена Оболикшта, Сергей Ивкин, Александр Петрушкин, Евгений Даенин, Владимир Ярцев…
Это, Павел Михайлович, цвет современной русской поэзии. И в этом списке далеко не только «авангардисты», здесь есть поэты, пишущие в традиционной силлабо-тонической манере, которая, безусловно, приветствуется «Новым миром».
А список можно продолжать и продолжать.
Хотите, Павел Михайлович, немного статистики? Начиная с 2001 года, у всех перечисленных авторов не было в «Новом мире» ни о д н о й публикации! А у Вашего патрона — главного редактора и критика Андрея Василевского — поэтических публикаций за указанный период было, как минимум, три.
Может быть, перечисленные авторы тоже должны писать, как Гандлевский? Или как Василевский? Вы их тогда напечатаете?
Но все перечисленные авторы тоже вошли в историю русской литературы, о многих из них написаны диссертации и книги и в России, и за рубежом!
Моветон — это печатать прекрасного национального поэта Валерия Прокошина только после его смерти. А где Вы раньше-то были?
А вот забавный факт.
Сергея Гандлевского (которого Вы так цените!) в ХХI веке Вы («Новый мир») напечатали лишь о д н а ж д ы. Три стихотворения в № 6 за 2005 год.
Моветон — это, Павел Михайлович, неквалифицированно выполнять свою работу. Понимаете, какая досадная штука — журнал «Новый мир» в целом достаточно интересный. Хорошая проза, злободневная публицистика, обстоятельная критика, познавательные обзоры. На этом фоне отдел поэзии, который не представляет панорамно всего богатства русской современной поэзии, ее разные направления и течения, ее реальные достижения, выглядит, к великому моему сожалению, отнюдь, не выигрышно.
А ведь Вы, Павел Михайлович, имеете к этому отделу прямое отношение.
Моветон — это, Павел Михайлович, не видеть в собственном глазу бревна. А бревнышко есть, уверяю Вас.
И напоследочек два слова о «Московском времени», о котором Вы так радеете. Я действительно являюсь поклонником далеко не всех участников этой, на мой взгляд, весьма разноплановой литературной группы (хотя фигура, например, Алексея Цветкова для меня бесспорна).
Между тем, в 1989 году (двадцать лет назад) я напечатал стихи одного из лидеров «Московского времени» Бахыта Кенжеева в газете «Семья», где тогда работал в отделе литературы и искусства. Газета выходила тиражом 5 (пять!) м и л л и о н о в экземпляров.
Скажите мне, Павел Михайлович, а Вы когда напечатали Бахыта? В каком году? Каким тиражом?
В 1990 году я составил (работал еще на печатной машинке) Кенжееву одну из первых его книг в России, которая вышла в библиотеке журнала «Клуб», печатал во многих других изданиях, в том числе в приложении к газете «Известия». Публиковал (хотя, конечно, мало) и Сергея Гандлевского. Выпустил «Первую книгу стихов» Виталию Дмитриеву, за которую он получил престижную премию имени Анны Ахматовой, а я глубокое удовлетворение и, разумеется, убытки. И т.д.
Уверяю Вас, говорю все это не для того, чтобы похвастаться. А лишь для того, чтобы Вы поняли: прежде, чем эта группа вошла, как Вы пишете, в историю литературы (с чем я не спорю!), нужно было разным людям (в том числе и мне, многогрешному) кое-что сделать для ее популяризации. Сделать не сейчас, когда эти авторы стали частью литературного мейнстрима, а тогда, двадцать лет назад, когда они были в глубоком андеграунде. Хотя, разумеется, я не умаляю Ваших значительных заслуг в «продвижении» «Московского времени». Я, вообще, отношусь к Вам с большой симпатией и ценю Ваше доброе (в целом) отношение ко мне и те благородные поступки, которые Вы совершаете — в частности, делаете и сохраняете аудиозаписи поэтов. Знаю, что не все зависит в отделе поэзии «Нового мира» от вас. И все-таки не сказать о наболевшем не могу. Думаю, что те вопросы, которые я затрагиваю, касаются не только меня, но и литературного процесса и окололитературных нравов в целом.
А про Сергея Гандлевского, про его талант я никогда не писал плохо. Я писал только о том, что Гандлевский — фигура, на мой взгляд, неимоверно преувеличенная. Думаю так и сейчас. Но это же не значит, что он лишен дара.
Евгений Степанов
24 Июля
Работа в редакции затормозилась. Все смотрят на этого невероятного попугая, и я первый.
Клетка у него открыта, но он не вылетает. Не видит необходимости.
Все-таки верлибр написать легче, чем качественное силлабо-тоническое стихотворение.
Верлибр позволяет человеку стать полноценным художником.
А сочинение рифмованных стихов плодит ряды графоманов.
Мы иногда встречаемся с Юрой в кафе. Выпьем коньячку, обсудим наши скромные делишки, поболтаем. И расходимся.
22 Июля
Он сварил себе пельмени, почистил зубы и попытался заснуть.
Неожиданно сверху закапало — видимо, сосед опять забыл выключить воду.
Сидор Иванович включил телевизор. Он немного поработал, а потом вырубился — такого раньше не бывало.
Сидор Иванович стал читать автореферат докторской диссертации Е. И. Зейферт и тут ему на спину с гладильной доски (она стоит рядом с диваном) свалился утюг.
«Ну и ну, — подумал Сидор Иванович, — а ведь он мог свалиться и на голову. Видимо, я зря загрустил — все-таки мне везет».
И Сидор Иванович заснул.
Во время войны был в концлагере.
Потом сидел еще много раз.
Сейчас он писатель, ему 85 лет.
Каждый день он звонит мне и начинает новые проекты:
— Старик, эта книга будет бестселлером. Продадим тиражом 50 тысяч экземпляров. Главное пиар, пиар и только пиар, вон даже бездаря Минаева и того продают, а я пишу правду жизни. В общем, ты не парься, деньги я найду. Не парься, не кисни, приезжай ко мне на фазенду, я тебе хоть бабу нормальную подгоню…
Каждый раз, когда я его слушаю, не понимаю, кому 85 лет, а кому 45. Иногда мне даже кажется, что Сереге лет восемнадцать. Он всегда энергичен, сумасброден, затевает новые дела, со всеми судится (мне тоже пару раз угрожал судом — уже не помню за что!), начинает новые романы.
В общем, я восхищаюсь Серегой. И хотя он меня несколько раз не на шутку объегорил, все равно восхищаюсь.
— Зачем я, как дурак, постоянно обольщаюсь?.. Обольщаться не надо. Человек по природе не ангел. Дерьмо человек по природе. А ведь иногда совершает хорошие поступки. Вот ими и надо восхищаться. А не удивляться тому, что хам (к примеру) хамит.
Позвонил Диме — и он дал мне эту великую книгу.
Теперь спокойно пишу главу о рифме для диссертации. Без монографии Самойлова тут никак не обойтись.
А на книги издательства «Время» напишем рецензии. Долг платежом красен.
Я говорю:
— Надо тебе тоже поступать в докторантуру. Будем вместе работать.
Она:
— Нет, я не хочу. А то стихи писать будет труднее.
Я ее понимаю.
Быть одновременно поэтом и филологом очень сложно. Мозгу удобнее концентрироваться на чем-то одном.
…Мне рассказывал один врач, которого подкосила тяжелая болезнь:
— Я бы вылечился быстрее, если бы не был доктором. А сейчас у меня нет иллюзий… И нет настроя на лучшее.
Шкловский (по-моему, он) придумал очень хорошее определение — «энергия заблуждения».
— Поехали на гастроли в провинцию шесть человек. Два мужчины, две женщины и мы с Витей Ильченко…
Приняли нас не очень. Директор клуба посетовала: «У нас хорошо идут цыгане и лилипуты. А вы ни то, ни се».
20 Июля
Как трудно сказать новое слово в филологии! Все уже сказано.
Мой конек — это осмысление поэзии российских регионов. Я собрал богатую эмпирическую базу. Вот ею и надо заниматься.
Предмет исследования современной критики (см. толстые журналы) — один.
Предмет исследования филологической науки (см., например, научные сборники Института русского языка имени В. В. Виноградова) — другой.
Совершенно разные имена в фокусе внимания.
Почему?
Ответ на этот вопрос известен. Его четко сформулировал профессор Тамарченко.
«Критика — независимо от того, насколько она прогрессивна или консервативна, — всегда рассматривает произведение в свете определенного «социального заказа». Главный вопрос, на который она стремится ответить: какую актуальную идеологическую программу решает произведение и насколько «правильно» (для той категории читателей, которую представляет критик) она решается».
См.: Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика: Введение в курс. М.: Рос. Гос. гуманит. Ун-т, 2006. С. 26.
«Цель же науки (поэтики) — смысл, не привнесенный той или иной идеологической модой, а объективно присущий (структурный), хотя и меняющийся в истории культуры (всегда возможно и происходит переосмысление).
См.: Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика: Введение в курс. М.: Рос. Гос. гуманит. Ун-т, 2006. С. 27
См.: Виктор Шкловский. Гамбургский счет. — СПб.: Лимбус Пресс, 2000.
С. 445
«Акмеисты своей поэтики не создали».
С. 449
— Даты в книге, — сказал я, — это годы разрушений великих государств. Вы считаете, что наша империя будет разрушена в тысяча девятьсот семнадцатом году? («Пощечина» была напечатана в 1912 году.)
Хлебников ответил мне, почти не пошевелив губами:
— Поняли меня первым».
См.: Виктор Шкловский. Гамбургский счет. — СПб.: Лимбус Пресс, 2000.
С. 437
М., Гослитиздат, 1957.
Делал выписки.
С. 36
Бог не захочет, и пузырь не вскочет.
С. 37
Бог дал, бог и взял.
С. 38
Бог долго ждет, да больно бьет.
С. 38
Прости, господи, прегрешения мои!
С. 41
Кто нюхает табаки, тот брат собаке.
С. 47
Таков наш рок, что вилами в бок.
С. 60
Поехали пировать, а пришлось горе горевать.
С. 65
Счастье с несчастьем смешалось — ничего не осталось.
С. 67
Было времечко — осталось одно бремечко.
С. 74
Либо мед пить, либо биту быть.
С. 77
Есть в мошне, так будет и в квашне.
С. 82
Родись, крестись, женись, умирай — за все денежки подай!
С. 81
В аду не быть — богатства не нажить.
С. 85
Худо жить тому, у кого ничего нет в дому.
С. 87
Хлеб да вода — здоровая еда.
С. 92
Дай вам бог пировать, а нам бы крохи подбирать.
С. 94
Лучше нищий праведный, чем богач ябедный.
С. 96
Сыта душа — не берет барыша.
С. 101
Голодному Федоту и щи в охоту.
С. 103
Ай, авсень, ай, авсень! Таусень, таусень!
Черви, жлуди, вины, бубны! Шинь, пень — шиварган!
Шурьян-камрад, сам прокурат трах-тара-ра-ра-ра!..
Шилды-булды, пачики-чикалды, шивалды-валды, бух-булды!
С. 973
С. 976
Иван болван молоко болтал, да не выболтал.
С. 977
О 90-х потом напишу эссе.
(Из фильма «Бандитский Петербург»)
13 Июля
Какое-то странное чувство.
— Нужно понять, что все едины. И перестать убивать елки. Да, прежде всего надо перестать убивать елки под новый год. Тогда природа сможет восстановиться.
— А еще?
— Человек должен научиться питаться от солнца, от солнечных батареек, не есть даже траву, потому что она тоже живая.
— Но ведь это утопия.
— Нет, это реальность. И многие так уже живут, например, я, человек-дерево…
Ничего, я скоро изменюсь.
Я буду работать на два фронта…
— Но ведь в твоих руках миллионы, которые ты заработал.
— Это не мои миллионы. Это инструменты, которые нужны для работы. Как плотнику — молоток или рубанок. Ни более того.
В их глазах я не вижу счастья.
Я нежно обнимаю тебя, хотя тебя рядом нет.
Говорю с тобой, хотя ты очень и очень далеко.
Я пятнадцать лет выращивал сад и отдал его другим.
И теперь вижу, как растут мои деревья, хотя за ними ухаживают другие люди.
Я глажу листочки, не прикасаясь к ним.
Я научился.
Трехметровые дачные заборы, которыми я отгородился от соседей-бандитов, теперь в моей душе.
Эти заборы не разрушит никто.
— Я любил всех.
— Разве это возможно?
— Да, я любил всех, кого встречал на своем пути. И всем старался хоть в чем-то помочь. Уборщицам, буфетчицам, секретаршам, генеральным директорам, миллиардерам, чиновникам… Я ничего не хотел взамен. Я просто любил всех. И, может быть, поэтому меня хотя бы не ненавидели. И не мешали работать. И я работал. А деньги пришли сами по себе. Я о них никогда не думал.
— Сон — это тоже жизнь. И раз я снюсь тебе — значит, мы оба живы.
— Мы сделали очень много ошибок, доказывая самим себе собственную глупость.
— Я это знаю. Именно этого я и не вынес.
— А я научился понимать людей, не говоря с ними.
— Знаю, знаю, о тебе у нас есть информация. Ты стал тем, кем стал. Ты стал другим.
— Мне стыдно, что я люблю не всех. Иногда мне приходится улыбаться отвратительным, самовлюбленным и глупым людям…
— Все равно улыбайся. Ты не имеешь права на ненависть. Ненависть — слишком земное и простое чувство. А у тебя другие задачи.
— Какие же?
— Ты информатор. Ты информируешь одну тонкую материю о другой. И наоборот. На тебе очень большие задачи.
— Наверное, ты прав. Но я немного устал.
— Ничего, я тебе помогу. Завтра у тебя опять будет энергия.
— Спасибо, брат.
Высокий, седоволосый, красивый, благородный человек.
Женщина его поблагодарила.
Когда она вышла, он опять присел и стать читать «Новую газету».
03 Июля
Я, конечно, сказал, что очень бы хотел.
И стал мечтать об этом доме, мысленно я уже там жил, купался в этом тенистом пруду, ходил по огромной пустынной усадьбе, кормил с руки чаек и голубей.
Увы, дом мы тогда не купили.
Но именно этот — некупленный! — дом стал мне особенно дорогим. Он для меня и есть родина.
Я видел комнаты, в которых жили по восемь-десять человек.
Пусть кто-нибудь мне докажет, что у нас не рабовладельческий строй.
Через пятьдесят лет от нынешних поэтических поколений — есть такая вероятность — не остается ничего.
Будет совсем другой язык. А мы будем вроде реликтовых и смешных экспонатов.
…Останется актуальным Крученых.
Было очень приятно работать над этим сайтом. Мы разместили большинство стихов Инны Львовны.
…В 1987 году я напечатал в МК (с помощью Н. А. Дардыкиной) стихи С. И. Липкина — это была, наверное, первая публикация после «Метрополя». А теперь вот сделали сайт Инне Лиснянской. Слава Богу, теперь все ее стихи сохранены.
Непостижимо: у западных библиотек интерес к нашим журналам намного больше, чем у тутошних.
Через 30 лет будут скупать за тысячи долларов подшивки «Детей Ра». Мании величия у меня нет — говорю то, в чем не сомневаюсь.
02 Июля
Поехал в город Кременчуг.
Там отоспался и отъелся.
И стал пузатый, как барчук.
Можно яйца почесать
Я обиделся и в сердцах обозвал его стукачком КГБ.
Он тут же прислал мне письмо:
— Все. Конец связи.
И больше на меня никогда не нападал.
Неужели испугался? Или он и впрямь стукачок?
Саша Белый — бандит и очень хваткий бизнесмен.
Мезальянс.
Она, точно танк, наезжает на Сашу, мол, ты в музыке профан, а у меня в честь дедушки назван зал в Консерватории.
На меня бы она наехать не смогла. Я тоже музыкант, хоть и в прошлом. И сейчас имею отношение к творчеству.
Я — полуписатель, полуурка.
Он говорит «Да» или «Нет». В детали не вдается. Он знает, что нужно делать. Он дает указания. Он человек-паук.
— Приезжай скорее. Я буду делать тебе (идет описание…), буду кормить тебя как персидского шейха, буду, буду, буду…
Я всегда отказываюсь.
Может быть, зря?
Может быть, и впрямь приехать?
Я, конечно, сказал, что очень бы хотел.
И стал мечтать об этом доме, мысленно я уже там жил, купался в этом тенистом пруду, ходил по огромной пустынной усадьбе, кормил с руки чаек и голубей.
Увы, дом мы тогда не купили.
Но именно этот — некупленный! — дом стал мне особенно дорогим. Он для меня и есть родина.
Я видел комнаты, в которых жили по восемь-десять человек.
Пусть кто-нибудь мне докажет, что у нас не рабовладельческий строй.
Через пятьдесят лет от нынешних поэтических поколений — есть такая вероятность — не остается ничего.
Будет совсем другой язык. А мы будем вроде реликтовых и смешных экспонатов.
…Останется актуальным Крученых.
Было очень приятно работать над этим сайтом. Мы разместили большинство стихов Инны Львовны.
…В 1987 году я напечатал в МК (с помощью Н. А. Дардыкиной) стихи С. И. Липкина — это была, наверное, первая публикация после «Метрополя». А теперь вот сделали сайт Инне Лиснянской. Слава Богу, теперь все ее стихи сохранены.
Непостижимо: у западных библиотек интерес к нашим журналам намного больше, чем у тутошних.
Через 30 лет будут скупать за тысячи долларов подшивки «Детей Ра». Мании величия у меня нет — говорю то, в чем не сомневаюсь.
30 Июня
Поначалу у нас в школе пение преподавала какая-то молоденькая учительница, которая заставляла нас писать ноты. Мы — ничего не понимали. Тупо записывали — списывали с доски.
Потом, по-моему, в четвертом классе к нам пришел новый учитель. Звали его Павел Петрович Тетюков. Он ноты записывать не заставлял. Он разделил класс на две части. Мы просто пересчитались на первый второй. Вторых он записал в хор. Мы стали петь военные песни.
В хоре мы пели после учебы. А во время учебы Павел Петрович читал нам Марка Твена — «Приключения Тома Сойера».
Мы тогда обожали Павла Петровича и шли на пение как на праздник. Я и сейчас снимаю перед учителем шляпу — он все делал правильно. И любовь к книге нам прививал, и нотами мозги не засорял. Ноты все знать не обязаны — их я потом выучил в музыкальном кружке. А вот к литературе приобщаться лучше всем.
А теперь я могу уехать максимум на три дня. Да и то не так далеко. Слишком много я на себя взвалил разных дел и делишек.
«А уж про степановско-кедровский литературный «заповедник», на обитателей и декорации которого я то зло, то нежно наскакиваю в своих «периодических» обзорах, и говорить не приходится. Журналы «Дети Ра», «Футурум Арт» и «Зинзивер» (издатель всех — Е. Степанов) более чем благоденствуют, а кедровскому «Добровольному обществу охраны стрекоз» стукнуло, кажется, уж 22 года — самый что ни на есть «маяковский» возраст. Главный стихозавр-метаметафорист (сам Константин Кедров), опираясь на матерых стрекозавров и хрупких, но закаленных стрекоз женска пола, проводит бесконечные фестивали, перемещается по миру и выпускает респектабельный «Журнал ПОэтов» с тематически меняющимися названиями своего детища. Весь этот караван идет себе потихоньку к неясной цели, ни на секунду не останавливаясь. Идет, заметим, весьма безобидно и безущербно для окружающей среды. При всем том самое близкое слово, которое у меня все еще подыскивается для определения их деятельности, — это сектантство».
Итак, то, что мы делаем, по мнению г-на Крючкова, — это сектанство. Более грубой несправедливости представить сложно. Мы-то как раз открыты самым разным веяниям в поэзии. Достаточно открыть, например, любой номер журнала «Дети Ра».
Более того, тех, кого мы печатали еще много лет назад, теперь печатает и «Новый мир». Например, Евгения В. Харитонова, Наталию Азарову… Теперь вот и нашего постоянного автора Валерия Прокошина они напечатали. Увы, только тогда, когда замечательный национальный поэт умер.
«Новый мир», как это ни печально, признает хороших авторов с большим опозданием. А вот ругаться он умеет хорошо. Это правда. Но ругательство, как писал классик, — это не доказательство.
Появились новые программы — чувства.
Три таблетки еды хватает на три года.
От взгляда происходит зачатие.
Черные металлические листья украшают стальное дерево.
Иван Петрович Бодибобо идет домой. Он живет в роскошной вилле. У него в саду есть настоящее живое дерево.
Когда мы любили друг друга, все было хорошо.
На ночь я читал ей стихи Гумилева, Иванова, Волошина…
…Я не вспоминаю, как мы предавались разврату.
Я не вспоминаю, как мы чудовищно ссорились.
Я вспоминаю, как ночью читал ей стихи…
Красивая молодая женщина, жена уважаемого человека.
Я переехал с той квартиры. Я не хотел жить рядом с ней.
Свои грехи замаливаю до сих пор.
Если я не сижу за компом, мне вообще фигово.
Графомания — это тяжелая болезнь.
Я умею ставить диагнозы.
Сказал мне это Слава Лен.
…В последнее время на территории храма понастроили огромные коттеджи. Из-за них и церковь-то стало видно хуже. Что это за коттеджи? Кто в них живет? Я не знаю.
Вывод простой — лучше не общаться. И уж, разумеется, не вступать с ними в дискуссии.
Эти слова, которые говорит герой Фрунзика Мкртчяна в фильме «Кавказская пленница», для меня очень многое значат. По этому принципу я стараюсь жить.
2. Набитого битком летнего метро. Лучше опоздать, но не ехать в переполненном вагоне.
Герои не выживают.
И мои родители — книжники.
А я в детстве книжником не был. Я играл в хоккей, футбол. Занимался боксом.
В общем, в семье не без урода.
Но потом и я стал книжником.
Например, «пойти к хомячкам» — это значит, пойти в столовую.
Умный, талантливый, пожилой, лысоватый.
Он был превосходным врачом, кроме того, занимался всем подряд — преподавал в автомобильной школе, писал романы, стихи, играл на пианино…
Его мама часто ругала его за то, что он курил…
Он ей не перечил.
А я и сейчас, когда мне тоже 45, не смог бы закурить при маме. Это было бы для нее шоком.
Ее визави изумился:
— Вы что, в самом деле, людей измеряете штуками?
Она:
— Да.
Ей бы извиниться, сказать, что она оговорилась.
Нет — штуками.
Вчера, 28 июня, выступал главный редактор «Эха» А. Венедиктов. Комментировал, в частности, эту ситуацию. Смысл его высказываний, как я понял, в следующем. Тоня провела эфир как провела. У них на «Эхе» демократия и множество разных точек зрения. И он, мол, удивлен, что многие слушатели стали Тоню ругать, многие стали защищать. Это, по мнению Венедиктова, ни к чему. Он и без подсказки слушателей ругает своих сотрудников так, что мало не покажется (последние слова цитирую точно).
По-моему, совершенно очевидно, что демократия тут ни при чем. Журналистка сказала глупость. Это надо признать. И главному редактору не грех извиниться перед слушателями за глупость сотрудницы, а не самовлюбленно и напыщенно разглагольствовать, что г-н Венедиктов делает наиболее успешно.
Я чувствую себя лет на 16-17. В смысле развития интеллекта.
Аршавин — Шава.
Слон в конуре.
Компания собралась интересная и хорошая.
Женя Доброва, Саша Переверзин, Андрей Коровин и Ганна Шевченко, Алиса Поникаровская с мужем Глебом, Слава Лен, Санджар Янышев, Светлана Бунина, Наталья Полякова, чудесная девочка по имени Лета (фамилию не запомнил), Керен Климовски (Израиль-США-Россия).
Читали стихи, потом поехали в пионерский лагерь (он пустовал), там купались, жарили шашлыки, пели чуть ли не до утра песни, рассуждали о поэзии, утром собирали землянику.
Никто, слава Богу, вдрызг не напился, драк не случилось. Все чинно и благородно.
Стихи у него тоже неплохие.
Тема — как оценивать текст.
Он говорит:
— Первый способ — оценивать только текст. Второй способ — оценивать текст и личность автора. У меня третий метод, основанный на первых двух.
Что это значит — я не понял.
Я оцениваю только тексты. Хотя, возможно, это не правильно.
— Не подходи, не подходи! Паучка задавишь!
Я отошел. И улыбнулся:
— Ты из-за паучка чуть меня не прибил.
Последний вздох.
Она замечательно интересно рассказывала о своем детстве.
Вспомнила слова Анастасии Ивановны:
— Как я люблю людей, умеющих одаривать действенной добротой…
Очень интересный человек.
Некоторые его слова я запомнил.
— Мужчина любит лесть без меры.
Женщины, как ни странно, в этом смысле более самокритичны.
Эти слова Бердяева мне напомнил Слава Лен.
— Что такое квалитизм?
— Правильный метр (размер). Неправильный синтаксис. И (или) неправильная логика.
— Сознательное можно поместить в компьютер. А бессознательное — нет.
Я загнал в компьютер свой словарь, свои версификационные приемчики. Компьютер мог бы за меня стихи писать. Но вот, как в компьютер включить бессознательное — я не знаю.
Бессознательное — это и есть поэзия.
Или наоборот. Например, Алексей Парщиков — безусловная фигура в среде поэтов. Но кто его поймет из простых читателей?! Андрей Дементьев вызывает улыбку у профессионалов. Но именно он всенародно любимый автор.
Вывод простой — нужно уметь писать разные стихи.
Евреи долго прощаются. И никогда не уходят.
В руках у меня фотоаппарат, в кабинете у меня компьютер и Интернет.
Глаза и сердце открыты.
http://rubtsov.penza.com.ru/symbioz/9/kostyliz.htm
РЫ НИКОНОВА
КОСТЫЛЬИЗДАТ «Не сменить ли пластинку?»
|
25 Июня
Почитал Библию.
В настоящее время я живу в Интернете.
И это дорогого стоит.
Это действительно большой успех.
В четверг же позвонил Витя Клыков из Вены. Сказал, что видел меня по ТВ, в программе Виктора Ерофеева.
Сегодня разговаривал с Н. Б. Ивановой. Она тоже меня поздравила.
Становлюсь публичным деятелем. Но слово «публичный» как-то не очень мне по душе.
Остальные почему-то не прижились.
Проводил там литературные вечера в клубе «Факел». Пригласил Марину Кудимову. Она приехала из Тамбова, где тогда жила, и прочитала изумительно-интересную лекцию о Пушкине.
Потом долго говорили с Мариной у меня дома.
Она сказала:
— Тебе надо идти в кино, поступать на курсы сценаристов.
Может быть, Марина была права?
У меня там выступали тамбовчане Сергей Бирюков, Саша Федулов, историк Владимир Карпейкин.
Саше Федулову я организовал персональную выставку в районной библиотеке.
В местном кинотеатре «Смена» я открыл картинную галерею. Но не смог дело довести до ума — уехал в Москву.
Ничего, сейчас у меня и в Москве есть галерея.
Прозвище у него было — Длинный.
Не помню, чтобы Макс увлекался в детстве театром. Гонял он, как все мы, в семидесятые годы в хоккей.
Однажды произошел такой случай. Я учился в 8 классе, а один парень из 10-го класса ни за что ударил меня. Я позвал брата и его друга на помощь. И в их присутствии врезал обидчику.
Про это узнал друг Макса — десятиклассник Андрон. Этот истеричный Андрон начал мне угрожать.
Короче, намечалась большая драка.
Разрулил ситуацию Максим Суханов. Он переговорил со мной и попросил спустить конфликт на тормозах. Что и было сделано.
Третьяк — кумир моей юности. И сейчас он выглядел достойно. Видно, что он предан хоккею и великий специалист в своем деле.
…В детстве я играл в одной команде («Крылья Советов») с Игорем Болдиным, мы в 1974 году стали чемпионами Москвы.
Игорь Болдин в 1984 году стал олимпийским чемпионом. Он играл в одной команде с Третьяком. И я помню программу «Время» в 1984 году (новости спорта) — Третьяк хвалил Болдина. Восхищался им.
И вот мой сотрудник меня отблагодарил — привез пепельницу.
— Версткой, сверкой.
— Ах, лучше бы
мурлыкал
с Веркой.
Пашка устал, еле шевелит ногами. Я его подбадриваю:
— Держись, Пашка, мы должны добежать. Мы обязательно добежим!
А сил у меня у самого уже нет.
Добежали.
А в школе тогда (классе в третьем) нам нередко давали такое задание — контрольное списывание. Нужно было правильно переписать какой-то литературный текст. Увы, я допускал ошибки. Мама меня ругала.
Я об этом уже писал.
Лет в шесть-семь, помню, спросил об этом у мамы.
Она сказала:
— Люди должны пожить вместе. И тогда — как чудо! — появляются дети.
Видимо, так и есть.
Совершенно точно — дети появляются не от полового акта. Не только от полового акта.
Уехал в Удельную.
Устал.
Я жил даже в подвале.
Кстати, в подвале надо уметь жить. Самое главное, когда обитаешь в подвале, приходить домой как можно позже. Приходить и сразу ложиться спать. Иначе можно испортить зрение.
Папка их искал по всем дворам. И опять притаскивал домой. Кормил, давал конфеты и молоко.
А мама кошка от них ушла в другой двор. И забыла про папку кота и про котят.
Потом котята выросли. И стали защищать постаревшего и ослабевшего папку кота от других дворовых котов.
Папка кот и котята любили друг друга.
Если министр был мною доволен — мой начальник называл меня лучшим другом.
Правда, правда — я не выдумываю.
24 Июня
На мой юбилей в ЦДЛ Танечка пришла в ошеломительном желтом платье. Красивая, молодая, обворожительная. Принесла замечательный подарок.
Как жаль, что поговорили очень мало…
22 Июня
— Что Вы скажете Богу, представ перед ним?
— Спасибо.
Ответ правильный.
— Приватизация была несправедливой.
Ну вот — теперь это признал и главный приватизатор.
Главное — открылась наша картинная галерея.
Встретил меня замечательный Дима Чернышев.
Мы с ним (уже по традиции) роскошно гуляли по городу и беседовали.
У Димы есть восхитительная черта — он никогда ни о ком не говорит плохо. Надо у него поучиться.
Поели в пельменной.
В 19.00 провел в питерском Доме писателя презентацию «Зинзивера» и других наших журналов — «Детей Ра», «Крещатика» и «Футурума».
Вели вечер совместно с Ольгой Логош и Тамарой Буковской.
Выступили Сергей Стратановский, Аркадий Илин, Арсен Мирзаев, Валерий Земских, Александр Скидан, Валерий Мишин, Ольга Логош, Тамара Буковская, Дмитрий Чернышев, Сергей Зубарев, Борис Лихтенфельд, Владимир Шпаков, Анатолий Домашев, Дмитрий Северюхин, Юлиан Фрумкин-Рыбаков, Александр Ильянен, Джордж Гунницкий и многие другие первоклассные авторы.
Я вручил дипломы лауреатов «Зинзивера».
Потом пошли выпить по рюмке в гости к поэту и художнику Николаю Симоновскому — он любезно пригласил.
Прекрасно выпили, поговорили. Родители Николая и он сам, несмотря на наши протесты с Александром Скиданом, все время подкладывали новые угощения на стол. Невероятно доброжелательные и хлебосольные люди. Как-то я от подобных вещей отвык.
Родители Николая — красивы истинно петербуржской аристократической красотой. Я таких лиц давно не видел. Смотрел на них и жалел только об одном, что я не художник.
Проводил меня Паша Байков.
20 июня, в субботу, приехал в Москву. Стал отвечать на редакционную почту.
Звоню в Переделкино Владимиру Николаевичу Соколову. Прошу стихов. Он надиктовывает их мне по телефону.
Я спрашиваю:
— Вам на визу их привезти?
— Нет, не надо. Если что-то не поняли, добавьте от себя…
Несколько лет назад у меня на спине появилась здоровенная опухоль.
Я перепугался и пошел в районную московскую больницу
Там женщина врач мне сказала:
— Я не знаю, что это такое. Посоветую вам обратиться к знахарям. Или еще лучше почитайте какую-нибудь специальную литературу, еще в популярных журналах об этом часто пишут. Может быть, вам мази какие-то посоветуют.
К знахарям я обращаться не стал, побрел, понурив голову, в онкологический диспансер.
Там врач мужчина мне сообщил, что у меня опухоль не злокачественная. И назвал диагноз по латыни.
— Будем резать, — вынес он вердикт.
— А когда? — уточнил я.
— Не скоро. Сейчас я очень занят. Слишком много пациентов. Позвони мне недели через две.
Я ушел.
А опухоль стала нарывать. Мне стало больно. Просто нестерпимо физически больно.
Между тем я должен был сдавать в печать очередной номер «Детей Ра». Приходили различные авторы. Пришел и Женя Харитонов — вычитать подборку своих стихов.
Он спросил:
— А ты что-то неважно выглядишь. Болеешь?
Я ему все рассказал.
Он осмотрел меня, точно профессор из ЦКБ, и сказал:
— Это не смертельно. У тебя обычный жировик. Возьми хлебный мякиш, пропитай его солью и приложи к спине.
Потом он объяснил моим сотрудникам, как нужно приложить хлебный мякиш к моей спине. И послал их за пластырем в аптеку.
Через три дня нарыв прорвало. И гной вытек.
Я опять стал жить.
Так Женя Харитонов продлил мне жизнь.
Удивленно говорит:
— Ты описываешь свою жизнь за границей, а ведь ты в это время был в Москве, мы же с тобой встречались…
Я очень обрадовался Пашиным словам. Он посчитал, что я написал абсолютно автобиографическую вещь, роман о себе. Но это не совсем так. Я все-таки придумал это произведение, взяв, конечно, что-то за основу. Евгений Викторович Жарков (герой романа) и Евгений Викторович Степанов — разные люди.
Я немного растерялся. И от чтения стихов отказался.
Все-таки я скорее организатор, менеджер.
Но было приятно — каюсь! — услышать слова Тамары….
Арсен помолодел и стал почему-то похож на французского аристократа Х1Х века.
Очень хорошее, метафизическое стихотворение.
Всматриваюсь в идущего навстречу прохожего — ба, так это Шпаков.
Такие истории со мной происходят довольно часто.
Но я уже опаздывал. Мы поймали с Володей такси и помчались на Московский вокзал. И тут мне приспичило по малой нужде. Ну прямо невмоготу.
Я говорю Володе:
— Мне надо выйти, иначе мне будет плохо. И вам, вероятно, тоже… В общем, еще чуть-чуть — и я совершу самый неприличный поступок в своей жизни.
Володя, сообразив в чем дело, отвечает:
— Старик, терпи. Думай о чем-нибудь постороннем.
Ни о чем постороннем в такие минуты думать невозможно. Возникла ситуация безысходности.
Слава Богу, мое состояние понял водитель. И он полетел по Невскому, точно Шумахер.
Примчались. Высадились у вокзала. И побежали к поезду. Володя бежал все это время со мной. Я вскочил в последний вагон уходящего поезда.
Володя помахал мне рукой на прощанье.
Шпаков — настоящий друг.
Мою тетку зовут Муза Георгиевна.
Моего дядю зовут Петерис Янович
Мою жену зовут Наталия Лихтенфельд.
Моя дочь почти 18 лет живет в Германии.
Моего лучшего друга зовут Юра Милорава.
Я русский патриот.
Талантливая русская поэтесса. Профессионал, виртуоз стиха, виртуоз рифмы. И — незащищенная, ранимая душа. Вот это и есть Поэт. Одно без другого невозможно.
И, конечно, у нее превосходные верлибры. Вот такие, например.
На колени ложится белый лист.
Рождается стих.
Бог слышит всё.
Мой сосед справа выгуливает собаку именно тогда,
когда я иду на работу
(а у меня гибкий график),
к тому же сосед обременён женой, детьми и собакой,
которыми жертвует ради мгновения приветствия меня.
Сосед слева возится с дверным замком,
пока я не вернусь домой…
Я живу в опиуме любви.
Но не страдаю от зависимости,
потому что точно знаю,
что вся эта любовь, существующая в брызгах,
сконцентрируется в одном человеке,
который будет любить меня безбрежно,
и в такой же степени я буду счастлива…
стонали изумлённые голуби
понуро свесив вниз застывшие фарфоровые клювы
гулом девственного океана
рыдал ракушечник замурованный в стенах
заунывно пела трава
впитывая тяжёлые алые капли
молчали только люди
три молодых геркулеса
повелителя вселенной
каждый был занят своим делом
один зажимал ладонью
её широко разинутый искорёженный болью рот
другой держал её скользкие худые плечи
третий млел
закрывая глаза
от набегов
собственного злого пота
А, видимо, зря.
Литераторы стали мне говорить, что по телеканалу «Культура» регулярно делают обзор моего журнала «Дети Ра».
Об этом мне сообщили такие разные люди, как Виталий Пуханов, Женя Минин, Валерий Попов, Тамара Буковская. Поначалу я подумал, что они что-то напутали, а потом до меня дошло, что столь уважаемые люди не могли ошибиться одновоременно. Видимо, действительно журнал показывают. И делает это (как мне сообщил Виталий Пуханов) человек по фамилии Александров, с которым я, увы, не имею чести быть знакомым. Какой хороший человек! Спасибо ему. Для многих авторов «Детей Ра» упоминание на телеканале «Культура» — это выход из литературного небытия. Еще раз спасибо.
Она спросила:
— А про меня будет?
— Конечно, будет!
Папка любит Настюшку. И скоро привезет в Берлин очень много подарков.
Продавщица билетов так старалась мне найти хорошее место. Потом несколько раз любезно повторила, во сколько я должен уехать.
Так же заботливо она говорила и с другими людьми.
Я просто в нее влюбился.
Продавщица кричит мне вдогонку:
— Ну куда же вы, я сейчас, даже обидно, никогда больше так не делайте…
…Хорошо все-таки, что у нас в Удельной несколько продуктовых магазинов.
Какая эротичная фраза из фильма «Узник замка Иф»!
Чудаки! Можно писать как у годно. И совершенно неважно — что. Знаменитыми поэта делают не стихи, а имиджмейкеры, pr-специалисты, литературные критики и т.д. Кого они захотят сделать знаменитыми, те и будут. Им достаточно любого крепкого профессионала. А то и просто обаятельного и небедного графомана.
Граф Монте-Кристо.
Эдмон Дантес – Фернан, Данглар, де Вильфор…
Два капитана
Иван Татаринов—Николай Татаринов.
Саня Григорьев—Михаил Ромашов.
Кортик
Терентьев—Никитский.
Фактически эти великие книги написаны по одному лекалу, только внешний антураж меняется. Суть — та же.
Вечером выходили на балкон, радостно болтали ни о чем, и ты открыла для меня такое невероятно-простое и вкусное блюдо — черный хлеб с помидором.
Вчера, сидя один в своей большой и пустынной Удельнинской квартире, я отломил себе кусок черного хлеба и порезал помидор…
Ну вот, можно сказать, что у меня множество читателей.
Ну вот снят фильм «Мастер и Маргарита».
Это культура?
Или сверхпопулярные песни Пугачевой…
И это культура?
И Макаревич — культура?
Или все-таки это массовая культура?
Я, правда, не знаю. Я задаю сам себе вопросы.
P.S. Когда я слушал Ростроповича, у меня таких вопросов не возникало.
Надо идти к дантисту — ставить коронку.
А я не иду. Боюсь и нет времени.
Мне кажется: ну вот еще чуть-чуть и будет передышка.
А ее все нет и нет.
Недавно я понял, куда бегу.
И когда будет передышка.
Сам себе, точно заправский официант, накрыл на стол.
Сам себе налил вина.
Сам зажег свечи.
Еще чуть-чуть — и я сам себя поцелую.
С утра до ночи он читал и рисовал.
Он жил круглый год на даче. Работать в стране советов он не мог.
Дача сгорела. Он исчез. Его останков не нашли.
Он снится мне очень часто. Снится живым. Я с ним — во сне — говорю. И мои великие и горемычные родители — в моем сне — с ним говорят. Я всегда — во сне — удивляюсь тому, что они, мои родители, знают, что он жив. И грущу, что не я первый им об этом сказал.
А он жив. Он действительно жив — если он постоянно со мной. Хотя бы во сне.
…Я никогда не прохожу мимо бомжей. Вглядываюсь в их лица. Я допускаю, что он среди них.
Судя по всему, это разные персонажи.
Галимый.
16 Июня
век-волкодав превратился в щенка
я понимаю что хвастаться нечем
я понимаю что жизнь коротка
но вспоминаю что было со мною
пять тысяч лет или больше назад
и говорю с вековою сосною
точно мичуринец или юннат
и говорю с тем далеким мальчишкой
что не родился на свете пока
и точно зэк говорю перед «вышкой»
все перемелется будет мука
Трубниковский переулок
15 Июня
Договорился также с «МК», что буду присылать им репортажи.
Денис Евстигнеев рассказал мне, что фотографии можно пересылать по электронной почте.
— Для этого нужен цифровой фотоаппарат, — сказал он, — Но они такие дорогие.
Тогда, в 1996 году, цифровики были роскошью.
И я поехал без цифровика.
Ужасно — когда хвалят. Расслабляешься. Привыкаешь. Начинаешь хотеть произвести благоприятное впечатление.
Нет уж, дудки. Я останусь самим собой.
Выбран одаренный, но вовсе не выдающийся (на мой субъективный взгляд) стихотворец, каких немало. Выбран не критиками, выбран поэтическим цехом.
Одно из двух: либо ошибаются все, либо я.
Я сказал:
— У нас с Вами много общего.
Она прекрасно улыбнулась:
— Что именно?
— Журнал «Сибирские огни» назвал Ваши и мои стихи мерзостью.
Она ответила очень достойно:
— А я переводила стихи Берязева, главного редактора этого журнала. Как-то мне теперь расхотелось это делать.
P.S. Володя, не забывай пословицу: не плюй в колодец…
Все это время я занимался только одним делом — переживал за нее. Когда она летела в самолете, не мог ни телевизор смотреть, ни Интернет, телефон отключил.
Слава Богу, прилетела.
Опять можно жить.
Хорошо, конечно.
Но где вы раньше были, господа хорошие? Когда Валера живой был? Когда страдал от непризнания в провинциальном Обнинске, когда умирал от рака?
Все себя печатали.
Недавно узнал, что Лена — доктор филологических наук. Удивительно.
С точки зрения версификации, богатства словаря, глубины Клюев на десять голов выше Есенина.
А любят Есенина. Он проще, доступнее. Он действительно всенародно любим.
И вот на одной писательской вечеринке мы решили выпить на брудершафт.
Выпили. Поцеловались.
Она говорит:
— Евгений, я так рада, что мы с Вами теперь на ты.
Начинаешь читать такие стихи — чушь несусветная. Бог тут ни при чем.
Итак, были Владимир Георгиевич Бояринов, Максим Замшев, Сережа Зенкевич, Олег Асиновский, Галя Климова, Сережа Надеев, Женя Чигрин, Кристина Зейтунян-Белоус, Володя Берязев, Юрий Алексеевич Арго, Андрюша Коровин, Андрей Новиков, Диана Камская, Андрей Лапшов, Лилия Цыбизова, Сева Кузнецов, Люба Вершинина с мужем, Ирочка Медведева с Николаем Тюриным, Виктор Евгеньевич Грушко с женой, Виталий Александрович Владимиров с женой, Оля Важенина, Оксана Денискова, Инна Богачинская, Ильдар, Саша Крючкова, Валерий Казаков, Константин Александрович Кедров и Лена Кацюба, Ольга Адрова, Александр Маркович Файн, Дима Цесельчук и Нина Давыдова, Таня Кайсарова, Оля Михеева, Сурен с женой Людой, Серега Арутюнов, Женька Доброва (Свитнева), Женя Лесин, Михаил Бойко, Леша Караковский, Наташа Рубанова, Таня Романова-Настина, Рита, Оксана, Владимир Константинович Солоненко, Сережа Шанаев, Юра Колодний, Лида Плигина, Юрий Юрьевич Перфильев, Петя Образцов, Алиса Паникаровская, Игорь Панин, Анна Лучина, Николай Грицанчук, Андрей Гусев…
Было также много людей, которых я не знаю.
Подарков надарили уйму.
Слов наговорили хороших — не сосчитать.
Я сидел на стуле и ерзал — как-то это все непривычно…
Таня Тихонова вела вечер блестяще. Четко, сконцентрировано, легко.
Выступили Владимир Георгиевич Бояринов, Макс Замшев, Виктор Евгеньевич Грушко, Сева Кузнецов, Валерий Казаков, Константин Александрович Кедров, Виталий Александрович Владимиров, Таня Романова-Настина, Владимир Константинович Солоненко, Сережа Арутюнов, Сергей Шанаев…
Севу Кузнецову я не видел 20 лет. Он раньше работал в журнале «Дружба», давал мне подстрочники — чтобы я переводил болгарских поэтов. Помогал. Замечательный человек.
В. Г. Бояринов вручил мне Медаль имени Чехова, Дима Цесельчук — Диплом Государственного стипендиата «Выдающийся деятель культуры и искусства России».
Все говорили очень хорошо.
Об этом уже написала в ЖЖ Лена Зейферт.
Таня Романова-Настина спела свои прекрасные песни.
Потом все пошли в нижний буфет на фуршет.
Стол бы накрыт неплохой, однако народу оказалось слишком много. Все смели за 5 минут. Хорошо еще, что мы с Андреем взяли с собой чемодан горячительных напитков.
На фуршете успел поговорить со многими. Почему-то опять решал деловые вопросы. Выпил пару рюмок коньяка. Спасибо Тане Виноградовой — она принесла бутерброд. Закусил.
Пили часа три.
Домой меня отвезли Андрей и Диана, разгрузили в Арбатской мастерской подарки.
Смотрели футбол.
Наши выиграли 3:0.
Праздника особенно не чувствовал. Был как на иголках — Настюшка в это время летела из Нью-Йорка в Берлин.
Вообще, юбилей — тяжелая работа юбиляра.
Выпили по рюмке.
А второй раз в Стокгольме, где тоже тогда работал…
В «Столице» собрались Дима Быков, Саша О, Шеннон, Леша Ерохин, Диана Камская, Влад Старчевский и некоторые другие мои тогдашние приятели и коллеги.
Диана, мой самый верный друг, была и на 45-летии.
Некоторые из этих стихов написаны в 20 лет, некоторые в 30.
Многим эта подборка понравилась. Спасибо большое моему великому старшему товарищу Сергею Миграновичу Мнацаканяну! Он еще двадцать с лишним лет назад печатал меня в «МК» — я посылал стихи по обычной почте.
А для того чтобы объясниться в ненависти, вообще ничего писать, наверное, не надо.
А мы пишем, пишем…
Он создан по повести «Маленькие дьяволята». И буденовец там поет песню про дьяволят.
Один из лучших фильмов о войне — «Офицеры». Главный герой (настоящий герой!) в этой картине — симпатичнейший Иван Варава.
На самом деле Варрава — это разбойник. Пилат предложил первосвященникам казнить его вместо Христа.
Вот так в советское время исподволь манипулировали сознанием. Внедряли в сознание людей — зная их религиозную генетическую сущность! — антирелигиозные символы.
Манипулируют сознанием людей и сейчас.
Если так, я тоже с ней поеду. Все-таки лучшее время в своей молодости я провел именно в Нью-Йорке. Это по-прежнему мой любимый город.
Настя приехала в Штаты в 22 года, а я в 28 лет.
Да, я в Штаты начал ездить 17 лет назад.
Рыбалка там такая. Закидываешь удочку — сразу вытаскиваешь. На крючке — рыба. Вобла, судак, сомик, окунь…
А еще я там водил катер.
Я всегда со всеми вступал в отношения. С кем-то дружил, с кем-то воевал, потом мирился, потом ссорился. Или наоборот — ссорился, потом мирился.
Про женщин и вовсе писать не буду.
Что будет через 1000 лет?
Или еще позже?
Апокалипсис случится, конечно.
Но будет что-то и после Апокалипсиса.
(Из фильма «Узник замка Иф».)
(из НАЧАЛ)
Саше Ерёменко
Змею надышала
Троюродная душа
Приёмная Бога
Родная ангела
Лето планета
Осень звёзды
Весна луна
Зима тьма
Бог год
Тело небо
С него Богу
Угрожает душа
Жене Степанову
Соломон хвост
Суламита крылья
Лик лис
Глаза лиса
Лисенята
Земли не касаются
Жене Степанову
Души Марии
Девы душа
Невеста Христа
Воскрешение опустошение
После второго
Пришествия Бога
Жене Степанову
Бог Дух Святой
Христовы братья
Богоматерь
Много братьев
Сердце родится
От сердца сверху
Глядит как душа
Дева на малыша
Жене Степанову
Бог потоп
Мария ливень
Иосиф дождь
Неподвижны
Бога жизни
Две Отца
Тело душа
Неузнаваем
Глава семьи
Жене Степанову
Внутри души
В нём Бог
В ней дева
Тело душа
Делит на два
Царства небесных
Отца и женщину
Жене Степанову
Полумесяц
Весь такой
Лес над рекой
Дух Святой
Вдруг крестом
Стал и вниз
Упал как лист
Месяц в поле
Пришествие второе
Суд Страшный
Утро над пашней
Папа справа
Мама слева
Справа налево
Мама Дева
Глаза радует
Душа радуга
Святое Семейство
Листвой одето
Жене Степанову
Тихая высь
Душа мама
Среднего роста
Отец Господа
Голое солнце
Луна волосатый
Два ребёнка
Жене Степанову
Дала тело
Взяла душу
Душа Духа
Отец у сына
Сердце ей вынул
Как твердь из пучины
Жене Степанову
Отец жертва
Сын дым
Бог никто
Душа сошла
На сердце сверху
Дух Святой
Вернулся за душой
И дождь пошёл
11 Июня
ты гладила по жопе
ну а теперь москву кляня
ты шляешься в европе
ах дура дура дура ты
прекрасная дуреха
зачем же ты сожгла мосты
зачем же мне так плохо
В метро
Я много раз звонил его вдове Кате. Не дозвонился. Никто не берет трубку.
Это все, конечно, отговорки. Стыдно, стыдно…
— Зарплату давай!
— Машину давай!
— А где авторский экземпляр! Срочно пришлите!
— Привезите в магазины новые книги!
— Давайте быстрее!
— Статья нужно срочно!
— Краска закончилась. И бумага закончилась. Деньги давайте!
— Давайте! Давайте! Давайте! Давайте! Давайте! Давайте!
И т.д. И т. п.
А я ведь тоже человек.
Увидел рыбку, которую раньше не знал — лещевидный барбус. В пору моего детства и юности таких рыб я не помню. Очень красивый и большой барбус.
Цены на дискусов в зоомагазине сейчас такие — 1.300 рублей за штуку. 35 лет назад они стоили 25 рублей. Мне кажется, двадцать пять рублей это намного больше, чем нынешние 1300.
Тогда он спросил:
— А ты помнишь, что у меня сегодня день рождения?
Возникла пауза.
Потом мама горько заплакала.
Она забыла.
Сидор Иванов долго ее утешал.
Возраст…
Моя истерическая графомания вышла из берегов и затопляет окрестные литературные берега и лужки. Ничего, до Димы Быкова мне еще далеко.
Более звездного состава не помню ни в одной редакции.
— Что ты там делаешь?
Отвечаю:
— Переживаем с мамой за тебя. Больше ничего не делаем.
Она отвечает, что у нее все о, кей.
В типографии, например, трудится паренек, которому 18 лет.
Я делаю ставку только на молодежь.
Это, конечно, правильно.
Тиражи журналов микроскопические. Но все-таки есть Интернет. Это большое благо.
А почему я должен читать невежливых и невоспитанных людей? Если они не знают, что к незнакомому человеку принято обращаться по имени-отчеству, что они могут знать о жизни в целом? Что они могут сказать читателям? По-моему, ничего.
08 Июня
«Асса» — абсолютно гениальный фильм. Соловьев все предвосхитил… Сказал о том, что будет.
Песня Цоя (в финале) тоже очень сильная. Однако смысл некоторых слов до меня стал доходить только сейчас. «Перемен, мы ждем перемен…» Перемен ждать нельзя. Их надо готовить. Их надо добиваться.
Всегда смотрю с наслаждением.
Пафосно, конечно. Но хорошо.
Это новая форма исповеди. Людям надо выговориться. У них столько на душе!
Если церковь не перейдет (отчасти) на эл. формы общения с прихожанами, она, по-моему, очень много потеряет.
Удивительно — нас даже в Париже читают. Это, по-моему, невероятно.
Крым, Ялта, море, купание в холодной воде, туман, пустынные зимние советские улицы, пальмы, пирамидальные тополя, любовь, поэзия, торжество поэзии. Гениальный Соловьев это все показал.
Как было бы здорово прочитать жизнь одного человека, начиная с 14 лет. Абсолютно любого человека.
Хотя, конечно, есть люди, для которых я пишу тоже. Это Наташа, Настя, Юра Милорава, Леша Даен… Это мои самые давние и постоянные читатели. В общей сложности их, наверное, человек десять. Мне достаточно.
Я слишком несовершенен, примитивен. При этом, как ни странно, я становлюсь с годами лучше. Прогресс есть. И я вижу, куда можно развиваться.
В этой земной жизни я абсолютных результатов не достигну.
Будет, будет еще одна попытка…
05 Июня
Утром проснулся, включил телек — президент Медведев не поздравляет, салюта нет. Даже Путин не поздравил, не позвонил. Все ужасно.
Зато поздравили друзья-поэты.
Вот Боря Гринберг прислал стихотворение.
С Днём рождения!!!
В качестве подарочка:
СТЕПАНОВ (анагриф)
Пена псов, стон навета,
Но — снова на пост.
От веста на ост
Стена света
Воспета.
.......
Нас — стан
Пестован.
ЕВГЕНИЮ СТЕПАНОВУ
(стих-анагриф)
Ступаю по вене снов –
тут Вий и Нава.
Весну – весню,
тут Ева в пене вин и ню...
И снова, снова, снова –
степ снов, сев сов,
сети-сети-сети,
сети вин... Сон не нов.
Гоню Ее...
Но песни неги –
не Ее вина!
Невинна Ева.
Ген весен – Она...
Нет веса у сна.
А у вас –
нет весен,
нет сна.
Саша АЛЕШИН
За жизнь хватайся – цап!
За жизнь цепляйся – цоп!
Пусть даже стоишь, кацап,
А бандеровцы целятся в лоб.
Юрий БЕЛИКОВ
ТРИАДА СТЕПАНОВА
Расплавился век золотой,
когда-то в серебряный канув.
«Застой. Перестройка. Отстой», —
вослед им промолвил Степанов.
Так Гегель, паря над Зёмлёй,
триаду узрел средь туманов:
— Кто автор триады такой?
— Степанов, — ответил Степанов.
Вдохнул относительный дым
Эйнштейн в небольшой заварушке:
— Сначала Степанов, а Пушкин…
А Пушкин родился за ним!
— Раз так, — произнёс Горбачёв, —
довольно быть жертвой обманов:
поскольку был первым Степанов,
мы всё перестроим без слов.
И пал государственный строй!..
Степанов и Путин — в пивбаре.
«Застой. Перестройка. Отстой».
Пора и по пиву ударить.
Отмечать буду 10 июня, в ЦДЛ. Банкет уже проплатил.
— Возраст это неплохой. Уже что-то понимаешь в жизни и еще не все болит.
В 45 лет хорошо осознаешь, что главное — это счастье твоих детей. О себе уже думать некогда.
02 Июня
Неужели так думаю только я один?
Потом как-то этого бедного вороненка подняли назад, в гнездо.
А больше ничего глобального за день не происходило.
я скорей всего читатель
ну а ты небось писатель
но похоже не читатель
Радостно ее поздравлял по телефону.
В 2000 году стал генеральным директором компании РЕНОМЕ-СЕРВИС-ТРЕЙД.
И вот уже шесть лет рулю разросшимся, точно экзотическое дерево, «Вест-Консалтингом».
Никаких особых финансовых достижений у меня нет.
Горжусь только тем, что никогда не задерживал зарплату своим сотрудникам.
Правда, я нередко у них занимал. И занимаю.
А потом полезу в подземелье. Тоже экстрим.
— А зачем тебе это? — удивляюсь. — Может быть, лучше создать семью, родить ребенка?
— Нет, это не мое, — отвечает она.
Она красива, элегантна, очень талантлива.
Я ничего не понимаю.
Очень расстроился. Я привык к нему.
Мои сотрудники купили мне новый фотоаппарат — проплатили со счета фирмы по безналу.
Новый намного лучше. И снимки теперь более качественные.
Так что даже хорошо, что у меня украли старый фотоаппарат.
Красивые люди вымирают.
Пространство величия и красоты сужается.
И это страшнее, чем любой экономический кризис.
— В моем творчестве я…
— Я как поэт…
— Моя поэзия…
Инна Лиснянская:
— Я не поэт. Я стихотворец.
Спрашиваю:
— Чем помочь?
— Нет, ничего не надо, — отвечает мама. — Может быть, тебе деньги нужны? Я пенсию получила.
Терпеть не могу говорить красивости.
Но иначе о Наташе не скажешь.
Я знаю ее почти тридцать лет.
А с другой, — экономистом.
Иначе работать квалифицированно трудно.
…Я пошел по стопам родителей — закончил иняз и экономический факультет.
Отец у меня экономист, а мама переводчица с немецкого языка.
Говорят, что я неплохой издатель.
Я не говорю всего, что думаю.
В своих романах я более откровенен.
В Австрии я делал небольшой бизнесок.
Что-то покупал, что-то продавал.
Мне было 23 года.
Оказывается, Удельная (где у меня есть жилье) — курортный поселок.
Обнаружил там роскошный пляж. Белый песок, пляжи, купающиеся и загорающие люди, лодки, кафе, футбольная и волейбольная площадки. И, конечно, речка Македонка, втекающая в довольно большое озеро.
А в Краскове течет речка Македонка. Там люди тоже купаются. На берегу загорают, жарят шашлыки. Увы, возле речки грязновато. Все, можно сказать, загадили.
Рыбаков полно. И рыба есть. Карась, карп, сазан, сом…
В общем, все воскресенье гулял.
Представьте себе, например, вы бессмертны, а ваши родные и друзья нет.
Это, по-моему, было бы ужасно.
Допустим, бессмертны все.
Тоже плохо.
Все негодяи останутся.
Да и зачем оно, бессмертие?
Господь дал нам счастье взглянуть на этот мир.
Взглянули. Многое понятно.
А смерть — это запредельное чудо в ы с ш е г о познания.
Что там?
За дверью?
Я не чувствую, что мне 45.
По-моему, ни возраста, ни времени нет. И все календари придумали примитивные люди.
И можно стать, кем захочешь.
И можно брать все, что ты хочешь.
Приходи — и бери.
27 Мая
— Нет, это журнал поэзии «Дети Ра».
— Отлично. Я как раз недавно поэму написал. Вы напечатаете?
— Вы для начала ее пришлите. Мы внимательно прочитаем и решим.
— А как послать?
— Пришлите, пожалуйста, по электронной почте.
— У меня электронной почты нет. Можно, я вам по телефону надиктую?
……………………………………………………………………………………
Премия дело хорошее, но забавное.
Там же, в Ренессансе, я видел других поэтов — Беллу Ахмадулину, Кирилла Ковальджи, Олега Хлебникова, Максима Амелина и других.
Они этой премии не имеют. Получается…
Мне думается, организатором премии надо трясти Чубайса-Гозмана, как грушу, чтобы они давали премию Поэт всем сочинителям без исключения. Написал стишок — премия. Написал другой — медаль. Иначе как-то несправедливо.
Инне Львовне 25 мая воздавали хвалу (заслуженно!) многие достойные люди — Н. Д. Солженицына, С. И. Чупринин, Е. А. Попов, Н. Б. Иванова и другие.
Однако лучше всех сказала сама Инна Львовна.
Она сказала:
— Я не поэт. Я стихотворец.
И в самом конце добавила:
— Простите меня.
Все, что сказала замечательная Инна Львовна, это подлинная поэзия.
25 Мая
Но не каждый графоман — хороший писатель.
А мечтал я стать тапером в ресторане. Тепло, уютно, сытно. Вокруг красивые девушки.
Я и сейчас мечтаю стать тапером. Тепло, уютно, сытно. Вокруг красивые девушки.
Мне кажется, я бы всех смешил.
Режиссер Володя Панжев, когда снимал меня в фильме «Укус скорпиона», дал мне именно комическую роль. Я так был счастлив.
любка улыбка
Он спокойно ответила: «Да, и ты. Но это будет так не скоро, когда уже и жить не хочется…»
Я успокоился.
После Перестройки на смену идеологической цензуре пришла беспощадная цензура экономическая.
Государство предоставило право заниматься частным издательским делом, но не предоставило никаких для этого возможностей.
В итоге об ушедшей эпохе, я полагаю, многие вспоминают не только критически.
В советское время на литературные заработки жили такие поэты, как Арсений Тарковский, Семен Липкин, Генрих Сапгир, Евгений Рейн и множество других первоклассных авторов.
Кто-то занимался переводами, кто-то писал книги для детей, кто сотрудничал с кинематографом и т.д.
Чем чаще публиковался, тем больше получал. Чем лучше продавались книги, тем опять-таки больше получал. Разве это не основа рыночной экономики? Более того, сам основной лозунг социализма подразумевает рыночную основу — от каждого по способности, каждому по труду.
Я, начиная с 19 лет, фактически жил поденным литературным трудом, публикуя заметки о книгах, художественных выставках и литературных мероприятиях в газетах. В месяц зарабатывал иногда до 50 рублей. 40 рублей стипендия, плюс 50 рублей за газеты, итого девяносто. Хватало, между прочим.
Скажите мне, кто может сейчас жить литературным трудом? Только звезды первого ряда. Быков, Улицкая…
А тогда могли обычные литераторы…
Если раньше нас убеждали в том, что существует запрет на профессию литератора, то сейчас профессия исчезла как вид.
Вымирает и профессия некоммерческого книгоиздателя. Эта профессия становится дорогостоящим хобби богатых людей.
Более того, сам класс мелких предпринимателей, имеет, к великому сожалению, реальный шанс быть занесенным в Красную книгу человечества.
…Мы не выстроили систему поощрения и поддержки предпринимателя. Не создали о нем фильмов и песен, не написали романов и повестей. Если класс рабочих и крестьян был в советское время прославлен должным образом, то нынешний передовой класс — класс предпринимателей! — оказался, в лучшем случае, показан в карикатурном виде.
Между тем, предприниматель не может быть плохим. Это обусловлено простыми экономическими и человеческими законами. Если ты плохой — с тобой не работают.
Бизнес учит человека быть хорошим — приветливым, собранным, отвечающим за свои слова, добрым… Иначе предприниматель разорится. От него уйдут и клиенты, и сотрудники. То есть бизнес — это занятие не столько экономическое, сколько метафизическое, сакральное, формирующее человека. И вот об этом мы все забыли. А нам не напомнили.
Советская система социальной рекламы (скрытой социальной рекламы) работала в высшей степени талантливо. Лучшие силы были задействованы в ней. Образ советского рекламировался такими гигантами, как Маяковский, Маршак, Дени, Ефимов, Родченко…
Кто сейчас рекламирует новый передовой класс? Вопрос риторический.
Быстрых перемен в нашем обществе не предвидится. Новый — поистине новый! — класс нужно взращивать и расширять. Иначе кризисы будут перманентны.
Сегодня с удовольствием в Удельной смотрел — видимо, впадаю в детство.
Буратино (фильм Нечаева) — абсолютно гениальное кино. И актеры, и сюжет, и песни. Очень добрый.
Айболит-66 (режиссер Ролан Быков) технически сделан превосходно. Но фильм жутковатый. Бармалей время говорит: давайте отрежем голову и т.д.
Даже в шутку нельзя таких слов говорить. Тем более в детских фильмах.
Это что же за папаша такой?
Не верю.
кто-то позже
прах
Трубниковский переулок
Саша Белый
Какие разные герои двух веков
Трубниковский переулок
Я понимаю: эта женщина совершенна.
Когда мы приедем ко мне домой, мы займемся чудовищным развратом. Это продолжается уже много лет.
Я не знаю, как относиться к самому себе.
Есенинский бульвар
По сути, у Крученых, Хлебникова, Бурлюка, Маяковского, Гуро так мало общего. Абсолютно разные стилистики. Разные темпераменты. А вошли в литературу как футуристы (будетляне).
Только потом каждый занял свое место.
эта жизнь что была хороша
спой мне песню сережа захаров
чтоб моя отдышалась душа
спой мне песню про степи и поле
про славянско-хазарскую русь
про хмельное как воля раздолье
от которого не отрекусь
спой мне песню захаров сережа
про судьбу-королеву свою
что корежила не искорежа
я неслышно тебе подпою
спой мне песню про зону баланду
про чугунного времени кладь
о тебе с пониманьем балладу
я хотел бы мой друг написать
ст. Удельная
По-моему, совершенно очевидно, что поэт-пророк описывает Интернет и принтер.
Оценки должны дать последующие поколения. Современные оценки необъективны.
Дружу с Сергеем Бирюковым и Константином Кедровым, Славой Леном и Юрой Милорава, Кириллом Ковальджи и Мариной Кудимовой.
Господь послал мне великих друзей.
Как же мне повезло — все, что я пишу, они читают. Спасибо им.
— А за что ты его, Боря?
— А как с ним иначе? — отвечал выдающийся поэт.
18 Мая
темно и пасмурно и склизко
и бредит пьяный как бордель
дурак прикормленный бориска
целебный корень на луне
растет людей не воскрешая
и боль как молния во мне
летает дура шаровая
я сам дурак я не пойму
зачем живу на свете белом
зачем судьбу как бастурму
ножом кромсаю заржавелым
в отце легко прочесть мальца
лицо в лице крепка матрешка
россия слякоть у крыльца
а на крыльце мяучит кошка
Ст. Партизанская
07 Мая
борисоглебский трубниковский лебяжий знаменский арбат
арбат ар-батя ты босоту и знать шутя объединил
люблю из дома на работу идти счастливый как дебил
люблю арбат не донимая его как хищный гей-маньяк
люблю грозу в начале мая когда в «му-му» я пью коньяк
люблю арбат так любят пешки ферзя ведь он неотразим
люблю и новые кафешки и старый зоомагазин
люблю арбат так шеф газпрома наверно любит уренгой
люблю и выходить из дома люблю и приходить домой
Борисоглебский переулок
Видел божественную Беллу Ахмадулину. Легендарную и прекрасную Беллу Ахмадулину! Более того, мне повезло десятикратно — я оказался в зале рядом с ней и ее мужем художником Борисом Мессерером. Естественно, я не сводил глаз со знаменитой четы. И даже, каюсь, невольно подслушал их разговор.
Белла Ахатовна сказала:
— Я хочу остаться в середине зала, а в первые ряды не пойду — неудобно.
На что Борис Асафович ответил:
— Может быть, и неудобно. Но зато там видно лучше.
И они пересели.
Выглядит Ахмадулина прекрасно, такая же молодая, красивая и стройная. Она — мой кумир, а я ее верный поклонник.
Большой Знаменский переулок
Трубниковский переулок
Лауреатами стали Константин Ваншенкин, Владимир Орлов, Надежда Горлова, Валентин Курбатов, Александр Васькин и Алиса Ганиева.
Увидел Людмилу Путину (она сидела в первом ряду) — раньше видел ее только по телевизору.
Лицо открытое, простое, добродушное.
В перерыве я, набравшись смелости, подошел, представился. Очень удивился, что меня не стали прогонять. Все-таки жена такого крупного чиновника.
Подарил ей книгу Елены Ерофеевой-Литвинской про Сергея Захарова. Людмила Александровна поблагодарила.
Потом я как-то совсем обнаглел и, увидев своего хорошего знакомого Максима Лаврентьева, сказал:
— Людмила Александровна, хочу Вам представить замечательного поэта и заместителя главного редактора «Литературной учебы» Максима Лаврентьева.
Макс не растерялся и галантно поцеловал даме руку.
Охранники стали смотреть на меня с удивлением. Кто такой? Что за фрукт? Неужели он из ближнего круга? Почему он представляет жене премьера поэтов?
В общем, забавно и странно, что меня не прогнали взашей.
На том же вечере встретил Сережу Арутюнова и его супругу. Она на седьмом месяце. Дай Бог, чтобы у них все было хорошо!
Я как-то по глупости пропустил мимо ушей.
2004 год.
Издаю журнал «Дети Ра». Через одного своего знакомого прошу известную поэтессу Светлану Кекову дать стихи в саратовский номер журнала.
Отказ.
Впрочем, речь сейчас даже не о тех старых стихах. Речь совсем о другом. А именно — о замечательном русском писателе Сергее Баруздине, который многие годы редактировал журнал, а помимо этого делал много хороших дел, в частности, помогал детям.
Сразу после выхода моей подборки Сергей Александрович прислал мне, зеленому дебютанту, трогательное письмо. Понимаю, что это было типовое письмо, но все же… Воспроизвожу его сейчас полностью.
Хорошо?
Очень жду!
Всего Вам самого-самого доброго!
Все понимаю — и то, что письмо было типовое, и то, что Баруздин был не ангел, но все же…
И все-таки несколько штрихов к его портрету.
В конце 1988 года я был стажером отдела литературы журнала «Огонек». Коротичевского. Отдел был очень сильный. Заведующий Олег Хлебников, сотрудники — Владимир Вигилянский, Андрей Чернов, Людмила Наточанная, Жора Елин, Миша Пекелис... Подвизались и мы с Илюшей Мильштейном. Я в основном рецензировал стихотворную почту, за что получал какие-то деньги, а Илюша писал мудрые литературоведческие статьи, которые, как правило, доводил до ума прекрасный человек Владимир Вигилянский, который теперь священник. Не удивительно.
Работали мы очень много, засиживались допоздна. Люди к нам в отдел приходили замечательно-интересные. Берестов и Сарнов, Рыбаков и Богуславская... Со многими я тогда познакомился.
А Евтушенко фактически работал у нас. Он вел рубрику «Муза двадцатого века». Весь отдел ему помогал. Особенно Мильштейн.
Актерские способности знаменитого поэта меня поражали. Пример. Звонят Хлебникову. Трубку снимает Евтушенко.
В трубку говорят:
— Это Олег Никитович?
Евтушенко отвечает:
— Что Вы, что Вы! Это его помощник. Я сейчас за ним сбегаю, извините...
Ну, мы все хохочем.
Евтушенко все время придирался к моей одежде. Я тогда ходил в полосатых полувоенных штанах за 32 рубля. Хорошие, удобные штаны. На другие денег не хватало.
Евтушенко говорил:
— Если бы ты приехал в Штаты, тебя могли бы арестовать. Подумали бы, что ты милитарист.
Я отвечал:
— Когда поеду в Штаты — переоденусь.
Однажды вечером Евтушенко сказал:
— Сегодня мы поработали хорошо. Поехали отдыхать.
Хлебников позвонил своей жене Анне Саед-Шах, Евтушенко — жене Маше.
Хлебников, Мильштейн и я влезли в евтушенковский «Мерседес», и мы поехали в ЦДЛ. Водителем у нас был Поэт.
По дороге я спросил его:
— Евгений Александрович, раньше в книжечках библиотечки «Огонька» все время указывалось, в каких странах Вы побывали. Раньше было просто перечисление. Затем стали сообщаться точные цифры. В последней книжечке указанных стран оказалось шестьдесят две. А на сегодняшний момент?
— Восемьдесят пять! — гордо выпалил Евтушенко.
По дороге я рассказал, что до сих пор храню книжку «Куда ведет Хлестаковщина?». В ней Борис Панкин клеймит позором тридцатилетнего Евтушенко за интервью западным СМИ.
Поэт стал выпрашивать у меня эту книжку:
— У меня ее нет. Подари!
Я пообещал.
Приехали в ЦДЛ. Жены поэтов находились уже там. Евтушенко тут же заказал банкетный столик. Стали выпивать. Евгений Александрович произносил тосты за всех присутствующих. Очень много сказал добрых слов об Олеге Хлебникове, Мильштейне. Сказал что-то и в мой адрес. Захвалил. Даже было неудобно. Я промямлил что-то невразумительное. Типа того, как я счастлив быть в такой компании! А потом — не знаю, как у меня вырвалось?! — я вдруг сдуру ляпнул:
— Евгений Александрович, извините меня... Я Вас очень уважаю как человека, старшего товарища, фотографа, журналиста, путешественника, но считаю: все, что Вы написали после двадцати пяти лет в стихотворной форме очень слабо. Во всяком случае, мне это не нравится. Искренности стало меньше, а политики больше. И вообще, все Ваши стихи можно пересказать прозой. А значит, это не стихи.
Возникла длительная, тревожная пауза.
— Он плохо кончит! — только и сказал грустный Евтушенко.
Потом инцидент был как-то замят. Выпили мы тогда немало. И помирились. Стали говорить друг другу комплименты.
Неожиданно меня окликнула какая-то девушка. Оказалась — это моя знакомая певица Х. Вид у нее был весьма раскованный. Декольте. Длинные распущенные волосы. Ярко накрашенные губы. Мы стали болтать. Евтушенко так и ходил вокруг нас. Пришлось их познакомить.
Потом Илюша Мильштейн стал долго и протяжно читать стихи Германа Плисецкого, чем привел в восторг и Евтушенко, и всех остальных.
Во время банкета почему-то поднялся вопрос, еврей ли Евтушенко?
— Ни грамма еврейской крови у меня нет. Я — латыш, — просветил нас поэт-интернационалист. — По отцу Гангнус, во время войны фамилию сменил, а вот брат мой родной (сводный) по отцу еврей. И очень хороший человек. Как и его папа.
Под занавес сего мероприятия все мы целовались и обнимались. Евтушенко сказал мне:
— Ты мой друг. Теперь все новые года встречаем вместе!
Я чуть не прослезился. Меня приблизили!
Интересно Евгений Александрович расплатился.
— Плачу я! — гордо крикнул он. И полез в сумочку к своей очаровательной жене Маше.
Потом мы не виделись примерно полгода.
Я уже работал в газете «Семья» литературным редактором и корреспондентом. И должен был брать интервью у Бориса Егоровича Панюкова, тогдашнего заместителя министра Министерства гражданской авиации. Я сидел, ждал в приемной, когда меня пригласят.
Вдруг вошел Евтушенко.
Я чуть ли не кинулся к своему знаменитому «другу».
— А мы разве знакомы? — спросил Поэт.
Он меня не узнал…
…Не буду скрывать: я к Евтушенко с юных лет испытываю симпатию. Он, конечно, написал немало рифмованной чепухи, но и много первоклассных лирических стихов. Удивительное дело: его публикаций практически нет в «Журнальном зале». Это невероятно.
Недавно я написал письмо Евгению Александровичу, сказал, что готов его печатать в неограниченном количестве. К сожалению, мэтр не ответил.
Мы все — воры. Это надо признать. И прав мудрый писатель Георгий Гачев, заметивший однажды, что «на Западе человек человеку волк, а у нас человек человеку — вор!» Кто-то из нас мелкий жулик, кто-то ловкий щипач, кто-то крутой пахан. И общество у нас создано по принципу зоны — сегодня умри ты, а завтра я. И лозунг у нас самый популярный: «Не верь, не бойся, не проси!» И словечки у нас все оттуда, из лагеря (пионерского ли, уголовного...).
Спорим об обществе, какое построили. Смешно спорить о том, о чем спорить нельзя. Общество во всем мире — не только у нас в России — существует только одно. Рабовладельческое. А называться оно может как угодно — социалистическим, капиталистическим... Суть взаимоотношений людей в социуме (между прочим, и в семье тоже) неизменна. Есть рабовладельцы и есть рабы. Что имеют хорошие, сильные рабы? Галеру (тяжкую работу на заводе, рынке, в поле...), пещеру (квартиру, дом), средство передвижения (ослик, машина) и кусок мамонтятины (завтрак, обед, ужин).
Что имеют плохие, слабые рабы? Раннюю смерть. Даже на сытом Западе ситуация похожа. И класс рабовладельцев оставляет рабам только самый минимум, просто более вкусную, чем у нас, пайку.
Что же имеют рабовладельцы? Они, казалось бы, имеют все блага. Но следует признать, они имеют и повышенную головную боль. Это у них мы требуем свою пайку, это к ним мы приходим с лозунгами, а, говоря по-старому, устраиваем бунт.
Сейчас все восторгаются дворянами, их кодексом чести. Но кто такие дворяне? Это люди, находившиеся на государственной службе и имевшие (какое емкое словцо!) за это чины, земли и рабов, если воспользоваться эвфемизмом, крестьян. Помните, как ныне называются люди, состоящие на государственной службе? Они называются чиновниками. По сути, они — те же дворяне, имеющие и чины, и земли (лучшие и обширные участки), и рабов (наемных рабочих). Спросите у любого пахана, какая мафия самая страшная? Он ответит: «Чиновничья!» То есть ситуация на протяжении веков не меняется. Причем, нигде. Она приобретает только немножко другую форму. И чиновник (он же дворянин или рэкетир) всегда будет брать дань (оброк, взятки) с тех, кто слабее его.
В рабовладельческом обществе существует, как я уже сказал, два класса. Но есть еще несколько прослоек. Одна из них — самая заметная — это прослойка интеллигенции или мастеров. Это прослойка, обслуживающая и рабовладельцев, и рабов. Мастера нужны всем. Кровожадный, но весьма наблюдательный человек В. И. Ленин прав на сто процентов, когда пишет: «Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от самодержавия». В тюрьме представителей искусства — талантливых! — называют сказочниками. Они рассказывают паханам (тамошним дворянам) веселые или поучительные истории (тискают романы), за это их не опускают и нормально кормят. Сказочники, равно как шуты при дворе, приближены к трону.
Какие выводы? Ничего в мире особенно не меняется. И если этот мир устроен именно так, как устроен, то значит, в этом есть какая-то своя — пусть и зловещая! — логика.
Есенинский бульвар
Заграница. Похоже на заграницу. Надписей на русском языке почти нет. Хотя, конечно, все говорят на русском. Подобное не смогли бы придумать и самые талантливые сюрреалисты.
Какая же была могучая страна — СССР. Ее расчленили ловко и цинично. Тоже самое сделают и с Россией. К сожалению, у меня в этом все меньше сомнений.
ДИАЛОГ ПО ТЕЛЕФОНУ МЕЖДУ
РУССКИМ И УКРАИНКОЙ
— Не мае. Буде пизднише.
— Нет, Пизднишу не надо. Можно Свету?
Я в принципе с этим согласен. Но я настроен еще более пессимистично. Я весьма скептически расцениваю и дружбу, и тем более книги.
Почему-то в последние годы я все чаще вспоминаю слова моей былой возлюбленной, прекрасной Ирочки Ф.: «Мои товарищи прекрасны, только лучше с ними не встречаться в ущелье на узкой тропинке».
Мне эта история представляется бесконечно трагической и, вместе с тем, несуразной. Из-за чего, собственно, тогда возник сыр-бор?
Пусть эти липовые, вечно ангажированные властью «поэты» переводят кого угодно — в этом проблемы нет. Переводить и печатать нужно самых разных (даже одиозных) авторов, чтобы хотя бы иметь о них представление. Я вот недавно прочел с омерзением «Майн кампф» Гитлера. Но с изумлением обнаружил, что этот негодяй, оказывается, называл русский народ великим. ВЕЛИКИМ! А Туркменбаши, может, тоже что-то интересное написал? Так что прочитать было бы даже интересно. Мифы не нужны. Я, например, был уверен раньше, что К. Кузьминский — большой поэт. Ошибался. Его скандальная слава оказалась больше его стихов. Начал печатать в журнале «Дети Ра» его главную (как он считает) «Поэму Ада» — оказалось: смесь порнушки и сивой графомании. Правда, иногда попадаются интересные строфы. Не более того. Но напечатать надо было. Хотя бы для того, чтобы убедиться: еще одного мифа нет.
Поделился этими мыслишками со своим товарищем Вадиком Баевым. Он сказал: «Может быть, мы из тех роботов, которые постепенно превращаются в людей».
…Татьяна Бек много лет назад самоиронично говорила: «Что-то в нас с тобой, Женька, недосыпали…»
Самых задрипанных стихотворцев превозносили как гениев и т.д. Впрочем, стихотворцы часто бывали ни при чем. Все дело в нас — умельцах по части создания общественного мнения. Каюсь. Каюсь. Каюсь.
Хотя многие мои протеже — люди, безусловно, одаренные! Мне не стыдно, например, что я печатал Михаила Крепса. Бахыт Кенжеев тоже по-своему одарен, но просто нельзя так часто печатать стихи. С точки зрения PR-продвижения — это неправильно.
В «Новом мире ситуация такая. Кто ни разу не печатался как поэт с 2001 года в «Новом мире»?
1. Андрей Вознесенский
2. Юнна Мориц
3. Белла Ахмадулина
4. Василий Казанцев
5. Евгений Евтушенко
Лидеры авангардной поэзии
1. Ры Никонова
2. Сергей Сигей
3. Елена Кацюба
4. Константин Кедров
5. Сергей Бирюков
6. Анна Альчук (умерла)
7. Виктор Соснора
8. Борис Гринберг
9. Валерий Шерстяной
10. Юрий Милорава
Прекрасные региональные поэты:
1. Валерий Прокошин (умер)
2. Юрий Беликов
3. Вячеслав Дрожащих
4. Сергей Сутулов-Катеринич
5. Андрей Санников
6. Сергей Ивкин
7. Владимир Ярцев
Вероятно, критик и главный редактор Василевский считает, что его стихи интереснее стихов перечисленных авторов.
Как это мило и трогательно.
Лева предупредил:
— Старик, заведовать юмором очень трудно. Новых имен днем с огнем не сыщешь. Но я тебе, конечно, помогу. Все закрома открою.
И действительно — стал мне показывать все свои загашники — рукописи самых различных авторов.
Выбирал я несколько часов. И, в самом деле, ничего особенно смешного не обнаружил. Лева уже, наверное, был не рад, что вызвался мне помочь. Он пошел обедать, а меня великодушно оставил в своем кабинете, чтобы я искал интересные сочинения самостоятельно.
— Все, что найдешь интересного — твое! — сказал добрый Лева.
Я опять стал читать бесконечные рукописи.
И нашел. Маленькие, смешные, странноватые рассказы... Я читал и смеялся. Мне стало интересно — кто же их автор? Посмотрел в конец рукописи. Имя и фамилия автора мне тогда ничего не говорили — Дмитрий Дибров...
...Не зря в народе говорят — талантливый человек талантлив во всем. Только жалко, что свой писательский дар знаменитый ныне тележурналист Дмитрий Дибров пока полностью не реализовал.
...Много лет назад у меня произошел с ним досадный конфликт. Я тогда учился в ВКШ при ЦК ВЛКСМ, а Максимов работал заведующим отделом культуры еженедельника «Собеседник». Я писал Максимову тексты, он их охотно публиковал. Однажды в ВКШ выступал знаменитый тогда редактор «Огонька» Виталий Коротич. Я на этой встрече, разумеется, присутствовал. Записал все на магнитофон. Сделал обработку его выступления, и, созвонившись с Виталием Алексеевичем, принес ему его текст на визу. Коротич текст довольно долго правил, вписывал туда большие куски. И завизировал. После этого я отдал текст Максимову.
Когда интервью вышло в свет, Максимов (узнав о выступлении Коротича в ВКШ) меня отчитал:
— Это же выступление Коротича в ВКШ, а не Ваше интервью...
Я не мог согласиться с Андреем. Не согласен с ним и теперь. Ведь я же обработал текст, показал его Коротичу, тот сделал большие дополнения.
И все же, все же, все же... Стопроцентной уверенности, что поступил я тогда честно у меня нет. До сих пор.
Но вот отбор конкурсантов был завершен, Вулых со товарищи уже думал о финальном действе конкурса...
Вдруг опять затарахтел телефон. Звонила незнакомая Вулыху девушка:
— Александр Ефимович, я бы тоже хотела участвовать в конкурсе. Можно?
— К сожалению, нельзя. Скоро финал. Просмотр конкурсантов завершен.
— Но я так похожа... — не сдавалась девушка.
— Нет, нет, теперь звоните только в следующем году — наш конкурс отныне будет проходить ежегодно! — отбивался Сашка.
— Но если бы Вы меня увидели, Вы бы сразу поняли, что я похожа как две капли воды на...
— Девушка, ну я же Вам объяснил... — кипятился Вулых.
— Но ведь я действительно похожа на... — проявляла чудеса настойчивости незнакомка.
— Ну, на кого, наконец, Вы похожи? — сдался Сашка.
— На Мерилин Монро...
Возникла выразительная пауза.
— Ну, что же, ладно! — мягко и нежно проговорил Вулых, — через полчасика можете и приезжать. Обязательно, всенепременно Вас посмотрим.
Чем эта история закончилась — не знаю, но догадываюсь.
— Помнишь, я тебе рассказывал про свою возлюбленную шестнадцатилетнюю девушку, которая сейчас в Финляндии заканчивает одиннадцатый класс?
— Ну как же! Трудно забыть такие эпитеты — «мой нежный лютик, моя недосягаемая королева».
— Оказалась, досягаемой... Вчера мой приятель рассказал, как они вместе проводили время...
Я, как мог, утешал поэта.
— Сашка, не плачь. Зато она любит твои стихи. Знает их наизусть.
Сашка не утешался.
— Текст оставь, я немного с ним поработаю, приходи завтра.
На следующий день я пришел. Олжас Омарович показал мне текст интервью, аккуратно набранный на компьютере. И хотя в финале интервью было написано, что беседу вел Евгений Степанов — я не обнаружил там ни о д н о г о моего слова.
Сулейменов сам себе задал вопросы, сам же на них и ответил.
А вот гонорар за интервью потом получил я. Олжас Омарович уверил меня, что я имею на это право.
— Ты же работал! — объяснил он мне.
Мне до сих пор неловко.
Богдан Андреевич охотно делил меня своими беседами, рассказывал о своей дипломатической работе в Греции, Норвегии.
— Не раз афинские газеты, — вспоминал не без законной гордости Богдан Андреевич, — писали о том, что молодой дипломат Дубенский присутствовал на званном ужине (не помню уже каком. — Е.С.) с неподражаемо-красивой женой...
Когда же я спросил у коллеги-журналиста, где он учился дипломатическому искусству — Богдан Андреевич, удивив меня, ответил, что закончил физкультурный институт.
При этом он как-то загадочно улыбнулся.
Когда Артем Боровик пригласил меня перейти в штат «Совершенно секретно», Богдан Андреевич уже работал там начальником отдела кадров. И трудовую книжку у меня принимал именно он.
...Спустя годы я прочитал книгу Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева.» Там были указаны имена советских резидентов в различных странах. В частности, в этой книге оказались перечислены наши резиденты в Норвегии. Я не поверил своим глазам, когда прочитал: «Резиденты КГБ в Осло. Богдан Андреевич Дубенский 1957 — 1962».
Честно говоря, я очень горжусь, что сотрудничал с резидентом. Мало у кого были такие соавторы...
В это время — в девяносто третьем-девяносто четвертом годах — у известного поэта и журналиста Олега Хлебникова сложилась весьма сложная жизненная ситуация. Его журнал «Русская виза» разорился, поэт сидел на мели. Олег частенько забегал ко мне в редакцию, денег подзанять, на жизнь пожаловаться. И вот Хлебникову — члену Союза писателей с двадцати двух лет — я предложил поработать рекламным агентом. Больше, увы, я предложить ему ничего не мог.
Олег с радостью согласился.
Я пошел к нашему боссу Андрею Мальгину и стал хлопотать за кандидатуру Олега — мы тогда как раз надумали расширять штат рекламных агентов и менеджеров.
Неожиданно для меня Мальгин сурово произнес:
— Хлебникова не бери!
Я говорил, что поэту надо помочь, что он в непростой ситуации. То есть напирал на чувства.
Однако Мальгин был непреклонен, доказывая мне (как я сейчас понимаю, совершенно справедливо!), что каждый должен заниматься исключительно своим делом. Так Мальгин Хлебникова на работу в отдел рекламы и не принял. Это при том, что именно Андрей одним из первых стал поднимать Олега как поэта на щит, написал о нем в «Юности» огромную хвалебную статью, печатал рецензии на его журнал в «Столице»...
...Видимо, Мальгин и есть настоящий герой нашего времени. Он всегда четко знает, кто на что способен. И никогда не путает божий дар с яичницей. Интересы дела для него всегда превыше любых человеческих отношений. К сожалению, надо признать, что с точки зрения бизнесмена это совершенно правильно.
Кстати говоря, я сейчас постоянно читаю в ЖЖ блог Андрея Мальгина. Это настоящая, высокопрофессиональная и современная журналистика. Не устаю повторять: литератор Мальгин — это уже СМИ.
— Когда я работал в журнале «Сельская молодежь», то решил подготовить к публикации подборку стихотворений опального тогда поэта Бориса Чичибабина.
Позвонил ему в Харьков, на работу. К трубке подошла какая-то женщина. И бойко протараторила:
— А Борис Алексеевич сейчас на складах.
Работал замечательный поэт бухгалтером в трамвайном депо...
Как только не приходилось поэтам зарабатывать на хлеб насущный.
— Пошел я как-то очень давно на хоккей. Играли СКА МВО и «Динамо».
Уселся на трибуне. Стал смотреть. Динамовцы владели преимуществом. Диктор объявил: «Вместо выбывшего с поля игрока команды СКА МВО Иванова (кажется, такую он назвал фамилию) в игру вступил Абрамов».
Какой-то поддатый мужик, сидящий рядом, прокомментировал: «Хреновые, значит, настали времена, если в СКА теперь приглашают играть абрамов...»
— Писатель Вадим Михайлович Кожевников нередко дарил меня своими беседами. Мужик он был преинтереснейший, очень колоритный...
Однажды он спросил у меня: «Ты видел когда-нибудь, как поросята едят из кормушки?» «Видел«, — ответил я.
«Прекрасно, — заключил Вадим Михайлович, — тогда ты представляешь, что такое советская литература... Увы, это — кормушка. И мест возле этого корыта вроде бы уже и нет. Поросята стоят очень плотно — жопа к жопе. Никого близко не подпускают. Но вдруг находится какой-нибудь маленький, наглый, пробивной поросенок, подбегает к корыту, расталкивает всех и тоже утыкается рылом в корыто. И — жрет, как все. И — опять свободных мест нет, опять поросята никого к корыту не подпускают...
Представляете — после ВКШ при ЦК ВЛКСМ угодить в такое учебное заведение. Но репортеры на то и репортеры. Недаром нас называют представителями второй древнейшей профессии.
...Ректор и преподаватель Университета всезнающий профессор Патрик де Лобье устроил нам, группе русских студентов, весьма насыщенную программу — мы не только штудировали философию и аспекты социального христианского образования, не только денно и нощно под руководством бдительного отца Фроста изучали Библию, но и посещали (иногда) светские рауты.
...На одном из таких раутов выступала молоденькая аспирантка из Сорбонны. Не помню точно, о чем был ее доклад. Но ужин потом состоялся хороший. С выпивкой. Я поддал. Захотелось, как водится, поговорить. Рядом со мной сидел весьма скромный, элегантный мужчина. Я как-то сразу проникся к нему симпатией. Его ненавязчивое достоинство очаровывало. Мы познакомились. Моего собеседника звали Кристиан. Разговорились. Я сказал, что учусь в Университете у Патрика де Лобье, но вообще-то приехал в Женеву из Москвы.
— А я — австро-венгерского происхождения, — сказал Кристиан.
— О, так Вы почти из нашего социалистического лагеря, можно сказать, земляк! — обрадовался я.
— Ну, не совсем, — вежливо ответил Кристиан. — Но у Патрика де Лобье в Университете я скоро буду читать лекции по международному праву.
— Что ж, тогда скоро увидимся, — сказал я, — тут же протрезвев, сообразив, что несколько фамильярно разговаривал со своим будущим преподавателем.
Прошло недели две. И вот на одной лекции мы опять встретились. Уже как студент и преподаватель. После лекции наши заинтригованные девицы попросили Кристиана немножко рассказать о себе. Он и рассказал.
Оказалось, что Кристиан — внук последнего императора Австро-Венгрии. А фамилия у него — Габсбург!
Я, честно говоря, когда это услышал, то чуть со стула от удивления не упал. С принцами я ранее не общался.
Судьба у Кристиана, да и у всех других представителей этой монаршей династии, непростая.
Долгое время Габсбурги повсюду в Европе были персонами нон-грата. И только Бельгия дала им приют. Именно в Бельгии Кристиан получил образование, потом работал в США в банках...
Женат Кристиан на представительнице королевской семьи государства Люксембург (если не путаю).
Я спросил:
— Есть ли у Габсбургов родственные отношения с русской царской династией?
— К сожалению, нет, — ответил Кристиан. — Но это, я думаю, можно исправить.
Он улыбнулся.
Потом мы неоднократно общались с принцем. Он оказался необыкновенно скромным, я бы даже сказал простым человеком. Но при этом, конечно, всегда чувствовалось, что рядом с тобою человек с голубой кровью.
Узнав, что я работаю в России журналистом, Кристиан спросил меня:
— А Вы не хотели бы получить журналистское образование в Европе?
— Почему бы и нет! — нагловато ответил я.
— Хорошо, — сказал принц. — На нашу следующую встречу я постараюсь принести Вам адрес одной журналистской школы в Бельгии.
И Вы знаете, внук императора слово сдержал. Именно на следующую встречу он принес листочек с адресом и телефоном и сказал, к кому я должен обратиться.
— Вы сможете отрекомендоваться от принца Люксембургского (так он сказал, по-моему), это мой родственник. Мы с ним договорились. Вам во всем помогут.
Я, конечно, по глупости и лености никуда не позвонил, никуда не поехал. Но с тех пор знаю хорошо, что люди с голубой кровью (в отличие от нас, простых смертных) слов на ветер не бросают.
А листочек с телефоном и адресом, куда мне следовало обратиться, у меня хранится до сих пор. Берегу — принц писал!
О том, что индейцы — вполне реальные, а не вымышленные люди, я понял только, когда получил возможность пожить в Соединенных Штатах Америки — непосредственно в пресловутой индейской резервации. Это было в 1995 году. Я жил тогда в штате Висконсин (это в центральной части США), в резервации племени Онайда. Как выглядят эти люди? Хотя сами индейцы считают себя четвертой расой (помимо, как Вы помните, европеоидной, монголоидной и негроидной) выглядят они весьма похоже на сибирские народы — на алтайцев, коряков, якутов... Словом, оriental people.
Теперь немного истории.
Индейцы племени Онайда пришли в штат Висконсин из штата Нью-Йорк, откуда их, действительно, выжили белые поселенцы.
Индейцы в Висконсине освоились. Благодаря своему трудолюбию и, в общем-то, неприхотливому характеру.
Сейчас они живут, по моим представлениям, весьма неплохо. У большинства членов племени (а членом племени может стать любой человек, у которого есть хотя бы четверть индейской крови) имеют свои частные дома. Да, конечно, дома не такие, какие стоят у нас, например, по Рублево-Успенскому шоссе. Но — дома со всеми удобствами. С горячей и холодной водой, с отоплением (как правило, это паровые котлы), с телефоном и т. д. И это не у богатых «нуворишей». Это практически у всех. Редко, кто живет в квартирах. Вообще, по моему наблюдению, индейцы, да и вообще американцы из Висконсина, живут на дачах. И это замечательно. Дома удобные. Построены, правда, не на века, но и климат в Висконсине умеренный. Землятресений, как в Калифорнии, тьфу-тьфу-тьфу, нет.
Что из себя представляет собственно резервация? Это что-то вроде нашего автономного края, только, по-моему, гораздо лучше. Уж изгоями себя индейцы не чувствуют совсем. На территории резервации (а это примерно в трех часах езды на машине от крупнейшего города штата — Милуоки) есть дома не только индейцев, но и других американцев. У всех индейцев, разумеется, американские паспорта. И соответствующие права и обязанности. Протяженность земли — 7 тысяч акров. Население — 12 тысяч человек.
У индейцев — собственное правительство, которое регулирует жизнь общины создает законы племени. Как рассказала мне милейшая женщина, секретарь комитета по развитию бизнеса Онайды г-жа Джулия Бартон, индейцы, находясь в составе мощнейшего государства, во многом самодостаточны. В этом трудно усомниться. У племени — собственные школы (одна из которых обошлась в 14 миллионов долларов), собственные церкви, фермерские хозяйства и т.д. Но, конечно, главный доход дают роскошные казино «Бинго» и отель «Редисон». Казино не облагается налогом и дает прибыли порядка 68 миллионов долларов в год. Вот благодаря этим доходам в первую очередь и возможна вполне комфортабельная жизнь индейцев.
Какие они в быту, в повседневности? На мой взгляд, очень симпатичные. Добрые, веселые, остроумные, общительные, открытые! К ним тянутся другие американцы.
Я жил в доме у моего друга Брайана Докстатора и его бабушки.
Брайан работает в библиотеке, бабушка — на пенсии. Очень много у этих людей друзей. Именно в индейской резервации, по-моему, воплощена в явь замечательная мечта о братстве народов. Среди друзей Брайана — англичанин, выходец из Польши и другие люди из Европы.
Брайан со товарищи — индейцами и теми же европейцами — часто собираются в гостях друг у друга; играют национальные индейские мелодии, поют народные песни, роскошно аккомпанируя себе на барабанах. Люди дружат. Ни о каких этнических конфликтах и речи нет. И уж, конечно, нет стрельбы «краснокожих» в «бледнолицых» (и наоборот), как в тех, как сейчас выясняется, не вполне добрых книжках и фильмах.
Поразительна природа в резервации. Красивые озера, речушки и — очень много берез. Действительно очень много. Прямо как у нас в России.
Вообще, много у нас, индейцев и русских, общего. И природа, и характеры (открытые, непосредственные), и многое другое. Но вот в одном мы точно различны — в уровне жизни. Если у нас в стране есть в основном богатые и нищие, то в племени Онайда живут преимущественно люди среднего достатка. В общем, до индейцев нам пока далеко.
Кто определяет успех художника (в широком смысле)? Только ли качество работы художника или имеет также значение тот, кто эти работы продает, публикует, проталкивает и т.д.? Может ли один обойтись без другого?
Вопросы эти далеко не праздные...
Ни одного известного мастера не возникло в истории баз помощи крупного менеджера, грубо говоря — продавца. «Битлз» никогда бы не стал столь популярен, если бы четверкой ливерпульских парней вовремя не занялся бы прожженный делец Брайан Эпштейн, Виктор Цой так бы и оставался непризнанным гением, если бы не могучая рука Юрия Айзеншписа, прошедшего суровые университеты жизни. Я уже не говорю о «героях» сегодняшней эстрады. Практически за каждым из исполнителей виднеется чья-то могущественная тень. Даже примеры приводить скучно. Все и так очевидно.
Кто-нибудь скажет: «Это касается только шоу-бизнеса!». Не только. Даже представители Серебряного века русской поэзии во многом были повязаны круговой порукой и не обходились без поддержки менеджеров, а также друг друга.
Много лет назад в нью-йоркской публичной библиотеке я прочитал удивительную книгу Нины Берберовой «Люди и ложи», где автор перечислила фамилии известнейших русских масонов, в том числе и деятелей культуры. В этих списках я обнаружил имена и Георгия Иванова, и Георгия Адамовича, и Марка Шагала, и многих-многих других талантов. Масоны, как известно, должны оказывать поддержку друг другу, что, надо заметить, те же Иванов и Адамович охотно друг другу и делали.
Значит ли это, что они были неталантливыми людьми? Да Боже упаси! Георгий Иванов — на мой взгляд, один из лучших поэтов века. Но без поддержки своих собратьев по ложе он бы вряд ли стал услышан... Вряд ли бы вошел в историю.
Очень часто художник и менеджер предстают в одном лице. Скажем, блестящие организаторские способности проявлял сложный для восприятия, загадочный романтик Андрей Тарковский. Он обращался с Госкино так, как, пожалуй, не обращался никто. Снимал картину, потом разочаровывался в снятом материале и... выбивал из государства новые астрономические суммы. Сложному художнику в «кондовом» и «суровом» Госкино шли навстречу. Мне об этом, в частности, рассказывал бывший зампред Госкино Петр Костиков, когда я в 1991 году делал с ним интервью для газеты «Совершенно секретно».
А как раньше, скажем, в эпоху Возрождения, обстояло дело с подобными вопросами? И раньше художник зависел от денежного мешка, от влиятельного покровителя. Более того — в те времена подлинный мастер вообще просто так не работал. ВСЕ холсты Тициана, Леонардо и многих других исполинов написаны по з а к а з у. То есть, принцип доминировал такой: деньги платят — работаем, не платят — курим бамбук.
…Помню, разговаривал в середине девяностых с крупнейшим российским галеристом Маратом Гельманом. Задал ему наивный вопрос: «Участвуете ли Вы в раскрутке своих подопечных?»
Он даже удивился наивности моего вопроса. Разумеется, он занимается. Талантов много — и з в е с т н ы х талантов мало. А за неизвестный талант много денег с клиента не возьмешь. Приходится менеджеру (в данном случае галеристу) раскошеливаться. Марат и раскошеливается. Чтобы потом вернуть свое сторицей.
…Бывают ли в искусстве мыльные пузыри, надутые исключительно менеджерским талантом? Конечно, бывают. Но они, как правило, лопаются. И несомненно, лучше всего — когда подлинное дарование находит поддержку в лице способного — и богатого! — менеджера. Только тогда художник становится известным, а, следовательно, высокооплачиваемым.
Он обнял меня и радостно сказал:
— Старик, читал твое интервью в «Подмосковных известиях» со священником Владимиром В. Мне очень понравилось. Вообще-то я твои интервью читать не люблю, они несколько легкомысленные и совсем не злободневные, а этот материал оказался в отличие от других твоих текстов очень глубоким и содержательным.
Он еще раз поздравил меня с творческой удачей.
Я поблагодарил Юру за весьма теплые слова. А сам немножко загрустил. Дело в том, что священник сделал это интервью фактически самостоятельно, а я только помог его опубликовать. Ну а поскольку интервью с самим собой делать не принято, пришлось мне грешным делом соврать и написать, что беседу со священником вел Евгений Степанов.
Подобные истории в моей журналистской практике встречались, увы, нередко.
не силясь выбиться в когорту
не преступаю за черту
ни в чем не уступаю черту
ты жил
я тоже так хотел
и так вела меня дорога
но вот наркотик женских тел
мутил мне голову немного
Тверская
и что с того что я скелет
то есть мой никудышный юмор
поверь родная я не умер
душа осваивает космос
я слышу твой волшебный голос
я слышу снег я слышу дождь
и ты родная не умрешь
7. 08.1996
Кстати говоря, заведовал кафедрой в то время Геннадий Николаевич Селезнев, который потом много лет возглавлял Государственную Думу.
Времена в Школе царили веселые, весьма раскрепощенные... Наш геройский комсорг Юра Раптанов, (удивительно похожий на Че Гевару) то и дело устраивал различные веселые акции.
Однажды он пригласил к нам в Школу опального тогда Бориса Николаевича Ельцина.
И Ельцин приехал. И выступил.
Держался он очень бойко, отвечал на все вопросы. Освещал и «крамольные» стороны политической, околополитической жизни. Помню, например, последовал вопрос:
— Правда ли, что Михаил Сергеевич Горбачев строит дачу в Крыму со взлетной площадкой?
Последовал — после профессиональной, театральной паузы — ответ:
— Дача уже построена...
У Бориса Николаевича тогда установились теплые, дружеские отношения с редактором нашей институтской газеты «Комсомольская искра» Юлией Николаевной Вишневской. Она решила опубликовать фрагменты выступления Бориса Николаевича в ВКШ. А когда поехала к будущему президенту визировать этот текст, то по дружбе взяла и меня с собой.
И вот мы на Пушкинской улице, в здании Госстроя СССР, где тогда работал Борис Николаевич. Его помощник провел нас в солидный, просторный кабинет. Ельцин галантно поцеловал ручку Юлии Николаевне. Мне дружелюбно протянул руку. И как-то пронзительно посмотрел на меня в упор. Потом начал расспрашивать. Кто, мол, такой? И откуда?
Я ответил:
— Москвич, раньше работал в музее Николая Островского, а также в школе.
Видимо, ответ Бориса Николаевича удовлетворил. И больше он у меня и у Юлии Николаевны ничего не спрашивал. Начал рассказывать сам. Разные невероятные, весьма грустные истории из своей жизни. Оказывается, Госбезопасность его постоянно тогда преследовала.
— Вот недавно сюда в этот кабинет, — откровенничал Ельцин, — приходили люди из ГБ. Из сочувствующих мне. Они просили меня быть осторожнее. Оказывается, в ГБ изобрели такое оружие, которое может уничтожать людей на огромном расстоянии... И при этом не оставлять никаких следов. Вот, например, Вы едете в набитом троллейбусе, а где-то в далеком кабинете какой-нибудь секретный агент нажимает на кнопку — срабатывает дистанционное электронное оружие — и Вы убиты. Следов насильственного воздействия — нет. Сердце...
Я перепугался. Даже начал опасливо озираться по сторонам, как бы именно сейчас ужасная машина ГБ не пришла в действие. Слава Богу, обошлось.
Когда мы уже завершали беседу, Ельцин протянул Юлии Николаевне толстенную папку с бумагами:
— Здесь в с е мое выступление в ВКШ.
Я пошутил:
— Борис Николаевич, если сейчас эту папку бросить вниз — она не долетит. Кто-нибудь перехватит.
Будущий президент рассмеялся.
…О Ельцине и его эпохе я много пишу в своем романе «Застой. Перестройка. Отстой.», который сейчас печатается в «Крещатике», а скоро выйдет отдельной книгой в моем издательстве «Вест-Консалтинг».
Три года я вел семинары по журналистскому мастерству, иногда читал лекции, ко мне прикрепили студентов-практикантов, которые по возрасту, степени одаренности, да и по опыту работы нередко превосходили меня самого.
Посещаемость у меня на семинарах была невелика. Впрочем, не только у меня.
Частенько на заседаниях Кафедры мы, преподаватели, прорабатывали наших студентов именно за плохую посещаемость. Одна же студентка — назову ее имя позднее — и вовсе не баловала нас своим вниманием.
И однажды Кафедра во главе с Геннадием Николаевичем чуть было не приняла суровое решение отчислить нерадивую слушательницу.
Но за нее активно вступились начальники с ТВ, где наша студентка проходила практику.
Все обошлось. Не исключили.
Сейчас нашу подопечную знает, наверное, вся страна. Это Елена Старостина, диктор и ведущая центрального телевидения.
ЗА РОБЕРТИНО ЛОРРЕТИ
Встретились мы с Полом в гостинице «Россия», где он остановился. Как-то сразу нашли общий язык, понравились друг другу. Разговор пошел не только о гастролях певца, но и о девочках, досуге в Москве и т.д.
Когда на следующий день я принес Полу материал на визу (он романтично назывался «Это солнечное имя — Робертино Лоррети»), он очень обрадовался. Пол полез в карман пиджака, достал бумажник и вытащил оттуда пятьдесят рублей (моя зарплата тогда чуть-чуть превышала сотню). Протянул деньги мне:
— Это тебе. За «public relations». Только никому не говори. Ладно?
Я отказывался от денег довольно долго.
Но Пол все-таки убедил меня, что я заслужил повышенный гонорар за материал. Так я — каюсь, каюсь! — получил взятку за написанный текст.
Теперь я знаю, что такое «public relations» по-русски.
Мы встретились с Владимиром Владимировичем. Мирно и уважительно беседовали. Очень долго. Познер разоткровенничался, начал рассказывать мне, что любит французские вина, но и водки выпить не дурак. «Это ж одно из удовольствий жизни!» Я был рад.
— Надо же, — думал я, — нормальный человек Познер, хоть и «телезвезда».
Еще Владимир Владимирович долго философствовал о коммунистической идее, в которую он тогда верил.
Мне было с ним интересно. Впрочем, кому интересно — ч т о интересно интервьюеру! Наше дело — задавать вопросы и фиксировать ответы.
Когда я принес Познеру текст на визу — он, мягко говоря, огорчился.
— Вы из меня делаете какого-то фигляра, я политический деятель, а Вы пишете про водочку, про слухи, которые про меня ходят.
— Но ведь Вы это все г о в о р и л и!
— Говорил. Но печатать этого нельзя.
— Я все-равно напечатаю.
— Я позвоню Вашему редактору! — горячился Познер.
— Есть и другие издания. — не сдавался я.
Через некоторое время Познер в самом деле позвонил в редакцию «Семьи». Разговаривал с замом главного редактора В. А. Козловым, пообещал ему, что завизирует интервью попозже... Надо, мол, над ним еще поработать.
И надо признать, знаменитый тележурналист слово сдержал. Когда спустя некоторое время мы созвонились с Владимиром Владимировичем, он предложил мне заехать к нему домой и забрать кассету, где он наговорил в с е, что посчитал нужным.
Я приехал. Забрал кассету. Прослушал ее дома. И услышал слова только... про телемосты.
Именно там, в «Сфере», я познакомился и подружился с Александром Маловым. Саша — человек разносторонне одаренный. Актер, режиссер, завлит московского театра «Сфера», а также издатель, бард, лауреат различных конкурсов. На Малова приходили в «Сферу» зрители, он много лет отдал этому театру. А еще Саша интересен тем, что не ленится собирать про актеров различные веселые байки. Однажды я заехал к Саше домой, выбрал из его архива несколько баек. И теперь, разумеется, с его согласия предлагаю их Вашему вниманию.
— Юра, играй только главные роли!
Артист удивился:
— Константин Сергеевич, Вы же сами писали: «Нет маленьких ролей, есть плохие артисты!»
Станиславский вздохнул:
— Ну надо же чем-то тебя утешить!
— Геночка, Вы теперь обязаны на мне жениться! — сказала Фаина Георгиевна. — Иначе Вы меня скомпрометируете!
А Фаина Георгиевна спокойно спросила:
— Вас не шокирует, что я курю?
— Помогите! — попросила великая актриса, — Народные артистки СССР на дороге не валяются.
— Хватит нас смешить, я устал тебя слушать, гусь свинье не товарищ!
— Ладненько, — ответил Алексеев, — тогда я полетел!
— Ты негодяй. Но я тебя на три буквы не пошлю. Не хочу тебе доставлять удовольствия!
ВИЦИНА И МОРГУНОВА
Слава Богу, нашелся в России энтузиаст, который решил все, что связано с Никулиным, Вициным и Моргуновым сохранить, сберечь. Этим человеком оказался Владимир Цукерман, создатель и директор Музея трех актеров.
— Это «хобби» появилось у меня в восемь лет, — начал беседу Владимир. — Просто актеры мне очень понравились. И как только я посмотрел фильм «Пес Барбос и необычный кросс», я решил посвятить свою жизнь этим выдающимся артистам. А потом мобилизовывал всех детей округи, своих сверстников — они собирали для меня газеты, где упоминались мои любимцы, делали соответствующие вырезки, продавали мне фотографии. Когда я начал работать, то мое увлечение приобрело некую материальную базу. С первой получки я купил за тридцать рублей портрет Юрия Владимировича Никулина. Потом приобрел многие другие экспонаты. Когда я познакомился с артистами — собирать коллекцию стало легче. Они подарили мне много уникальных вещей.
Прошли годы. Страсти своей я не изменил. Занимаюсь этим делом и поныне.
Во-первых, музей есть!
В музее ни много, ни мало — пятнадцать тысяч экспонатов. Самых разнообразных. Объемные папки и альбомы с фотографиями, автографами. Бутылки с алкоголем (в Ереване выпустили водку с наклейкой, напоминающей о кадре из фильма «Самогонщики»), чашки, кружки, календари, визитки, значки, портреты актеров, статуэтки... И многое-многое другое. Есть и особенные реликвии. Например, клоунский костюм Юрия Никулина, его легендарные манежные ботинки. Кстати
04 Мая
В «Новом мире ситуация такая.
Кто ни разу не печатался как поэт с 2001 года в «Новом мире»?
2. Юнна Мориц
3. Белла Ахмадулина
4. Василий Казанцев
5. Евгений Евтушенко
2. Сергей Сигей
3. Елена Кацюба
4. Константин Кедров
5. Сергей Бирюков
6. Анна Альчук (умерла)
7. Виктор Соснора
8. Константин Кузьминский
9. Борис Гринберг
10. Валерий Шерстяной
11. Юрий Милорава
2. Юрий Беликов
3. Вячеслав Дрожащих
4. Сергей Сутулов-Катеринич
5. Андрей Санников
6. Сергей Ивкин
7. Владимир Ярцев
Вероятно, критик и главный редактор Василевский считает, что его стихи интереснее стихов перечисленных авторов.
В очень интересное время мы живем.
13 Апреля
счетчик удач на нуле
не было нет и не будет
рая на грешной земле
плачет мужик горемычный
феней бранит этот мир
пьет по старинной привычке
черный как вечер чифир
воспоминаньям заслона
нет не уймутся никак
и вспоминается зона
шконка больничка барак
острая как пилорама
память крошит мужика
мамочка мамочка мама
участь его нелегка
плачет прокудин егорка
радости нет ни на грош
что ж ты судьба-крохоборка
слезы ему не утрешь
ул. Черняховского
31 Марта
борисоглебский трубниковский лебяжий знаменский арбат
арбат ар-батя ты босоту и знать шутя объединил
люблю из дома на работу идти счастливый как дебил
люблю арбат не донимая его как хищный гей-маньяк
люблю грозу в начале мая когда в «му-му» я пью коньяк
люблю арбат так любят пешки ферзя ведь он неотразим
люблю и новые кафешки и старый зоомагазин
люблю арбат так шеф газпрома наверно любит уренгой
люблю и выходить из дома люблю и приходить домой
Борисоглебский переулок
и жизни очень-очень рад
а раньше был совсем не рад
ведь я не знал тебя арбат
Арбат
17 Марта
Видел божественную Беллу Ахмадулину. Легендарную и прекрасную Беллу Ахмадулину! Более того, мне повезло десятикратно — я оказался в зале рядом с ней и ее мужем художником Борисом Мессерером. Естественно, я не сводил глаз со знаменитой четы. И даже, каюсь, невольно подслушал их разговор.
Белла Ахатовна сказала:
— Я хочу остаться в середине зала, а в первые ряды не пойду — неудобно.
На что Борис Асафович ответил:
— Может быть, и неудобно. Но зато там видно лучше.
И они пересели.
Выглядит Ахмадулина прекрасно, такая же молодая, красивая и стройная. Она — мой кумир, а я ее верный поклонник.
Большой Знаменский переулок
Я всегда считал и считаю, что Сергей Захаров — национальное достояние, один из символов России. Талантливый, красивый, гонимый. Самородок. Гений.
Я бы сравнил его с Сергеем Есениным, Эдуардом Стрельцовым… Сережа из той же когорты.
Обо всем этом я и сказал.
Да, нет Захарова сегодня на экранах нашего мракобесного ТВ, не звучат его зычные, истинно русские песни. Какие-то безголосые полудурки — теперь герои экрана. Но это пустая пена, она сойдет, и никто о ней не вспомнит. А Сережа — голосище и талант, и легендарная личность, и его любит страна, и страшные, может быть, скажу слова, но это хорошо, что его в свое время посадили. И хорошо, что отлучали от концертов и всячески зажимали. Нет истинного художника без такой драматической — роскошной! — биографии. А у Сережи все есть. И Богом данный могучий талант, и природная красота, и невероятная судьба, и прекрасное доброе сердце. Главное — после его песен люди становятся лучше. А все-таки в этом одно из предназначений искусства.
На следующий день Сережа позвонил мне — мы с ним, как всегда, долго и сердечно говорили.
Трубниковский переулок
24 Февраля
нынче один вроде анахорета
а вместо водочки валокордин
а вместо девочек муть интернета
вот ведь какая настала пора
вот ведь какая скажи незадача
если сумел дотянуть до утра
значит тебе улыбнулась удача
четко работает почта небес
сердце колотится точно в аврале
видно архангелы шлют sms
лучше бы все-таки не присылали
23.02.2009
стиха
авалиани
23.02.2009
А путь-дорожка коротка
Ах коротенька путь-дорожка
От мальчика до старика
А все же человек огромен
Велик огромен человек
Как например Андрей Коровин
Как мой отец как Таня Бек
23.02.2009
20 Февраля
Стол накрывай второпях.
Тихое слово Валеры Прокошина
Нынче звучит в небесах.
Лучшим поэтам немного отмерено
Лет и удачливых дней.
Тихое-тихое слово Валерино
Все почему-то слышней.
В электричке
09 Февраля
Большая Никитская
В коме
ст. Удельная
29 Января
не много
а гадости
так много
а сладости
так мало
а гадости
не мало
Большой Знаменский переулок
С Нукзаром меня познакомил Володя С., маститый писатель, который однажды в Лондоне издалека видел Бродского и потом написал об этом два тома мемуаров.
Нукзар, по словам Володи, был миллионером и писал стихи.
15 января Нукзар пригласил меня в Кофе Хаус на Новокузнецкой. Я приехал. Он там сидел с курносенькой симпатичной девушкой и нервными, быстрыми глотками опустошал пивной бокал. Девушка (Лиля, — она представилась) умиротворенно пила воздушный капуччино.
Нукзара развезло. Он начал эмоцианально и темпераментно рассказывать о себе:
— Я имею 10 тысяч квадратных метров в аренде. У меня пять квартир в Москве. Я создал здесь рынок строительства. Я открывал пинком дверь в кабинет Ресина… У меня был личный самолет… Я жил в Латинской Америке 5 лет, я знаю испанский в совершенстве, я обыграл Каспарова в шахматы, хотя у меня только первый разряд… В день я трачу 10 тысяч рублей на друзей и 15 тысяч на благотворительность.
Я слушал его и радовался, надеясь, что он потратит немножко денег и на мои журналы.
В перерывах между этими речами Нукзар читал стихи собственного сочинения.
Я улыбался и смущенно ерзал на стуле.
А Нукзар все читал и читал стихи и рассказывал о своих успехах и прекрасных человеческих качествах.
Когда он в очередной раз повторил, что тратит в день 10 тысяч рублей на друзей и 15 тысяч на благотворительность, я стал находить в его стихах определенное очарование.
— Ты прекрасный поэт! — наконец, сказал я. — Мне очень понравились твои стихи. Тем более что ты пишешь не на родном языке, а это так сложно. Я вот иногда пробую сочинять на немецком и французском — получается полное дерьмо… А у тебя есть чувство, темперамент… Слова ловко подбираешь, рифмы…
Теперь улыбался Нукзар.
Потом мы опять пили пиво, Нукзар читал стихи, а я внимательно слушал.
Просидели мы часа два. Стали собираться. Нукзар подозвал официантку. И начал искать в карманах деньги. Не нашел. Что делать? Я, конечно, заплатил. И уже думал уходить. Однако Нукзар предложил остаться. И еще сделал заказ. Принесли дюжину пива, пирожных… И мы продолжили.
Спустя полчаса Нукзар как-то незаметно ушел, а мы остались с Лилей… Слава Богу, у меня нашлись деньги заплатить и за этот заказ.
О, Нукзар!
…Смешной факт: сегодня, 28 января, я случайно на улице встретил Нукзара. Он опять пригласил меня в Кофе Хаус. Я не пошел.
Литературные начальники стоически верны себе и не изменяют моде награждать премиями (или номинировать на них) своих детей, жен, других родственников… Чужакам, понятное дело, ничего не светит.
…Учась у старших товарищей, надо бы мне в журнале «Дети Ра» издать такой приказ.
Награждается за гениальность главный редактор Евгений Степанов.
Награждается за талант первый заместитель главного редактора Анна Романюк.
Награждается за даровитость дочь Евгения Степанова Анастасия Степанова.
И подпись: главный редактор Евгений Степанов.
Однако то, что у нас безобразное ТВ, даже хорошо. Отвратителен сам институт ТВ. Человек тупо лежит на диване и глазеет в какой-то ящик. Ничего не делает. Просто убивает время. Если бы ТВ было интересное, тогда бы еще больше людей ничего не делало.
Тут он не удивил.
Еще Чубайс сказал о том, что заработал большие деньги за эффективный менеджмент РАО ЕЭС России.
Тут я улыбнулся. Ах, какая большая заслуга — эффективно управлять РАО!
Наверное, еще более сложная задача — эффективно управлять Газпромом!
Игорь Борисович Чубайс настроен достаточно негативно к деяниям родственника. Подверг его критике. Сказал о том, что институт частной собственности в России до сих пор толком не работает. Даже не создан.
Я очень удивился, слушая Игоря Борисовича. По идее, эти слова ему должен бы говорить я.
А как же убийцы, насильники?
Вот это и есть самый сложный вопрос в мире.
— Это у меня страсть так проявляется! — объяснила темпераментная и немного смущенная девушка.
Сидору было больно, но он как настоящий мужчина виду не подавал.
Вскорости на его плечах и груди появились огромные синяки…
Через день к любвеобильному развратнику Иванову пришла в гости другая дама. Опять начался процесс… Дама попросила Сидора:
— Сними майку, я хочу смотреть на твое прекрасное тело…
— Извини, я не хочу… Стесняюсь.
— Почему?
— Ты понимаешь, когда-то давно, в молодости, я был в горячих точках… Раны остались, шрамы. Боюсь тебя напугать, — сказал Сидор Иванов.
Интересно было послушать классика Леонида Зорина. Он правильно говорил о том, что литература — это крик, мольба…
Мог бы, наверное, стать супер-героем Емелин. Если бы, не дай Бог, сел или угнал самолет… Что-то в этом роде.
То есть народного поэта-героя (как, например, Высоцкий) представить затруднительно.
Впрочем, есть способ. Найти какого-то литературного негра, например, для артиста Безрукова или узника Ходорковского. Да, Ходорковский — это лучший вариант. То есть сначала надо стать звездой, а потом поэтом. Иначе (по честному!) сейчас невозможно.
Вход в историю литературы у п р а в л я е м. Более того, даже стихийные явления в культуре, по-моему, управляемы.
Главный герой — это новый Лев Николаевич Мышкин. Святой. И он побеждает. А конформисты проигрывают, даже если получают сытые должности в Америке.