Книжно-Газетный Киоск

  Сентябрь 

  2018 г.  

Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
     12
3456789
10111213141516
17 181920212223
242526 27 282930


Блог Евгения Степанова


17 Сентября 2018 г.


Иван ЧЕРНЫХ

 

ЭТОТ ГОРОД

 

этот город мани-мани
выживает —  кто шустрее
а вокруг одни армяне
а вокруг одни евреи

трудно в двадцать первом веке
дни тревожны и безлики
а вокруг одни узбеки
а вокруг одни таджики

а куда податься Ване
подскажите мне скорее
а вокруг одни армяне
а вокруг одни евреи

(И. Черных прислал мне это нехорошее стихотворение по почте. Печатать не буду.)


ЛЕКАРСТВО

 

Стихотворчество — это лучшее в мире лекарство для авторов.
А  бывает и так, что стихи становятся лекарством для других.


ЛИСТВА

 

И этот день отныне в прошлом.
И завтра прошлым станет вскоре.
Листва, прилипшая к подошвам,
Мне говорит: «Memento mori!»

Я знаю — нет огня без дыма.
Я знаю — горестны потери.
А прошлое неумолимо
Стучится в нынешние двери.

                             2016, 2018


ПОЭЗИЯ

 

рифма Петрова
центон Иванова
юмор Степанова

и поэзия А. С. Пушкина


ЭПИЛОГ

 

Глаза глядели в потолок.
Вот и написан эпилог.

                             26.08.2018


СЕРДЦЕ

 

а все-таки
я писал не авторучкой а сердцем
поэтому оно устало

                             26.08.2018


ЮРА

 

         Ю. Милорава

Юра
Ура
Ору

Юра вернулся

                             2018


УСПЕХ

 

Тебя не убили
Сегодня — успех.
А времечко — киллер.
И киллер — для всех.

Проснуться, умыться,
Пахать точно вол.
…Покуда убийца
Не вытащил ствол.

                             2015, 2018


ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

 

Лето слизала корова,
Желтые листья видны.
Яблоки в дачном Быково
Топают точно слоны.

Сочно зарделась калина —
Чем-то она смущена.
Срочно открылась калитка —
Осень пришла, как жена.

Вот и созрели капуста
И кабачки-огольцы.
Вот и созрели, как чувства,
В бочке простой огурцы.

Жизнь продолжается. Снова
Я запасаю дрова.
Осенью в дачном Быково
Жизнь и грустна, и права.

                             2016, 2018


ПРАВДА ЖИЗНИ

 

Значит, время пришло, подоспело.
Я теперь стал слабей и — нежней.
Я хотел бы, чтоб ты не хотела
Испариться из жизни моей.

Я, конечно, седой и сутулый,
Но имею кирпичный вигвам.
Я зарыл золотишко под Тулой,
Я тебе все до грамма отдам.

Стал намного, намного короче
Путь до финиша, и потому
В эти зябкие, черные ночи
Нежелательно быть одному.

                             2016, 2018


ВСЕ ХОРОШО

 

Сойдут на нет страдания,
Людская злая желчь,
И рана стародавняя
Не будет больше жечь.

Душа моя пригожая,
Счастливая взлетит.
Так будет. Отчего же я
Встревожен и сердит?

                             25.08.2018


ПОКУДА СЕРДЦЕ ТУК-ТУК-ТУК

 

Покуда сердце — тук-тук-тук,
Покуда времечко — тик-так,
Скучать и хныкать недосуг,
А неприятности — пустяк.
Пускай не все еще — тип-топ,
Пускай я строю жизнь — тяп-ляп,
Пускай не счесть тревог-хвороб,
Я все же духом не ослаб.
И даже если я ку-ку,
Я знаю: жизни не каюк,
Покуда ноги волоку,
Покуда сердце — тук-тук-тук.

                             25.08.2018


ДО ВСТРЕЧИ

 

Мама, знаю, что к чему —
Видел войны и тюрьму.
Я не знаю, мама, где ты.
Скоро, судя по всему,
Получу ответы.

Мама, дел — не продохнуть.
И банально горек путь.
Я не праздную победу.
Мама, подожди чуть-чуть —
Скоро я приеду.

                             5.02.2018


ДО ВСТРЕЧИ

 

Мама, знаю, что к чему — видел войны и тюрьму.
Я не знаю, мама, где ты.
Скоро, судя по всему,
Получу ответы.

Мама, дел — не продохнуть. И банально горек путь.
Я не праздную победу.
Мама, подожди чуть-чуть —
Скоро я приеду.

                             2018


ЗАРИСОВКА

 

Звучит во славу черни здравица,
Идут бесовы псы когортой.
И Третий рейх перерождается
В Четвертый.

И вновь идейки превозносятся
Не сказочного Бармалея.
И тихо плачет Богородица,
Заблудших олухов жалея.

                             2018


МЕМУАРЫ

 

Люди выли и рычали —
Страшен человечий рык.
Я напуган был вначале,
А потом — как все — привык.

Кто там жили? Психопаты,
Наркоманы, алкаши.
Мглой сознания объяты,
Все мы были хороши.

Искореженные лица,
Неприкрытая беда.
Та советская больница
Будет снится мне всегда.

                             2016, 2018


Я СТАНОВЛЮСЬ СЧАСТЛИВЫМ

 

Уходит жизнь — скользя.
Все оказалось сложно.
Нам вместе быть нельзя.
И порознь — невозможно.

Уходит жизнь — но мне
Не страшно над обрывом.
Обняв тебя во сне —
Я становлюсь счастливым.

                             2016, 2018


СТРАСТЬ

 

А страсть так похожа — напасть! — на камчу,
А чувства — на черные смерчи.
Не хочешь как хочешь — и я не хочу.
Покедова, аривидерчи.

А хочешь — спокойно базар перетрем,
Убавим регистр на полтона.
Нам порознь неплохо, но лучше вдвоем,
Вдвоем мы сильней батальона

Довольно ругаться, друг дружку виня,
И вешать амура на рее.
Ты женщина, значит, умнее меня,
Умнее меня и добрее.

                             1995, 2018


ИЗ РАННЕГО ЛОРКИ

 

какая красивая ты Маричель
испанка  моя чаровница

ты спишь Маричель у меня на плече
я замер — боюсь шевелиться

ты выше чем сосны и слаще чем хмель
искуснее чем камасутра

какая красивая ты Маричель
какое счастливое утро


ИСПАНСКАЯ НОТА

 

Какая красивая ты, Маричель,
Испанка моя, чаровница!

Ты спишь, Маричель, у меня на плече,
Я замер — боюсь шевелиться.

Ты выше чем сосны и слаще чем хмель,
Искуснее чем камасутра.

Какая красивая ты, Маричель,
Какое счастливое утро!

                             2013,
                             Мадрид


Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ

 

Я хочу быть с тобой
Кто первым сказал эти великие слова?
Илья Кормильцев?
Кто-то еще?
Не знаю.

Я только могу повторить:
Я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой

Не уходи
Останься
Ничего не делай
Просто посиди со мной
Посмотри со мной телевизор
Поговори на отвлеченные темы

И я буду счастлив
Правда я буду счастлив

                             2014, 2018


У ТЕБЯ НА ГЛАЗАХ

 

                          Наташе

вся моя жизнь
прошла у тебя на глазах

отрочество
юность
молодость
зрелость

у тебя на глазах я был
студентом
аспирантом
докторантом
нищим репортером
и коммерсантом

у тебя на глазах
я жил в общаге
коммуналке
съемных квартирах
роскошных аппартаментах
и домах

у тебя на глазах я был
мужем
отцом
и дедом
и даже
           sometimes! —
поэтом

что мне сейчас разгромные статьи в журналах
что мне сейчас козни моих конкурентов
что мне сейчас грубая лесть

я смотрю на твое лицо
и мне все понятно

и я знаю: здесь я ошибся
а здесь поступил верно

                             1981, 2018


ПОРТРЕТ

 

Так было — не было — тоска
Ушла — я жив — в боях мужая.
В консервах плавает треска,
И сайра плавает — живая.

Природа — хищный алчный нрав;
И Запад не приемлет Юга.
И кто сильнее — тот и прав —
Как говорил один бандюга.

А что же ты? Тебе полста,
Полтос — пошел шестой десяток.
Ты помнишь Маркса и Христа,
Ты помнишь бедность и достаток.

Ты юный — точно аксакал,
Ты старый — как грудной ребенок.
Ты много видел и узнал,
А что узнал — то знал с пеленок.

Ты не шумишь, ты не спешишь,
И более ни с кем не споря,
Летишь не в Лондон и Париж,
А в хижину свою — у моря.

                             2014, 2018


МЕМУАРЫ

 

Люди выли и рычали —
Страшен человечий рык.
Я напуган был вначале,
А потом — как все — привык.

Кто там жили? Психопаты,
Наркоманы, алкаши.
Мглой сознания объяты,
Все мы были хороши.

Искореженные лица,
Неприкрытая беда.
Та советская больница
Будет снится мне всегда.

                             2016, 2018


И БУДТО Я СМОТРЮ НА ЭТОТ МИР ВПЕРВЫЕ

 

И будто я смотрю на этот мир впервые,
И будто позабыл психушку и барак,
И будто смерти нет, и будто нет России.
Лишь море и песок, Несебр и Слончев бряг.

Тут — за волной волна и гларусы, и чайки.
Там — за войной война, какой-то вечный бой
…Но как же я хочу, замечу без утайки,
Из этой красоты — домой, домой, домой.

                             2014, 2018
                             Несебр


«ПОЭТОГРАД», № 35, 2018

 

27.08.2018 «Поэтоград» 35(343) 2018 подписан в печать.

 

  • Выдающийся поэт России. Борис Пастернак
  • Фёдор Мальцев. Судьбы выдающихся людей
  • Пресс-служба Союза писателей XXI века. Рейтинг Вероники Долиной
  • Псковская Лента Новостей. Второй всероссийский литературный фестиваль «Книжная яблоня» пройдет в конце сентябрь
  • Пьедестал. Три книги недели
  • Александр Балтин. Эссе о поэтах и поэзии
  • Реклама. «Издательство Евгения Степанова»
  • Константин Шикарян. В азбуке дней. Стихотворения
  • Реклама. Союз писателей XXI века
  • Михаил Кузьмин. Устами метафоры. Стихотворения
  • Реклама. Интернет-магазин «Литлавка»
  • Николай Ерёмин. О, жизнь! Стихотворения
  • Реклама. Холдинговая компания «Вест-Консалтинг»


ХОРОШО

 

Хорошо быть сильным и богатым,
Жить — свою профессию любя,
Хорошо быть медиамагнатом
И печатать самого себя.

Хорошо быть вроде фейерверка
И блистать, шампаниться, сверкать.
Хороша карьера даже клерка —
Клерки прочим жителям подстать.

Хороши райцентрик и столица,
Хороши станица и село.
Хорошо на белый свет родиться,
Не родиться — это тяжело.

                             2014, 2018


КУСТАРЬ-ОДИНОЧКА

 

Не согнулся — покамест — в дугу
И какое-то делаю дело.
— Что могу, — говорю, — что могу!
— А зачем? — Так судьба захотела.

Не приближен к трубе и царю,
Это счастье, удача большая.
Я тихонечко что-то творю,
Мерзопакостей не совершая.

Я не стал, слава Богу, крутым
В эти подлые годы глухие.
Ничего, мы еще поглядим,
Кто окажется нужен России.

                             2013, 2018


КАНЕВСКИЙ

 

Несколько недель подряд по ТВ показывают легендарный советский детективный сериал «Следствие ведут знатоки». Смотрю с огромным удовольствием. Великолепные сюжеты, великолепная игра актеров, интереснейшее психологическое противостояние следователей и преступников. Настоящее кино! А какие темы! Хищения на производстве, аферы на АРТ-рынке, наркомафия и т. п. То есть все серьезно, вскрывались острые, наболевшие, системные проблемы.
…А также сейчас показывают документальный детективный сериал «Следствие вели…», который ведет Леонид Каневский (тот самый майор Томин из «Знатоков»).
Этот сериал мне совершенно не нравится. Невероятно жестокий, кровавый, там показывают сцены убийства, насилия. Актеры старательно воспроизводят их. Тут уже не до психологических перипетий, как в «Знатоках», тут грубые, натуралистичные сцены… Не думаю, что этот современный сериал делает людей добрее, умнее, человечнее.
Наоборот, некоторые сюжеты напоминают какую-то зловещую инструкцию по правонарушениям.
Грустно смотреть на талантливого Леонида Каневского, который, на мой взгляд, играет сейчас какую-то чужую роль.

 

29.08.2018


Я ХОТЕЛ

 

я хотел написать стихотворение
о том как люблю свою страну
как задыхаюсь на чужбине
как люблю говорить на родном языке
ходить по любимым московским улицам
слушать колокольный звон
но об этом писали миллионы раз
и трудно подобрать нужные не графоманские слова

я хотел написать стихотворение
о том как люблю тебя
моя голубоглазая чаровница
как пропадаю без тебя
совершаю бессмысленные поступки
как воспаряю ввысь когда ты рядом со мной
но о любви писали миллионы раз
и трудно подобрать нужные не графоманские слова

поэтому я не стал писать стихотворение
а пошел на работу
и вкалывал до глубокого вечера
и выпускал книги журналы газеты
и делал еще миллион разных дел
а может быть даже больше
кто-то ведь должен и работать
а не только писать стихи

                             29.08.2018


БАЛКАНЫ

 

                       Н. Кондаковой

Я здесь давно. Как местный, прочно
Обосновался. Постепенно
Балкан пороховая бочка
Мне стала бочкой Диогена.
Я вижу море, вижу солнце,
Которое садится в море.
Я вижу: точно марафонцы,
Бегут столетья на просторе.
Я раньше мчал в безумном мерсе к
Чертям, выкидывал коленца.
А здесь я вижу: зреет персик,
И созревает сила сердца.

                             1987, 2018


ЛЮБИМЫЕ

 

Прихожу вечером домой — слушаю песни Николая Рыбникова и Анны Герман. И — на душе становится светлее. И — какие-то дополнительные силы появляются.

 

30.08.2018


КОБЗОН

 

Вчера, 30.08.2018, по ТВ показали, как И. Д. Кобзон много лет назад вывел детей и их маму из захваченного террористами «Норд-Оста». Спас людей. Это и есть величие Человека.
Я далек от сентиментальности. Но — до слез.
Вечная память!


А ЧТО ЖЕ ПОТОМ?

 

А жизнь это жизнь, точно наскипидарена,
Летит, не меняясь при этом ничуть.
Все так же холоп, ненавидящий барина,
Не против на верность ему присягнуть,

Поздней, при удобном и выгодном случае,
Предаст и убьет, если сможет убить.
А жизнь это жизнь, и столетья летучие
Летят, не смиряя могучую прыть.

А жизнь это жизнь, удержать и не думаю,
Вчера белый свет, завтра черная смоль.
Вчера я владел опьяняющей суммою,
А нынче владею, как странник, сумой.

А что же потом? Я дорогу невечную
Однажды пройду, вечной целью влеком.
А что же потом? Я, конечно, не ведаю.
Молюсь и смиряюсь. А что же потом?

                             31.08.2018


ЗИНЗИВЕР, № 5, 2018

 

31.08.2018 поДписал в печать «Зинзивер», № 5, 2018.

Содержание

Колонка редактора

ПОЭТЫ САНКТ­ПЕТЕРБУРГА

Ольга ЛОГОШ. Сквозь стены. Стихотворения
Полина Ерёмина. Это я. Стихотворения


ПЕРЕКЛИЧКА ПОЭТОВ

Ольга ИВАНОВА. Выше взора. Стихотворения
Ольга АНДРЕЕВА. Жить можно, если нет альтернатив. Стихотворения
Игорь ПАНИН. Здесь обрывается рассказ. Стихотворения
Марина МАРЬЯШИНА. Разрыв­трава. Стихотворения


ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ ПИСАТЕЛЯ

Эмиль СОКОЛЬСКИЙ. Полосатая жизнь. Эссе


ПОРТРЕТЫ ПОЭТОВ

Зульфия АЛЬКАЕВА. «И никогда никто доподлинно не знает, о чем шумит камыш»


РЕЗЕНЗИИ

Даниил ГРАНИН, «Чужой дневник» (Арсений АННЕНКОВ)
Никита ДАНИЛОВ, «Маша и Инопланетянин» (Надежда ДРОЗД)


АЛЕКСАНДР КАЗИНЦЕВ: ЮБИЛЕЙНЫЕ ЗАМЕТКИ

 

Александр Казинцев — уникальное явление нашей литературы и литературного процесса. Острый публицист, глубокий литературовед, замечательный поэт, один из основателей литературной группы «Московское время», редактор, который 40 (!) лет работает в журнале «Наш современник».
Для меня Казинцев — прежде всего, поэт. Я впервые прочитал его стихи много лет назад в альманахе «Поэзия». И сразу обратил на них внимание. Даже удивился: такой известный публицист пишет хорошие стихи. Это огромная редкость. Потом я печатал стихи А. Казинцева в альманахе «День поэзии», который выпускал как издатель в 2017 году, в еженедельнике «Поэтоград» — в рубрике «Выдающийся поэт России».
Не так давно в журнале «Юность» (№ 1, 2015) вышла подборка ранних стихотворений Казинцева (они размещены, в частности, на портале «Читальный зал»). Очень высокий уровень!
Вот это стихотворение, «Удивительно пахнет дождем…», на мой взгляд, шедевр. Казинцев развивает традиции Тютчева и Фета, Случевского и  Полонского. Это философская лирика, которая глубоко символична и метафорична. За каждой строкой — целые пласты ассоциаций и смыслов.

 

                       * * *

Удивительно пахнет дождем —
воздух соткан из влаги и воли,
жадно дышишь и веришь с трудом,
что сугробы мы перебороли.
А зима бесконечной была,
опостылело это убранство —
как посмертная маска бела
затвердевшая корка пространства.
Девять месяцев — гипсовый гнет,
воздух в струнку, деревья ни шагу,
и казалось, что кончится год
и земля под снегами умрет,
не всосав животворную влагу.
А теперь — до ростка, до комка
глинозема — все дышит весною,
и течет как ночная река
в отраженьях асфальт подо мною.
И безумный, казенный, любимый
город, вырванный из-подо льда,
и машины, летящие мимо,
одуревши, не зная куда,
в гром, в жару, где сирени в пыли, —
все омыто прозрачной водою,
все омыто водой молодою,
властным запахом мокрой земли.

                             1976

 

Нежное, мудрое, чистое стихотворение. И, что очень важно, профессионально сделанное, опрятное. Нет здесь неточных, неряшливых рифм, нет нашествия офисной и  обсценной лексики. Но есть душа и свой голос, и приятие мира, и взгляд, устремленный в будущее.
Александр Казинцев встречает свой юбилей в расцвете творческих сил. Он много сделал для России, для русского самосознания, он состоялся как большой публицист и большой художник. Это для меня несомненно.
Многая лета!


ДВЕРЬ

 

Скрипит тяжеленная дверь —

С-к-р-и-п-и-т, открываясь в пространство,
Которого — вроде бы — нет.

Но оно существует.

И — радость, все живы!
Все любят друг друга, целуют.
И — ссорятся, будто и не
Расставались.

Такая волшебная дверь.

                             1.09.2018


ЛОЖЬ

 

Если я говорю, что меня что-то (какая-то конкретная ситуация) не  волнует,  то это ложь.
О том, что меня не волнует, я вообще не говорю и не думаю.

                             1.09.2018


ПРИШВИН. ГОРЬКИЙ

 

Из дневника М.  Пришвина: «Правительство может сказать сегодня: «целуйте Горького!» — и все будут целовать, завтра скажет: «плюйте на Горького!» — и все будут плевать. Мы видим это на книгах, угодная правительству книга идет молниеносно, хотя и совершенно бездарная, а неугодная лежит».
(Из книги Евгений Никитин, «Семь жизней Максима Горького», Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2017. С. 320.)
Грустные слова. Но забывать о них — никому! — не стоит.


ОПЫТ

 

Возможно, у меня какой-то неправильный опыт. Самые сильные удары я получал от тех людей, которым помогал в жизни.
Впрочем, если я до сих пор живой, значит, помогал я не очень многим людям.


ОПЫТ

 

Покуда меня поливают помоями
Чернушной, поточной, беспочвенной лжи, —
Я что-то да значу, и вправе, по-моему,
Сказать сам себе: «Старичок, не тужи!»

Покуда враги, холя нравы пещерные,
Капканы плодят у меня на пути, —
Я что-то да значу, и вправе, наверное,
Сказать сам себе: «Старичок, не грусти!»

Я жив и люблю. Я  в работе не мешкаю —
Возможно, потому многим не мил.
А подлость и ложь я встречаю усмешкою —
Так жизненный опыт меня научил.

                             4.09.2018


ТАЛАНТ

 

бо
бо
бо

Бо

и

Ли Бо

        4.09.2018


ДЕДЛАЙН

 

                    Любви счастливые моменты
                    Б. О.


Не суперстар, а просто стар.
Дедлайн — и я готов к отчету.
Я точно бунинский Бернар,
Я выполнил свою работу.

Я жил, любил и не любил,
Работал рук не покладая.
Когда мочил меня зоил,
Не огрызался никогда я.

Я жил и видел — как война
Идет — воюют континенты.
А я, войну пославший на,
Искал счастливые моменты

Любви — я жил, я строил дом,
Считал своим важнейшим делом
Быть сыном, мужем и отцом,
И дедом.

Я жил, я до сих пор живу.
И в сети не стремлюсь Харона.
Во снах и даже наяву
Вперед шагаю непреклонно.

                    2014, 2018


«ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИЗВЕСТИЯ», № 7, 2018

 

7.09.2018 подписал в  печать «Литературные известия», № 7, 2018.

 

  • Фёдор Мальцев. Судьбы выдающихся людей
  • Сергей Киулин. Александра Петроградская — лауреат премии имени Леонардо
  • Пресс-служба Союза писателей ХХI века. Гостиная Союза писателей ХХI Века
  • Иосиф Быковский. Елена Фёдорова в клубе «Читального Зала»
  • Реклама. Интернет-магазин «Литлавка»
  • Надежда Дрозд. Рецензия на книгу Никиты Данилова «Маша и Инопланетянин»
  • Ольга Ефимова. Рецензия на книгу Марианны Рейбо «Нано»
  • Ольга Ефимова. Рецензия на книгу Н. П. Красновой «Золотой самородок из Хасаута-Греческого».
  • Ольга Ефимова. Рецензия на книгу стихов Ланы Бьюри «На 5-й Авеню. Женщина в алом»
  • Александр Карпенко. Рецензия на книгу стихов Екатерины Монастырской «Третья четверть»
  • Александр Карпенко. Рецензия на книгу стихов Эдварда Хирша «Ночной огонь»
  • Сергей Попов. Дым Отечества. Стихотворения
  • Ольга Ефимова. Рецензия на поэтический сборник «Смоленка в стихах: антология авторов-сотрудников и ветеранов МИД России»
  • Надежда Дрозд. Рецензия на поэтический сборник «Глагол. Карта современной поэзии. 2018»
  • Эмиль Сокольский. Рецензия на книги стихов Сергея Попова «Азбука буки» и «Отдел теней и лавров»
  • Надежда Дрозд. Рецензия на книгу Алексея Юрьева «Встреча с Абсолютом»
  • Евгений Степанов. Инга Кузнецова: «Она много сделала сама и многому научила других…». Интервью
  • Реклама. Издательство Евгения Степанова. Серия «Авангранды»
  • Елена Фёдорова. Протуберанцы любви (фрагмент из книги «Метроном вечности»)
  • Александра Петроградская. Слово. Рассказ


«ДЕТИ РА», № 7, 2018-09-07

 

7.09.2018 подписал в печать «Дети Ра», № 7, 2018

 

СОДЕРЖАНИЕ

Колонка редактора

Евгений Степанов. Мастерская

ПоэзиЯ Союза писателей XXI века на карте генеральной

Михаил КУЗЬМИН. Между тайной и разгадкой. Стихотворения
Нина КРАСНОВА. Экзерсисы. Стихотворения
Светлана БОГДАНОВА. Зрительный зал. Стихотворения
Дмитрий ГАРАНИН. Было время. Стихотворения

Перекличка поэтов

Ефим БЕРШИН. Стихотворения разных лет. Стихотворения
Андрей ШАЦКОВ. Два стихотворения. Стихотворения
Николай ЕРЁМИН. Держусь за отражение руками. Стихотворения

Зарубежная поэзия

Лео БУТНАРУ. Плюс ко всему. Стихотворения Перевел с румынского Игорь ЛОЩИЛОВ
Кшиштоф ШАТРАВСКИЙ. Новый век. Поэма Перевела с польского Евгения ДОБРОВА

Штудии

Елена ШУВАЕВА-ПЕТРОСЯН. Диалог: Горький и Армения

Интервью

Инга КУЗНЕЦОВА: «Татьяна Бек много сделала сама и многому научила других…» Беседу вел Евгений СТЕПАНОВ

Дневник

Евгений СТЕПАНОВ. Август 2018

Книжная полка Эмиля Сокольского

Прочитанные книги:
Ольга Ермолаева, «Цыганский гипноз»; Ирина Василькова, «Южак»; Станислав Бельский,
«Синематограф»; Глеб Шульпяков, «Саметь»; Сергей Чудаков, «Колёр локаль»

Рецензии

Книги читали:
Надежда ДРОЗД (Алексей Юрьев, «Встреча с Абсолютом»)
Ольга ЕФИМОВА (Варвара Юшманова, «Жизнь около»)


ДОРОГА

 

Почти пуста канистра,
Мотор шалит всерьез.
Все как-то очень быстро:
Раз, два-с — и досвидос.

Раз, два-с — и в даль бесследно
Отряд уходит дней.
Жить хорошо, но вредно.
Нет ничего вредней.

Моя малолитражка
Буксует, спасу нет.
Жить хорошо, но тяжко.
А что потом — секрет.

                    10.09.2018


САД-МОНАСТЫРЬ

 

Ухожу, убегаю отсюда.
Я давненько хотел убежать.
И хорошая девочка Люда
Не сумеет меня удержать.

Ухожу в этот дачный, сосновый,
В этот грядочный сад-монастырь.
Умиленный сосновою мовой,
Я забуду про город-упырь.

Я забуду о медиа-рынке,
Я забуду поточную гнусь.
И восторженно каждой травинке,
Каждой грядке своей поклонюсь.

                    2012, 2018


ЖИЛ ПЕВЧИЙ ДРОЗД

 

По лестнице, ведущей вниз,
Иду — босяк — не при параде,
Лохматый, как Давид Луис,
Бухой, как финны в Ленинграде.

Куда иду? Ах, кабы знать!
Как тут понять башкой убогой?
И рядом смерды, рядом знать —
Идем похожею дорогой.

Друзья кричат: маэстро, бис!
Враги клеймят как супостата.
По лестнице, ведущей вниз,
(А, может, вверх?) иду — куда-то.

                    2012, 2018


ЗАУМНЫЙ ВИНОГРАД

 

тепло —
вдоль дома — вдаль! — лозы
о
зы-ы-ы-

о(а)
зы
ло-
зы —

Быково
бы
лоза
судьбы

                    2016, 2018


БОЛЬ

 

Я болею, значит, я не прав.

                    2018


ПОДРОСТОК ИЗ МАРЬИНОЙ РОЩИ

 

Подросток из Марьиной Рощи,
Я рос, точно летом сорняк.
И хоть был субтильный и тощий,
Влезал вечно в месиво драк.

…Прошла мимо сердца заточка,
Я чудом остался живым.
Я понял, что это отсрочка.
Финал горько неотвратим.

Я понял: на краткое время
Жизнь дадена. Может, на час.
Я понял: не стоит, дурея,
Впадать в подростковый экстаз.

…Усы молодые топорща,
Я думал… И рано взрослел.
…Родимая Марьина Роща,
Как много не сделано дел!

                    12.09.2018


КАМЕНЬ

 

Пролезть в угольное ушко
Времен — опасная задача.
Где прошлое? Оно ушло
Дорогой палача и плача.

Старик куда-то вдаль глядит.
Его глаза — на миг — застыли.
…А в камне скромном (жадеит)
Таятся крошки золотые.

                    2018


И БУДТО Я СМОТРЮ НА ЭТОТ МИР ВПЕРВЫЕ

 

И будто я смотрю на этот мир впервые,
И будто позабыл психушку и барак,
И будто смерти нет, и будто нет России.
Лишь море и песок, Несебр и Слончев бряг.

Тут — за волной волна и гларусы, и чайки.
Там — за войной война, какой-то вечный бой
…Но как же я хочу, замечу без утайки,
Из этой красоты — домой, домой, домой.

                    2014, 2018
                    Несебр


ОСЕНЬ

 

Летучи банкноты,
Их не удержать.
Все больше работы,
Все меньше деньжат.

Стою на пороге,
Дорога темна.
Все больше тревоги,
Все меньше тепла.

Обмякший, поникший
От грязи-вранья,
Я вижу: над крышей
Шалман воронья.

И ветер осенний
Пронзает насквозь.
Все больше сомнений,
Что все удалось.

Но я не безвольный
Старик-ретроград.
И звон колокольный
Звучит как набат.

Надеждой скрипичной
Я встречу зарю.
Я птичкой-синичкой
Еще воспарю.

                    7.09.2018


ВЫБОР

 

Душа повзрослела.
Я рано узнал:
За доброе дело
Получишь фингал.

Однако при этом
Я не захотел
Быть апологетом
Бессовестных дел.

                    1981


ОПЫТ

 

Покуда меня поливают помоями
Чернушной, поточной, беспочвенной лжи, —
Я что-то да значу, и вправе, по-моему,
Сказать сам себе: «Старичок, не тужи!»

Покуда враги, холя нравы пещерные,
Капканы плодят у меня на пути, —
Я что-то да значу, и вправе, наверное,
Сказать сам себе: «Старичок, не грусти!»

Я жив и люблю. Я в работе не мешкаю —
Возможно, поэтому многим не мил.
А подлость и ложь я встречаю усмешкою —
Так жизненный опыт меня научил.

                    4.09.2018


БАЛКАНЫ

 

               Н. Кондаковой

Я здесь давно. Как местный, прочно
Обосновался. Постепенно
Балкан пороховая бочка
Мне стала бочкой Диогена.

Я вижу море, вижу солнце,
Которое садится в море.
Я вижу: точно марафонцы,
Бегут столетья на просторе.

Я раньше мчал в безумном мерсе к
Чертям, выкидывал коленца.
А нынче вижу: зреет персик,
И созревает сила сердца.

                    1987, 2018


ИЗ КНИГИ «МОИ ЛЮБИМЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ»
АЛЕКСАНДР АРОНОВ. «ЮНОШЕСКОЕ»

 

Мне было двадцать три года. Я пришел в «МК», к Александру Яковлевичу Аронову. И попросил его почитать мои стихи.
Он прочитал. И сказал:
— Экспрессия у Вас есть, злость есть. Вам сейчас сколько? Двадцать три? Нужно до двадцати пяти развить свой талант.
Больше я с Ароновым никогда не говорил. Но слова его запомнил.
И стал читать Аронова. Все, конечно, знают песню «Если у вас нет собаки…». Автор стихов — Александр Аронов. Эта песня, конечно, привлекла внимание к поэзии Александра Яковлевича, которых написал множество замечательных стихотворений. Оосбенно я люблю два —  «Юношеское» и «1956-й».


Александр АРОНОВ

 

ЮНОШЕСКОЕ

 

Вот рвешься ты, единственная нить.
Мне без тебя не вынести, конечно.
Как эти две звезды соединить —
Пятиконечную с шестиконечной?

Две боли. Два призванья. Жизнь идет,
И это все становится неважным.
— Жиды и коммунисты, шаг вперед!
Я выхожу. В меня стреляйте дважды.

 

(Стихотворение было опубликовано в книге «Аронов А. Тексты: Стихи» — М: Кн. палата, 1989 г.)


1956-Й

 

Среди бела дня
Мне могилу выроют.
А потом меня
Реабилитируют.

Пряжкой от ремня,
Апперкотом валящим
Будут бить меня
По лицу товарищи.

Спляшут на костях,
Бабу изнасилуют,
А потом простят.
А потом помилуют.

Скажут: — Срок ваш весь.
Волю мне подарят.
Может быть, и здесь
Кто-нибудь ударит.

Будет плакать следователь
На моем плече.
Я забыл последовательность,
Что у нас за чем.


НАТАЛИЯ ЛИХТЕНФЕЛЬД. «ПОГЛУБЖЕ В СНЕГ УЛЕЧЬСЯ…»

 

Наталия Лихтенфельд, уроженка Воронежа и выпускница Тамбовского иняза, почти тридцать лет (в силу коллизий судьбы) живет в Германии, в Берлине. За эти годы стала одним из лучших в мире филологов-германистов, переводчиком русской литературы на немецкий язык. Она перевела книги современных писателей Александра Файна, Эдуарда Просецкого, Николая Хлестова и многих других, произведения отечественной классики.
Но, прежде всего, Наталия Лихтенфельд — замечательный поэт, автор двух книг стихотворений.
Вот это стихотворение мне нравится особенно.

 

* * *

Поглубже в снег улечься,
Чтоб не оледенеть.
А чтобы не обжечься —
Заранее сгореть.

А чтоб не обижаться —
Самой сказать «прости».
А чтобы докричаться —
На шепот перейти.

 

(Стихотворение с портала www.futurum-art.ru)
Я всегда считал и считаю, что поэзия — материя религиозная. Стихи — это и молитва, и — чаще всего! — исповедь.
Наталия Лихтенфельд показывает единственно верную и жизнеспособную, на мой взгляд, модель поведения человека в  социуме. Это позиция человека, глубоко верующего, думающего о душе. И только о душе. Все остальное — тлен.
Именно такая поэзия (поэзия мудрости и всепрощающей просветленности!) помогает мне жить.


ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ. «БЕССОНИЦА. ГОМЕР. ТУГИЕ ПАРУСА…»

* * *

 

Бессоница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи —
На головаx царей божественная пена —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, аxейские мужи?

И море и Гомер — все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким гроxотом подxодит к изголовью.

                    1915

 

Это знаменитое (великое!) стихотворение О. Мандельштама написано в 1915 году, более ста лет назад. Сколько потом появилось подражателей, так называемых пост-акмеистов! А никто из них так и не приблизился к божественной (сложнейшей!) простоте Осипа Эмильевича.


ПАВЕЛ ВАСИЛЬЕВ. «В СТЕПЯХ НЕМЯТЫЙ СНЕГ ДЫМИТСЯ…»

 

Павел Васильев — поэт абсолютно гениальный. Обожаемый мной.
Он родился в 1909 году, был расстрелян в 1937. Его обвиняли в принадлежности к террористической группе, которая как будто бы готовила покушение на Сталина. Это, конечно, было неправдой. В 1956 году Павла Васильева посмертно реабилитировали.
За свою трагически короткую жизнь национальный гений-самородок создал множество шедевров.
Вот один из них.

 

* * *

В степях немятый снег дымится,
Но мне в метелях не пропасть, –
Одену руку в рукавицу
Горячую, как волчья пасть,

Плечистую надену шубу
И вспомяну любовь свою,
И чарку поцелуем в губы
С размаху насмерть загублю.

А там за крепкими сенями
Людей попутных сговор глух.
В последний раз печное пламя
Осыплет петушиный пух.

Я дверь раскрою, и потянет
Угаром банным, дымной тьмой...
О чем глаз на глаз нынче станет
Кума беседовать со мной?

Луну покажет из-под спуда,
Иль полыньей растопит лед,
Или синиц замерзших груду
Из рукава мне натрясет?

 

(Стихотворение с портала www.futurum-art.ru)
Какие здесь метафоры и сравнения («Одену руку в рукавицу/  Горячую, как волчья пасть), какой язык, какие эпитеты («Плечистую надену шубу»)!
Великий поэт. Великое стихотворение. Наше национальное достояние.


СЕМЁН ЛИПКИН. «ЗОЛА»

 

Семён Липкин (1911—2003) — особенная фигура отечественной изящной словесности. Младший собрат поэтов Серебряного века, выдающийся поэт-переводчик, дотошный мемуарист, большой поэт лирико-эпического звучания. Эпический лирик.
Его стихи высоко ценили Анна Ахматова и Андрей Белый. Он был в хороших отношениях с Осипом Мандельштамом и Исааком Бабелем, знал Бориса Пастернака, Марину Цветаеву, дружил с Василием Гроссманом и Андреем Платоновым. В 1930 году его стихи напечатали в "Известиях" по рекомендации Максима Горького.
Посмертная книга стихов Семёна Липкина названа очень точно — "Очевидец" (М.: "Время", 2008.) Кстати, именно так он назвал свой первый сборник. Липкин был очевидцем многих событий — НЭПа и войны, 1937 года и коллективизации, ХХ съезда и "оттепели", "застоя" и массовой эмиграции евреев из страны, Перестройки и прихода демократических перемен, к которым он относился — судя по стихам! — весьма скептически. Фактически вся история послереволюционной страны прошла у него перед глазами. Он и сам, участник войны и многажды гонимый, стал частью этой истории. И никогда историю не приукрашивал. Он любил ту землю, на которой жил, любил русский народ. Но любить не значит льстить. Не в этом функция поэта. Липкин был не только очевидцем, он был летописцем. А летописцу лгать не положено. При всех своих острых высказываниях о России, о правящем режиме (режимах) с его Лубянкой и 58-й статьей, ночными обысками и черными воронками, когда "мужа уводят, сына уводят / В царство глухое" поэт однажды, разумеется, "на русском, родном" обмолвился: "Боюсь, что принудят меня / Покинуть Советский Союз". Не хотел он ни уезжать, ни искать другой родины. Но и прислуживать не хотел. Не мог.
Липкин — поэт подлинный, трагический, как трагична эпоха, в которой он жил. Точнее всего он сказал о себе сам — "А строка моя произошла / От союза боли и любви".
Самые сильные его произведения, на мой взгляд, о войне, хотя Липкина никогда к поэтам фронтового поколения не относили. Такие широко известные стихотворения, как "Зола", "Моисей", по праву могут считаться русской классикой. Он до конца своих дней не мог забыть "Горлом хлынувший плач Освенцима, / Бесприютные слезы Треблинки".
Вот один из его несомненных шедевров.

 

ЗОЛА

Я был остывшею золой
Без мысли, облика и речи,
Но вышел я на путь земной
Из чрева матери — из печи.
Еще и жизни не поняв
И прежней смерти не оплакав,
Я шел среди баварских трав
И обезлюдевших бараков.
Неспешно в сумерках текли
"Фольксвагены" и "мерседесы".
А я шептал: "Меня сожгли.
Как мне добраться до Одессы?"[1]

 

Стихи Липкина при всей их очевидной традиционности, безусловно, новаторские. Потому что в них есть новая — своя! — метафорическая система. Трагизм человека, прошедшего (не прошедшего) войну, выражен суггестивными и незабываемыми образами. Как добраться до Одессы, если тебя сожгли? Возможно ли такое? Это возможно в стихотворении. Поэт пытался заниматься невероятным — воскрешением (в слове!) людей. Других возможностей, кроме слова, для этого, наверное, и не существует.

 

[1] Липкин С. И., Очевидец: Избранные стихотворения / Составитель И. Лиснянская. — М.: Время, 2008. (Поэтическая библиотека). С. 185.


ЕВГЕНИЙ КРОПИВНИЦКИЙ. «У ЗАБОРА ПРОСТИТУТКА…», «НОЧНОЙ ГРАБЕЖ», «ИДУ Я В СУТОЛОКЕ МИРА…»

 

Самые яркие представители литературной школы — это, как правило, ее основатели (создатели).
Примеров и в мировой, и в отечественной истории литературы — более чем предостаточно.
Вспомним, что основателями СМОГа являются Леонид Губанов (1946—1983) и Владимир Алейников, ДООСа — Константин Кедров и Елена Кацюба, Академии Зауми — Сергей Бирюков и т. д.
Отцом-основателем ныне легендарной Лианозовской школы, в которую, в частности, входили Оскар Рабин, Всеволод Некрасов (1934—2009), Генрих Сапгир (1928—1999), Игорь Холин (1920—1999), был выдающийся поэт и художник Евгений Кропивницкий (1893—1979).
Ровесник Маяковского, он вошел в литературу с большим опозданием, уже сложившимся мастером, наиболее адекватно и честно выразившим свое время.
Поэт, практически не участвовавший при жизни в официальном литературном процессе, оказал влияние на дальнейшие поколения отечественных стихотворцев, предвосхитил многие литературные направления — в том числе соц-арт (Дмитрий А. Пригов (1940—2007), Тимур Кибиров) и концепт (Всеволод Некрасов (1934—2009).
Приемы смеховой культуры, которыми активно пользовался Дмитрий Александрович Пригов, конечно, мы видим — значительно раньше! — и в стихах Кропивницкого — здесь уместно сравнить стихотворение "Мне очень нравится, когда…", [1] написанное основателем Лианозовской школы в 1940 году, когда автор стихов о милицанере родился, и "Вот избран новый Президент"[2]. Доминантный лексический повтор — как прием (он, конечно, не нов) — Кропивницкий использовал мастерски, именно этим приемом в дальнейшем умело пользовались и Дмитрий А. Пригов, и Всеволод Некрасов.
Кропивницкий, не создавший н о в ы х литературных приемов, оказался, безусловно, поэтом-новатором. Являясь представителем классической русской реалистической школы, он мог показаться сюрреалистом, потому что жил и работал во времена, когда реалии было принято приукрашивать. Лексический ряд стихов Кропивницкого никак не коррелируется с плакатно-газетными стихами индустриальной сталинской эпохи — "ночной грабеж", "деревянная колбаса", "у забора проститутка", "хромые с костылями" и т. п. Лирический герой (антигерой) в стихах Кропивницкого живет жизнью человека — простого и грешного: голодает, мучается, уходит в запой, борется с клопами, вшами, мышами (а не за лучшие социалистические показатели), спит, храпит, сопит и т. д. Поэт пишет и о насильственной смерти, о чем писать также было не принято в советское время — "В деревне вчера хоронили / Того, что намедни избили / И после убили".
Словарь, лексемы Кропивницкого в своих изначальных функциях выполняют высокую поэтическую функцию. Называя вещи своими именами — он фиксировал время, что в советское время (особенно сталинское) делали далеко не многие.
Вот характерное стихотворение, датированное — страшно подумать! — военным 1944 годом.

 

* * *

У забора проститутка,
Девка белобрысая.
В доме 9 — ели утку
и капусту кислую.
Засыпала на постели
Пара новобрачная.
В 112-й артели
Жизнь была невзрачная.
Шел трамвай, киоск косился,
Болт торчал подвешенный.
Самолет, гудя, носился
В небе, словно бешеный.

                    1944[3]

 

Кропивницкий, конечно, возник не на пустом месте, его учителя очевидны, это, прежде всего, обэриуты — Хармс, Олейников… Герои стихов Кропивницкого (Иванов, Коновалова Ирина, художник Замараев…) зачастую напоминают героев стихов Хармса. Но если обэриуты пользовались практикой остранения, гиперболически-остраненно показывая своих персонажей, то Кропивницкий гипербол в стихах практически не употребляет. Он фиксирует, как фотограф, то, что есть, и от этого его картина становится максимально сюрреалистичной.
Кропивницкий — в стихах — развивал традиции великой русской прозы — Гаршина, Глеба и Николая Успенских… И сказал то, что сказать сумел только он. Реальная картина сталинской России показана поэтом сухо, сжато, лапидарным стилем. Беспощадно в своей фотографичности.

 

НОЧНОЙ ГРАБЕЖ

— Караул! — Но темень. Жуть.
— О-го-го! — Молчанье. Муть.
— Гра-бят! — Сырость. Темень. Тишь.
— Зря, любезный ты кричишь! —
Люди, люди, люди спят,
Люди спят, храпят, сопят.
В избах бродит полутень,
И еще не скоро день.

                    21 декабря 1940[4]

 

Однако нельзя сказать, что Кропивницкий был поэтом только бытовой тематики, в своих произведениях он выходил и на глубокие философские обобщения и отчасти оказался близок другому обэриуту — своему младшему современнику, поэту-космисту Николаю Заболоцкому (1903—1958). Через кромешный быт, суровые жизненные реалии Кропивницкий приходил к тайнам мироздания.

 

* * *

Иду я в сутолоке мира,
Иду к загадочной черте.
И надо мною звезд порфира,
Их кто-то, бросив, завертел.
Земной уют уныл, ненастен,
И под окном собачий вой.
И неужели ж я причастен
К великой тайне мировой?!

                    1944[5]

 

Значение и влияние Евгения Кропивницкого на современный литературный процесс трудно переоценить, в той или иной мере он повлиял на творчество и новейших литературных поколений России: Александра Макарова-Кроткова, Германа Лукомникова, Евгения Лесина и многих других поэтов.


 

[1] Евгений Кропивницкий:

* * *

Мне очень нравится, когда
Тепло и сыро. И когда
Лист прело пахнет. И когда
Даль в сизой дымке. И когда
Так грустно, тихо. И когда
Все словно медлит. И когда
Везде туман, везде вода.

                    1940

Url: http://www.rvb.ru/np/publication/01text/05/01kropivn_e.htm.


[2] Дмитрий А. Пригов:

* * *

Вот избран новый Президент
Соединенных Штатов
Поруган старый Президент
Соединенных Штатов
А нам-то что? — ну Президент
Ну Съединенных Штатов
А интересно все ж — Прездент
Соединенных Штатов

Url: http:// www.polit.ru/news/2009/01/20/prigov.


[3] Url: http://www.rvb.ru/np/publication/01text/05/01kropivn_e.htm.
[4] Там же.
[5] Там же.


НИНА КРАСНОВА. «ШЛА Я ПО ЖИЗНИ, ШЛА…»

 

Как много сейчас распиаренных поэтов, н е  у м е ю щ и х писать стихи! Эти авторы уже потеряли всяческий стыд и, подогреваемые ловкими мастерами литературной пропаганды, соревнуются друг с другом, кто больше получит премий.
Как много сейчас однотипных стихов — обязательно без знаков препинания и ни о чем. Ровненькие столбики рифмованного lego-конструктора.
А ведь рядом с нами живут гениальные поэты, ни на кого непохожие, ни с кем не сравнимые! Самородки! Самородки, имеющую к тому же высочайшую культуру, владеющие разными стихотворными техниками, истинно народные поэты.
У талантливейшей Нины Красновой не много публикаций в постсоветской России, активно и систематически ее печатают только журналы Союза писателей ХХI века «Дети Ра» и «Зинзивер». Оставим это без комментариев.
Нина Краснова — выходец из Рязани, ее стихи пропитаны фольклором, русским самовитым, неподцензурным словом, она подлинный мастер стиха. В ее арсенале широчайший набор поэтических средств: и частушка, и раешник, и речитатив, и плач, и заговор…
Ее рифмы, как правило, точны и при этом неожиданны: наивысшей—нависшей; похвалы—пахлавы; тропой—толпой; начиняю—начинаю. А бывает, что Краснова использует — когда это необходимо — банальные рифмоиды.
Краснова — это пре-красная душа русского народа, это чистый и мудрый голос в нашей печальной действительности. Это национальный поэт. Лицо нации.
Очевидно, что Нина развивает высокие традиции Николая Клюева и Николая Тряпкина, Ольги Фокиной и Ксении Некрасовой и, конечно, Сергея Есенина. Все ее тексты основаны на фольклоре. Вот характерное для нее стихотворение.

 

Шла я по жизни, шла,
К развилке дорог пришла.

Одна дорога – направо.
Другая дорога – налево.
А третьей дороги нет,
А прямо – дороги нет.

Камень лежит у развилки дорог.
У камня стоит здоровенный бульдог.
На камне сидит сова.
На камне такие слова:

«Направо пойдёшь –
Славу и деньги найдёшь,
Любовь потеряешь.

Налево пойдёшь –
Любовь найдёшь,
Славу и деньги потеряешь.

Прямо пойдёшь –
Правду найдёшь,
Славу, деньги и любовь потеряешь.
Пропадёшь».

Над камнем дорожный знак:
«Можно идти направо,
Можно идти налево,
А прямо нельзя никак,
А прямо нельзя никак.
Прямо дороги нет,
Прямо дороги нет».

Ворон на ветхой сосне
Прокаркал вежливо мне:
— Куда, гражданка, пойдёшь?
Прямо пойдёшь – пропадёшь.
Хочешь, направо тебя провожу?
Хочешь, налево тебя провожу?
Куда, гражданка. пойдёшь?
Направо? Налево? Куда?

— Прямо пойду! туда!

— Прямо пойдёшь –
Пропадёшь!

— Авось не пропаду.
А пропаду так пропаду.
Зато правду найду.

Но прямо дороги нет!
Но прямо дороги нет!

— А я её проложу!

6 марта 1985 г.,
Рязань, Дашково-Песочня

 

…Нине Красновой выпал удивительный дар. Выражая себя, она выражает этнос. Это бывает крайне редко.


АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ. «ТЕРЯЮ ГОЛОС 2012»

 

Вознесенский — после болезни — говорил шепотом. Очень тихо. Но было все понятно. Заболев, он стал абсолютно похож — в моем представлении — на поэта. Даже более, чем в годы юности, когда не жалел собственного горла. Репортер времени. Пророк. У него были детское лицо и твердая рука. Однажды я сказал ему: лицо поэта — ваше лицо — это тоже поэзия. Он изумился: «Вы так считаете?».
Вознесенский всегда удивлял. Скорость, с которой поэт, точно ежедневная газета, отражал происходящие события, поражала. Мобильники, Интернет, дартс, ОРТ, НТВ, олигархи, Чулпан Хаматова, Шнур, Киркоров, Фрадков… все это атрибуты и герои поэзии Вознесенского… Зачем он это делал, возможно, напоминая кому-то ребенка, играющего в слова, как в игрушки?
Вознесенский понимал: скучно и занудно — не значит профессионально. Будучи профессиональным артистом, ветераном эстрады, он знал, как привлечь к себе внимание, как начать разговор на доступном современнику языке, чтобы потом сказать о главном — о душе. И тут поэт показывал обывателю его самого, как честное и порою нелицеприятное зеркало.

 

В нас Рим и Азия смыкаются.
Мы истеричны и странны.
Мы стали экономикадзе
Самоубийственной страны.

Картина не радужная. Такая — какая есть.

 

Иногда Вознесенский отказывался от жаргонных и бытовых словечек, как бы забывая о том, что нужно обязательно привлечь внимание, и говорил, вспоминая, что «поэт небом аккредитован», как настоящий парнасец. «Хищный глазомер» с годами не давал осечек.

 

Как палец, парус вылез.
И море — в бигуди.
И чайки смелый вырез
у неба на груди.

 

Особый разговор — версификационное мастерство поэта. Его излюбленные приемы — усеченная строчка (в данном случае он наследник по прямой Андрея Белого), стремительная перемена ритма в жестких границах одного стихотворения, его характерный размер — раешный стих, хотя поэт не чурался и более привычных ямба и хорея… Об этом многое сказано, остается напомнить: о Вознесенском написано, наверное, не меньше, чем написал он сам. В чем его только не обвиняли! Хулители как бы не замечали, что самые жесткие оценки поэт уже вынес себе сам, называя себя то представителем плебса, то и вовсе, прости Господи, подлецом.
Одно из характерных произведений поэта — «Озеро жалости». Это стихотворение — как бы квинтэссенция позднего Вознесенского. Здесь есть все: и непревзойденная наблюдательность («Сплющен озера лик монголоидный»), и звук, и ритм, и главное — гуманистическая позиция.
На то Вознесенский и поэт, что при всем своем авангардизме (на мой взгляд, условном) он был (и остается!) художником пушкинской традиции, ни на секунду не забывавшем о том, что одно из основных предназначений поэта не только, как он сам пишет, «демонстрация языка», но и — «милость к падшим». Не только любовь к ближнему, но и «любовь к неближнему» — вот основной лейтмотив поэзии Вознесенского. Он верил в будущее страны: «Входят неворующие / Русские новейшие!» — и в нас, современников: «Темнеет. Мы жили убого. / Но пара незначащих фраз, / но белая роза бульдога, / но Бога присутствие в нас»…
А я верю, что Андрей Вознесенский в раю. И жалеет нас, бедных и несуразных жителей Земли.


АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ

ТЕРЯЮ ГОЛОС 2002

 

1

Голос теряю. Теперь не про нас
Гостелерадио.
Врач мой испуган. Ликует Парнас —
голос теряю.

Люди не слышат заветнейших строк,
просят, садисты!
Голос, как вор на заслуженный строк
садится.

В праве на голос отказано мне.
Бьют по колесам,
чтоб хоть один в голосистой стране
был безголосым.

Воет стыдоба. Взрывается кейс.
Я — телеящик
с хором из критиков и критикесс,
слух потерявших.

Веру наивную не верну.
Жизнь раскололась.
Ржет вся страна, потеряв всю страну.
Я ж — только голос…

Разве вернуть с мировых свозняков
холодом арники
голос, украденный тьмой Лужников
и холлом Карнеги?!

Мной терапевтов замучена рать.
Жру карамели.
Вам повезло. Вам не страшно терять.
Вы не имели.
В Бюро находок длится дележ
острых сокровищ.
Где ты потерянное найдешь?
Там же, где совесть.

Для миллионов я стал тишиной
материальной.
Я свою душу — единственный мой
голос теряю.


2

Все мы простуженные теперь.
Сбивши портьеры,
свищет в мозгах наших ветер потерь!
Время потери.

Хватит, товарищ, ныть, идиот!
Вытащи кодак.
Ты потеряешь — кто-то найдет.
Время находок.

Где кандидат потерял голоса?
В компре кассеты?..
Жизнь моя — белая
еще не выпущенной

Го          ,                      горе!
Р                  you,
              м  м
    ос    те  ю!


3

…Ради Тебя, ради в темном ряду
белого платья
руки безмолвные разведу
жестом распятья.

И остроумный новоосел —
кейс из винила —
скажет: «Артист! Сам руками развел.
Мол, извинился».

Не для его музыкальных частот,
не на весь глобус,
новый мой голос беззвучно поет —
внутренний голос.

Жест бессловесный, безмолвный мой крик
слышат не уши.
У кого есть они — напрямик
слушают души.

(Стихотворение с официального сайта Андрея Вознесенского http://andreyvoznesenski.ru/index.php?grpid=6#9)


ВИЛЬГЕЛЬМ КЮХЕЛЬБЕКЕР. ПЕСНЯ ЗАДОРОЖНАЯ

 

Вот одно из моих любимых стихотворений Вильгельма Кюхельбекера, которое он написал примерно 200 лет назад.


ПЕСНЯ ЗАДОРОЖНАЯ

 

Без лишних денег, без забот,
Окрылены мечтою,
Мы, юноши, идем вперед,
Мы радостны душою.

Нас в тихий сумрак манит лес,
В объятия прохлады!
Для нас прелестен свод небес,
Нас призывают грады;

Для нас, журча, бегут ручьи
Под темными древами,
Нас, нас зовут в свои струи
И блещут меж цветами.
Для нас поет пернатых глас,
Шумят и шепчут рощи,
Светило дня блестит для нас,
Для нас светила нощи!

И грусть не смеет омрачать
Невинных наслаждений:
Ее от сердца отогнать
Нам послан дружбы Гений!

Его священная рука
Мои отерла слезы;
И спит в моей груди тоска;
И вновь цветут мне розы!

                    Конец 1810-х
                    или начало 1820-х годов

 

…По сути, современная поэзия мало чем отличается от поэзии ХIХ века. Те же метры (четырехстопный ямб во главе угла), те же темы (природа, дружба, тоска…), те же рифмы (забот-вперед; лес-небес…) и т. д.
Я люблю читать поэтов пушкинской плеяды. Они для меня всегда современны. И всегда поучительны.


НАТАЛЬЯ  ГРАНЦЕВА. «ОНИ ВОЗДВИГЛИ ГОРОДА…», «ВЕК ЗИМЫ МИНОВАЛ, КАК ЭПОХА СОКРАТА…»

 

Современный литературный процесс причудлив и неоднороден.
Раскрученных имен очень много. А хороших стихов и прозы мало.
Фестивалей — хоть каждый день на них ходи. А журналы терпят бедственное положение. Например, намедни по телевизору главный редактор одного популярного в прошлом столичного толстого журнала сказал, что его издание продается в Москве только в одном книжном магазине.
Я знаю, что некоторые толстые журналы выходят тиражом 50–100 экз. Это те издания, которые в советское время выходили тиражом свыше миллиона экземпляров.
Литература стала частным делом и, похоже, совсем потеряла расположение государства.
Плохо это или хорошо? С одной стороны, конечно, плохо. Рушатся культурные традиции. С другой стороны, не мы выбирали капитализм — приходится учиться жить в новых условиях. И все-таки — несмотря ни на что! — делать свое дело. Я убежден, что пришло новое время, когда частные и честные люди — подвижники! — берут на себя функции государства. Помогают государству, ничего, по сути, не прося взамен.
Главный редактор журнала «Нева» поэт и литературовед Наталья Гранцева — именно такой подвижник. И женщина в высшей степени для меня загадочная. Как она все успевает — не могу понять. И журнал «Нева», который она редактирует, востребован, и авторов она приглашает к сотрудничеству самых разнообразных по стилистике и творческому почерку, и успевает делать невероятно много полезных социально-значимых дел. Например, дает мастер-классы для молодых писателей в Липках, возглавляет жюри литературной премии «Писатель ХХI века» (а это десятки, сотни рукописей в год!), пишет популярно-литературоведческие книги о Шекспире и Ломононосе и т. д.
Но, прежде всего, Наталья Гранцева — замечательный поэт. Настоящий профессионал, который написал немало стихотворений, которые — уверен — войдут в историю литературы.
Развивая некрасовские традиции русской поэзии, Наталья Гранцева пишет:

 

Они воздвигли города,
Воспели подвиги и стройки,
И умирать пришли сюда —
Под сень контейнера, к помойке.

Был Беккет прав — конец игры,
Жизнь, как бездомная собака,
Ее духовные миры,
Не глубже мусорного бака.

Вот милосердье — в смрадной мгле:
Прогорклый хлеб и вздох окурка,
И на бутылочном стекле
Слепящий отблеск Петербурга.

 

Поэт (прошу прощение за трюизм, но здесь по-другому не скажешь) — зеркало общества. И не может делать вид, что живет в «королевстве кривых зеркал». И не может не отражать то, что есть. Соединяя прозу (показательна лексика: «бездомная собака», «окурка», «не глубже мусорного бака») и высокий поэтический стиль — «духовные миры», «слепящий отблеск Петербурга», Гранцева показывает обнаженную и кровоточащую дуалистичность мира и — через локальный текст — «сканирует» в целом состояние общества. Или — даже шире — состояние цивилизации. Но тут очень важно не перейти тонкую грань жанров. Одно дело — написать рифмованный фельетон (что, например, мастерски делает в проекте «Гражданин Поэт» Дмитрий Быков), другое дело — создать суггестивное гражданское стихотворение, затрагивающее социальную проблематику (что делает Наталья Гранцева).
Наталья Гранцева — поэт, зачастую эпатирующий (тут она иногда перекликается с Юрием Кузнецовым) читательскую аудиторию. Мысли Гранцевой парадоксальны (на первый взгляд), но — по сути — точны.
Характерно в этом смысле очень сильное, на мой взгляд, стихотворение «Век зимы миновал, как эпоха Сократа»:

 

Век зимы миновал, как эпоха Сократа,
Взломан лед водоемов, вернулись грачи.
Дух проснулся и, путаясь в полах халата,
Словно дурень былинный, слезает с печи.

Выбегают на волю предметы и страхи
Равноденствия богу курить фимиам.
И по горечи мира тоскуют монахи,
А безбожные старцы — по райским дарам.

Лишь ребенок веселый, как роща, кудрявый
Озирает весенней реки берега,
Попирая погибшей империи славу,
Словно варвар античный останки врага.

 

Многие спросят: а что имел ввиду автор когда писал: «И по горечи мира тоскуют монахи,/ А безбожные старцы — по райским дарам». Уверен, что здесь не стоит искать антирелигиозную подоплеку. Чем выше в нравственном смысле человек, тем строже он себя оценивает. Чем человек безбожнее, тем он громче кричит о своей святости. Старцы не кричат. А мучаются и страдают за всех нас, видя человеческое (и прежде всего — свое!) несовершенство. Именно об этом стихи поэта.
Я рад, что у Натальи Гранцевой все получается. Рад, что она совмещает общественную и творческую работу. Но особенно радуюсь, когда они публикует свои новые стихи. Они помогают мне понять, что происходит с человеком в современном мире.


БОРИС БОЖНЕВ. «ЗАКРОЙТЕ ШКАФ… О, БЕЛЬЕВОЙ СКВОЗНЯК...»

 

Бориса Божнева, одного из самых ярких поэтов второй волны эмиграции, на Родине, увы, практически не знают. Публикации можно перечислить на пальцах. А, между тем, его творчество всегда вызывало в русскоязычной среде на Западе пристальный интерес и оживленные шумные дискуссии. Кто-то восхищался поэтом (как, например, Н. Берберова), кто-то его сурово критиковал (Г. Адамович). Но никто не воспринимал равнодушно. Хотя поэт беспокоился о своей известности меньше всего. Большинство его книжек выпущено мизерными тиражами, как правило, за счет средств автора. Но имя осталось... О Божневе пишут статьи и диссертации, его переиздают, его любят. И это, разумеется, не случайно. Подкупают невероятная искренность, точность его сравнений и эпитетов. В 1987 году в США под редакцией филолога Л. Флейшмана опубликовано двухтомное собрание стихотворений Божнева, составленное из таких его сборников, как «Борьба за несуществование», «Фонтан», «Альфы с пеною омеги» и других.
Борис Борисович Божнев родился 24 июня 1898 года в Ревеле, в семье преподавателей истории и литературы. Вскоре семья переехала в Петербург. Отец умер рано. Разразившаяся революция и бедствия гражданской войны разлучили в 1919 году Божнева с семьей. Отчим и мать вынуждены были искать пристанища в провинции, а сына отправили в Париж в надежде на получение им там высшего образования. В Париже Божнева ожидал, однако, не университет, а эмигрантская нищета. С начала войны, в сентябре 1939 года, Божнев оставил Париж и переехал в Марсель.
Но и на юге ему пришлось испытать все тяготы жизни — голод, безденежье, тяжелая болезнь жены, преследования оккупационных властей. Как российский подданный, Божнев подлежал в 1941 году интернированию, но сумел избегнуть его. В 1944 году он и жена чудом спаслись от облавы на еврейское население. Умер Божнев в 1969 году и похоронен на кладбище Сан-Пьер в Марселе. Но стихи продолжают жить — это справедливо.
Это стихотворение — «ЗАКРОЙТЕ ШКАФ... О, БЕЛЬЕВОЙ СКВОЗНЯК...» — мне нравится особенно.

 

* * *

Закройте шкаф... О, бельевой сквозняк...
Как крепко дует ветер полотняный...
Да, человек раздевшийся — бедняк,
И кровь сочится из рубашки рваной.

Мне кажется, что эти рукава
Просили руку у веселых прачек,
Что эта грудь, раскрытая едва,
Сердечко накрахмаленное прячет.

Да, человек так некрасив в белье
И так прекрасен в платье неубогом.
Лишь ангелы в пресветлом ателье
Стыдливые позируют пред Богом.

Но у рубашек нет своих голов,
Кто их отсек, — тяжелые секиры...
Разделся я и вымыться готов,
Но — Иорданом потекла квартира...


ЭДУАРД АСАДОВ. «ОНИ СТУДЕНТАМИ БЫЛИ», «ТРУСИХА»

 

Эдуард Асадов — легендарный русский поэт армянского происхождения. Родился в 1923 года в городе Мары Туркменской ССР. Его родители работали в школе. Преподавали. В возрасте пяти лет Эдуард лишился отца. В первые дни войны ушел добровольцем на фронт, где прошел путь от наводчика до командира батареи. В мае 1944 года был  ранен в боях за освобождение Севастополя и лишился зрения. Выйдя из госпиталя, поступил в Литературный институт имени А. М. Горького, который закончил в 1951 году.
Я был знаком с Эдуардом Аркадьевичем, заезжал к нему в гости. Это было в 1990 году. Я тогда работал в журнале для подростков «Мы», в отделе поэзии. И Асадов мне передал стихи для журнала.
Скончался Э. А. Асадов в 2004 году. Я его стихи часто перечитываю. Очень люблю.
Асадова не слишком жаловали в профессиональном цехе, подсмеивались над его «простотой» и назидательностью, но читатели его любили и любят самозабвенно, особенно молодые люди, подростки. Он занял свою нишу. В подростковом возрасте, юности, молодости  очень нужен человек, который скажет, что такое хорошо, а что такое плохо. Таким человеком для поколений советских людей стал Эдуард Асадов. Воздадим ему должное.
Вот два моих любимых стихотворений Эдуарда Асадова.


ОНИ СТУДЕНТАМИ БЫЛИ

 

Они студентами были.
Они друг друга любили.
Комната в восемь метров —
чем не семейный дом?!
Готовясь порой к зачетам,
Над книгою или блокнотом
Нередко до поздней ночи сидели они вдвоем.

Она легко уставала,
И если вдруг засыпала,
Он мыл под краном посуду и комнату подметал.
Потом, не шуметь стараясь
И взглядов косых стесняясь,
Тайком за закрытой дверью белье по ночам стирал.

Но кто соседок обманет —
Тот магом, пожалуй, станет.
Жужжал над кастрюльным паром
их дружный осиный рой.
Ее называли лентяйкой,
Его ехидно хозяйкой,
Вздыхали, что парень —
тряпка и у жены под пятой.

Нередко вот так часами
Трескучими голосами
Могли судачить соседки, шинкуя лук и морковь.
И хоть за любовь стояли,
Но вряд ли они понимали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь!

Они инженерами стали.
Шли годы без ссор и печали.
Но счастье — капризная штука,
нестойка порой, как дым.
После собранья, в субботу,
Вернувшись домой с работы,
Однажды жену застал он целующейся с другим.

Нет в мире острее боли.
Умер бы лучше, что ли!
С минуту в дверях стоял он, уставя
в пространство взгляд.
Не выслушал объяснений,
Не стал выяснять отношений,
Не взял ни рубля, ни рубахи, а молча шагнул
               назад...

С неделю кухня гудела:
«Скажите, какой Отелло!
Ну целовалась, ошиблась... немного взыграла
     кровь!
А он не простил».— «Слыхали?»—
Мещане! Они и не знали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь!


ТРУСИХА

 

Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка — хрупкий стебелек.

Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,

Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза...

А потом, вздохнув, сказала тихо:
— Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!

Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал: — Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!

Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел... И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!

Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка — хрупкий стебелек.

А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.

Первый хрипло буркнул: — Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки —
Все, что есть,— на бочку, и живей!

А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстегивать часы.

И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул: — Эй, коза!
Что надулась?! — И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.
Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами: — Мразь! Фашист проклятый! —
Как огнем детину обожгла.

Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь! —
Голос рвется, яростен и звонок:
— Нож в кармане? Мне плевать на нож!

За убийство — стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, все равно найду!

И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался: — Ладно... тише, гром... —
А второй промямлил: — Ну их к черту! —
И фигуры скрылись за углом.

Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,

Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка — слабая натура,
«Трус» и «воробьиная душа».


ДЕНИС НОВИКОВ. «ВСЕ СЛОЖНЕЕ, А ЭХО ВСЕ ПРОЩЕ…»

 

Восьмистишие (октет) — стихотворение, насчитывающее восемь строк.
Это лапидарная и емкая стихотворная форма. В небольшом версификационном пространстве лучшим поэтам удавалось (удается) создать полноценное литературное произведение, высказать глубокие философские мысли, показать мир и человека во всем многообразии.
Первая строфа в восьмистишии — теза, вторая, как правило, антитеза. Или продолжение первой строфы.
Вообще, число восемь — особенное. И в христианстве, и в индуизме, и в буддизме… Например, купель для крещения (христианская традиция), как правило, изготовляется в виде восьмиугольника. Пифагорейцы называли восьмерку Великим Тетрактисом и считали его символом любви и дружбы, благоразумия и размышления.
Если вспомним знак бесконечности, то заметим, что это лежащая на боку восьмерка! Так и восьмистишие… Это настолько емкая форма, что может выразить великое множество чувств, мыслей, настроений. Амплитуда велика: от иронии — до трагедии.
На мой взгляд, одно восьмистишие «Валенки» военного врача Иона Дегена сказало о войне больше, чем десяток романов.
Восьмистишие — один из самых распространенных и востребованных жанров русской поэзии, в котором создано множество шедевров.
Замечательные образцы восьмистиший оставил Денис Новиков (1967—2004), который унаследовал лучшие традиции акмеистской и советской школ письма. Вот один из его шедевров.

 

*  *  *

Все сложнее, а эхо все проще,
проще, будто бы сойка поет,
отвечает, выводит из рощи,
это эхо, а эхо не врет.
Что нам жизни и смерти чужие?
Не пора ли глаза утереть.
Что — Россия? Мы сами большие.
Нам самим предстоит умереть.

 

Этот октет в чем-то перекликается со знаменитыми дегеновскими «Валенками», а также со стихами Семёна Гудзенко «Нас не надо жалеть, / ведь и мы б никого не жалели».


ГЕННАДИЙ ШПАЛИКОВ. «АХ, УТОНУ Я В ЗАПАДНОЙ ДВИНЕ…»

 

Геннадий Шпаликов (1937 — 1974) — русский поэт, киносценарист, режиссер.
Учился на сценарном факультете ВГИКа.  Написал сценарии культовых фильмов "Застава Ильича" ("Мне двадцать лет"), "Иваново детство", "Я шагаю по Москве", "Ты и я" и др.
И, конечно, Геннадий Шпаликов — подлинный поэт. Трагический и саркастический тенор советской эпохи. Вот его несомненный шедевр.


Геннадий ШПАЛИКОВ

 

* * *

 

Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе, —
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.
Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.

 

(Шпаликов Г. Ф. Прощай, Садовое кольцо. Сборник стихов. Москва: ЭКСМО-Пресс, 2000.)

В сборнике «Моя комсомольская юность» ветераны дипломатической службы  вспоминают годы, связанные с ВЛКСМ.
Книга посвящена столетию Комсомола. Рассчитана на широкую читательскую аудиторию.


АНДРЕЙ ДЕМЕНТЬЕВ. «НИКОГДА НИ О ЧЕМ НЕ ЖДАЛЕЙТЕ ВЛОГОНКУ…»

 

Несколько лет назад моя компания «Вест-Консалтинг» проводила социологическое исследование на тему — «Популярность поэтов в профессиональной и непрофессиональной среде». Самым любимым автором читатели назвали Андрея Дементьева.
Он написал множество замечательных песен, которые поет народ, редактировал популярный журнал «Юность», вел передачи на радио и на ТВ, написал множество книг стихов. Я думаю, что стихотворение «Никогда ни о чем не жалейте вдогонку» знают в нашей стране все. Или почти все.На мой взгляд, это очень хорошее стихотворение.


* * *

 

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство…
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.


ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО. «И ВСЕ-ТАКИ Я С ТОБОЮ…», «ВСЕ ВЫЖИВАЮ, ВЫЖИВАЮ…», «ФОРМА — ЭТО ТОЖЕ СОДЕРЖАНИЕ…», «ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ВОЙНЫ?..», «СО МНОЮ ВОТ ЧТО ПРОИСХОДИТ…», «МЕТАМОРФОЗЫ», «БЕССЕРДЕЧНОСТЬ К СЕБЕ…», «СПАСИБО»

 

О Евгении Евтушенко, царство ему небесное, написано, пожалуй, не меньше, чем написал он сам.
И все-таки несколько штрихов к его портрету.
В конце 1988 года двадцати четырех лет отроду я был стажером и литконсультантом отдела литературы и искусства журнала «Огонек». Коротичевского. Отдел был очень сильный. Заведующий — Олег Хлебников, сотрудники — Владимир Вигилянский, Андрей Чернов, Людмила Наточанная, Георгий Елин, Миша Пекелис... Подвизались и мы с Илюшей Мильштейном. Я в основном рецензировал стихотворную почту, за что получал какие-то небольшие деньги, а Илюша писал мудрые литературоведческие статьи, которые, как правило, доводил до ума прекрасный человек Владимир Вигилянский, который теперь священник. Не удивительно.
Работали мы очень много, засиживались допоздна. Люди к нам в отдел приходили замечательно-интересные. Берестов и Сарнов, Рыбаков и Богуславская... Со многими я тогда познакомился.
А Евтушенко фактически работал у нас. Он вел рубрику «Муза двадцатого века». Весь отдел ему помогал. Особенно Мильштейн.
Актерские способности знаменитого поэта меня поражали. Пример. Звонят Хлебникову. Трубку снимает Евтушенко.
В трубку говорят:
— Это Олег Никитович?
Евтушенко отвечает:
— Что Вы, что Вы! Это его помощник. Я сейчас за ним сбегаю, извините...
Ну, мы все, конечно, хохочем.
Евтушенко все время придирался к моей одежде. Я тогда ходил в полосатых полувоенных штанах за 32 рубля. Хорошие, удобные штаны. На другие денег не было.
Евтушенко говорил:
— Если бы ты приехал в Штаты, тебя могли бы арестовать. Подумали бы, что ты милитарист.
Я отвечал:
— Когда поеду в Штаты — переоденусь.
Часто мы, разумеется, беседовали о поэтах и поэзии. Как-то раз разговорились с ним о Денисе Новикове, которому тогда было лет двадцать.
Евтушенко:
— Талантливый парень. Но ему надо бы добавить в стихи немного Есенина...
Так — трагически! — потом и получилось.
Денис стал, на мой взгляд, выдающимся поэтом. Увы, он ушел из жизни даже раньше Е. А. Евтушенко.
Однажды вечером Евтушенко сказал:
— Ну, сегодня мы поработали хорошо. Поехали отдыхать.
Хлебников позвонил своей жене Анне Саед-Шах (она, к великому сожалению недавно ушла из жизни), Евтушенко — жене Маше.
Хлебников, Мильштейн и я влезли в евтушенковский «Мерседес» и поехали в ЦДЛ. Водителем у нас был поэт.
По дороге я спросил его:
— Евгений Александрович, в книжечках библиотечки «Огонька» указывается, в каких странах Вы побывали. Раньше шло только перечисление. В последнем сборничке перечисленных стран было шестьдесят две. А на сегодняшний момент?
— Восемьдесят пять! — гордо и не задумавшись ни на секунду, выпалил Евтушенко.
По дороге я рассказал ему, что до сих пор храню книжку «Куда ведет Хлестаковщина?» В ней Борис Панкин клеймит позором тридцатилетнего Евтушенко за интервью западным СМИ.
Поэт стал выпрашивать у меня эту книжку:
— У меня ее нет. Подари!
Я пообещал. И обещание свое сдержал.
Приехали в ЦДЛ. Аня и Маша находились уже там. Евтушенко тут же заказал банкетный столик. Стали выпивать. Евгений Александрович произносил тосты за всех присутствующих. Очень много сказал добрых слов об Олеге Хлебникове, Илье Мильштейне. Сказал что-то и в мой адрес. Похвалил. По-моему, даже чересчур. Я смутился. Сказал ответные слова. Евтушенко перешел ко мне алаверды. Я промямлил что-то невразумительное. Типа того, как я счастлив быть в такой компании! А потом — не знаю, как у меня вырвалось?! — я вдруг (это, конечно, был мерзкий синдром моськи, лающей на слона!) ляпнул:
— Евгений Александрович, извините меня... Я Вас очень уважаю как человека, старшего товарища, фотографа, журналиста, путешественника, но считаю: все, что Вы написали после двадцати пяти лет в стихотворной форме, очень слабо. Во всяком случае, мне это не нравится. Искренности стало меньше, а политики больше. И вообще, все Ваши стихи можно пересказать прозой. А значит, это не стихи.
Возникла длительная, тревожная пауза.


* * *

 

— Он плохо кончит! — только и сказал грустный Евтушенко.


* * *

 

Потом инцидент был как-то замят. Выпили мы тогда немало. И помирились. Стали говорить друг другу комплименты.


* * *

 

Неожиданно меня окликнула какая-то девушка. Оказалась — это моя знакомая, певица Оксана Х. Вид у нее был весьма раскованный. Откровенное декольте. Ярко накрашенные губы. Мы стали болтать. Евтушенко так и ходил вокруг нас. Пришлось их познакомить.
Потом Илюша Мильштейн стал долго и протяжно читать стихи Германа Плисецкого, чем привел в восторг и Евтушенко и всех остальных.
Во время банкета почему-то поднялся вопрос, еврей ли Евтушенко?
— Ни грамма еврейской крови у меня нет. Я — латыш, — просветил нас поэт-интернационалист. — По отцу я — Гангнус, во время войны фамилию сменил, а вот брат мой родной (сводный) по отцу — еврей. И очень хороший человек. Как и его папа.
Под занавес сего мероприятия все мы целовались и обнимались. Евтушенко сказал мне:
— Ты честный человек и мой друг. Теперь все новые года встречаем вместе!
Я чуть не прослезился. Меня приблизили!
Интересно Евгений Александрович расплатился.
— Плачу я! — гордо крикнул он. И полез в сумочку к своей очаровательной жене Маше.


* * *

 

Потом мы не виделись примерно полгода. Я уже работал в газете «Семья» корреспондентом. И должен был брать интервью у Бориса Егоровича Панюкова, тогдашнего заместителя министра гражданской авиации. Я сидел, ждал в приемной, когда меня пригласят.
Вдруг вошел Евтушенко.
Я чуть ли не кинулся к своему знаменитому «другу».
— А мы разве знакомы? — спросил поэт.
Он меня не узнал. Или сделал вид, что не узнал.


* * *

 

…Прошло очень много лет. Однажды (в 2013 году) мой многолетний работодатель С. И. Чупринин, по заказу и под бдительным кураторством которого моя фирма «Вест-Консалтинг» сделала сайты всем (кроме М. Амелина) лауреатам премии «Поэт», позвонил мне и сказал:
— Женя, в Москву из Америки прилетает Евтушенко, будет проводить у себя на даче в Переделкине вечер близких друзей, у меня приглашение на два лица, на себя и на супругу. Жена моя пойти не может, поэтому в качестве супруги я приглашаю Вас. Пойдете? Тем более что Вам надо делать сайт Евтушенко.
Я, конечно, радостно согласился.
Вечер тогда удался на славу, было очень много интересных людей, хорошего вина и хороших закусок, я подарил Евгению Александровичу свою трехтомную антологию современной поэзии, которую он с благодарность принял.
Выступали друзья поэта — Генрих Боровик, Евгений Сидоров, журналист Валерий Яков, Владимир Вишневский и многие другие. Остроумнее всех выступил, на мой взгляд, Вениамин Смехов. Он сказал:
— Что мне больше всего нравится в Евтушенко? Это его жена Маша.
Евтушенко смеялся громче всех!
О сайте поэта нам тогда поговорить не удалось. Он был постоянно занят, все хотели с ним пообщаться, да и чувствовал он себя не очень, у него тогда уже была ампутирована одна нога.
Но спустя некоторое время, через несколько дней, я позвонил Евгению Александровичу на дачу, и у нас состоялся предметный деловой разговор.
Евтушенко дал мне указание использовать в качестве единственно-правильной его биографии биобиблиографическую справку, опубликованную в проспекте лауреата премии «Поэт».
— Там все сказано точно, и мной проверено, — резюмировал Евтушенко.
Так мы с Максимом Жуковым, веб-дизайнером «Вест-Консалтинга» и премии «Поэт», и поступили.
Вот эта доподлинная информация.
«ЕВГЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЕВТУШЕНКО родился 18 июля 1932 г. в пристанционном поселке Нижнеудинск Восточно-Сибирского края (ныне — Иркутской области), в 255 км по Транссибирской магистрали от станции Зима, в семье геологов Зинаиды Ермолаевны Евтушенко (1910 — 2002) и Александра Рудольфовича Гангнуса (1910 — 1976). Вскоре был привезен на станцию Зима, к материнской родне, здесь и зарегистрирован, а в годовалом возрасте увезен в Москву. При разводе родителей остался с матерью. Оба деда — инспектор Артиллерийского управления РККА, бригадинтендант Ермолай Наумович Евтушенко, по национальности белорус, и математик, соавтор школьных учебников по геометрии Рудольф Вильгельмович Гангнус, латыш по паспорту, но с немецкими корнями, — были арестованы в начале 1938 г. в присутствии внука. Ермолай Наумович расстрелян в августе, а Рудольф Вильгельмович после пяти лет лагерей выслан еще на пять лет в Муром. Домой вернулся в 1948 г. и через год умер.
Первые стихи Евтушенко сочинил в пять лет, первый раз напечатался (в газете “Советский спорт”) в 17 лет (1949), первый сборник (”Разведчики грядущего“) выпустил в 20 лет (1952). С тех пор издал более ста книг.
Осенью 1941 г. из прифронтовой Москвы эвакуируется в Сибирь, на станцию Зима. Учится в школе, помогает убирать урожай, поет для раненых в госпитале. Чтобы 12-летний подросток до окончания войны мог без спецпропуска вернуться в Москву, в метрике ему на год уменьшают возраст.
В Москве занимается в поэтической студии при районном Доме пионеров. Заподозренный в сожжении классных журналов, исключен из седьмого класса с "волчьим билетом". Работает в геологоразведочных экспедициях в Казахстане и на Алтае. В 1952 г. без аттестата зрелости в обход правил принят в Литературный институт, проучился пять лет, но тоже исключен после выступления в защиту романа Владимира Дудинцева ”Не хлебом единым“. И только через сорок три года, будучи почетным профессором восьми университетов мира, сдал последние экзамены, защитился и получил диплом о присвоении квалификации ”литературный работник“.
В 20 лет стал самым молодым членом Союза писателей. Заодно оформлен секретарем комсомольской организации при союзе. Но после исключения из института был исключен и из комсомола. Входил в редколлегию журнала ”Юность“. Был председателем Совета по грузинской литературе. Выступал на V (1971), VI (1976) и VIII (1986) всесоюзных писательских съездах. В 1986 — 1991 гг. секретарь правления СП СССР. В 1989 г. участвовал в организации общества ”Апрель“ (”Писатели в поддержку перестройки“) и Пен-клуба, в 1991 г. присоединился к манифесту о создании независимого Союза писателей.
Еще в Литинституте подружился с Владимиром Соколовым и Робертом Рождественским, чуть позже с Василием Аксёновым и Андреем Вознесенским, с Фестиваля молодежи и студентов (1957) потянулся к Юрию Васильеву, Эрнсту Неизвестному, Олегу Целкову, сблизился и с другими молодыми писателями, художниками, артистами, которые вскоре, получив по аналогии с бунтарями-разночинцами XIX в. прозвище шестидесятников, стали художественным авангардом хрущёвской оттепели. Само слово ”шестидесятник“, от которого впоследствии многие, если не все, соратники Евтушенко открестились, для него остается любимым самоопределением.
Возродив ораторскую традицию Владимира Маяковского, собирал на поэтические вечера полные залы — от Коммунистической аудитории Московского университета и Большой аудитории Политехнического музея до Кремлевского Дворца съездов и центральной арены спорткомплекса ”Олимпийский“. Объездил со стихами весь Советский Союз. Впервые выпущенный за границу в 1960 г., за полвека побывал почти в ста странах. Переводил иноязычных отечественных поэтов и поэтов мира, и сам переведен более чем на семьдесят языков. Владеет английским, испанским и итальянским.
С экспедициями, организованными журналистом ”Известий“ Л. И. Шинкарёвым, прошел по семи сибирским рекам: Лене (1967), Витиму (1969), Вилюю (1973), Унгре и Алдану (1975), Колыме (1977) и Селенге (1980).
Лирик по душевному складу, Евтушенко постоянно нацелен на отстаивание гражданских идеалов. Такие стихотворения, как ”Бабий Яр“ (1961), ”Наследники Сталина“ (1962), ”Танки идут по Праге“ (1968), и множество других взывают прямо к общественному сознанию. Стихотворение ”Хотят ли русские войны?..“ (1961), положенное на музыку Эдуардом Колмановским, стало популярной хоровой песней. А всего в активе поэта более ста песен.
На стихи Евтушенко Д. Д. Шостакович написал Тринадцатую симфонию (1962) и ораторию ”Казнь Степана Разина“ (1964). Евтушенко резко протестовал против советской оккупации Чехословакии, против расправы над А. И. Солженицыным и преследования диссидентов, против войны во Вьетнаме, в Афганистане и Чечне. Вступился за дом Бориса Пастернака в Переделкине. Был среди инициаторов создания историко-просветительского и правозащитного общества ”Мемориал“.
В 1989-1991 гг. Евтушенко — народный депутат СССР.
Михаил Калатозов и Сергей Урусевский экранизировали поэму в прозе Евтушенко ”Я — Куба!“ (1963). Сам поэт снял по своим сценариям художественные фильмы ”Детский сад“(1983) и ”Похороны Сталина“ (1990); сыграл роль К. Э. Циолковского в картине Саввы Кулиша ”Взлет“ (1979). В Театре на Малой Бронной Александр Поламишев инсценировал в 1967 г. поэму Евтушенко ”Братская ГЭС“. В Театре на Таганке по стихам Евтушенко Юрий Любимов поставил спектакль ”Под кожей статуи Свободы“ (1972), Вениамин Смехов — ”Нет лет“ (2013). Свои фотоработы поэт выставлял в четырнадцати городах СССР, включая Москву, Вильнюс, Тбилиси, Куйбышев, Иркутск, а также в Италии и Англии.
В середине 1960-х гг. Евтушенко начал составлять антологию русской поэзии XX в., которая объединила бы советских поэтов и поэтов русского Зарубежья. Фрагменты из нее печатались в перестроечном ”Огоньке“; книгой она вышла в 1993 г. в переводе на английский язык, в 1995 г. — на языке оригинала под названием ”Строфы века“. Продолжение этой работы — пятитомная антология ”Поэт в России — больше, чем поэт: Десять веков русской поэзии“, два тома которой выпущены издательством ”Русскiй Mipъ“ в прошлом году (пробный тираж первого тома под названием ”В начале было Слово...“ издан шесть лет назад).
Евтушенко собрал коллекцию живописи, построил здание для нее рядом со своим домом в Переделкине и в 2010 г. подарил галерею государству.
С 1992 г. преподает русскую литературу и европейское и отечественное кино в Квинс-колледже города Талса (штат Оклахома, США).
Поэт — действительный член Европейской академии наук, искусств и литературы (штаб-квартира в Париже), почетный член Американской академии искусств (штаб-квартира в Кембридже, Массачусетс), Малагской королевской академии изящных искусств Сан-Тельмо (Испания) и Российской академии художеств. Он лауреат Государственной премии СССР (1984) и Государственной премии Российской Федерации (2010), премии ”Фреджене-81“ (Италия), премий Тициана Табидзе (1981, Грузия), Джованни Боккаччо (1995, Италия), Уолта Уитмена (1999, США), Эудженио Монтале (2006, Италия), Христо Ботева (2006, Болгария), премии Академии российского телевидения ”ТЭФИ“ (1998), Царскосельской художественной премии (2003), премии ”Поэт“ (2013) и др. Награжден орденами ”Знак Почета“ (1969), Трудового Красного Знамени (1983), Дружбы народов (1993), который отказался принять из-за развязанной войны в Чечне, ”За заслуги перед Отечеством“ III степени (2003), а также вьетнамским орденом ”Дружба“ (1988), грузинским орденом Чести (2003), чилийским орденом Бернардо О´Хиггинса (2009) и др.
Он почетный гражданин городов Зима (1992) и Петрозаводск (2006), а также городов Атланта, Мобил, Новый Орлеан, Оклахома-Сити, Талса и штата Висконсин (США).
Именем Евтушенко названа малая планета Солнечной системы, открытая 6 мая 1978 г. в Крымской обсерватории (диаметр 12 км, минимальное расстояние от Земли
247 млн км).
Евтушенко был женат на Белле Ахмадулиной (1957 — 1960), Г. С. Сокол-Лукониной (1961 — 1978) и Джан Батлер (1978 — 1986). С 1987 г. в браке с Марией Владимировной Евтушенко (Новиковой). В 1968 г. усыновил годовалого мальчика Петю. Два сына родились в третьем браке: Александр (1979) и Антон (1981) и два — в четвертом: Евгений (1989) и Дмитрий (1990)».

Скончался поэт, точно надсмеявшись над смертью, 1 апреля 2017 года в США, похоронен на Переделкинском кладбище, рядом с могилой Бориса Пастернака.
Евтушенко написал очень много стихов. Сам к себе он в последние годы относился, как ни странно, довольно строго. В одном телевизионном интервью говорил, что примерно 70% его стихов не самого высокого качества. «Ну что тут поделаешь, не все стихи удались!», — вздыхал поэт.
Но будем объективны: Евтушенко написал столько замечательных стихов, сколько нам и не снилось. Когда Евгений Александрович отказывался от излишнего журнализма в стихах, назидательности, когда писал лирические произведения, он становился, на мой взгляд, самим собой — истинным поэтом и виртуозным мастером стиха. Многие его стихи стали достоянием народа, навсегда вошли в мои плоть и кровь, его новаторская рифменная система до сих пор оказывает влияние на современных поэтов.
Да и вообще мир стал беднее без этого уникального человека.
Тогда, в молодости, я, конечно, был несправедлив к Евгению Александровичу. И вот теперь, когда уже поздно, прошу у него прощения.
А теперь — замечательные стихи Поэта.


Евгений ЕВТУШЕНКО

* * *

 

И все-таки я с тобою,
и все-таки ты со мной,
зажатые шумной толпою,
придавленные тишиной.
И все-таки мы родные,
а это нельзя не сберечь,
и все-таки мы иные,
чем были до наших встреч.
У памяти столько заначек,
что хватит их нам наперед,
и кто-то из нас заплачет,
когда из нас кто-то умрет.

                    17 января 2005


* * *

 

Все выживаю, выживаю,
а не живу,
и сам себя я выжигаю,
как зной траву.
Что впереди? Лишь бездну вижу.
Она лежит
между двуличным словом — выжить,
и безграничным — жить.


* * *

 

Форма — это тоже содержание.
Пламенная форма у огня.
Вложено встревоженное ржание
В форму совершенную коня.
Облако набухшее набито
Темным содержанием грозы,
И такое содержанье скрыто
В форме человеческой слезы!


* * *

 

                  М. Бернесу

Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и вам ответят их сыны,
хотят ли русские войны.
Не только за свою страну
солдаты гибли в ту войну,
а чтобы люди всей земли
спокойно видеть сны могли.
Под шелест листьев и афиш
ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж.
Пусть вам ответят ваши сны,
хотят ли русские войны.
Да, мы умеем воевать,
но не хотим, чтобы опять
солдаты падали в бою
на землю грустную свою.
Спросите вы у матерей.
Спросите у жены моей.
И вы тогда понять должны,
хотят ли русские войны.


* * *

 

                  Б. Ахмадулиной

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в праздной суете
разнообразные не те.
И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
мы оба мучаемся с ним.
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладет
и у другой меня крадет.
А той —
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.
Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.
О, сколько
нервных
и недужных,
ненужных связей,
дружб ненужных!
Во мне уже осатаненность!
О, кто-нибудь,
приди,
нарушь
чужих людей соединенность
и разобщенность
близких душ!


МЕТАМОРФОЗЫ

 

Детство — это село Краснощеково,
Несмышленово, Всеизлазово,
Скок-Поскоково, чуть Жестоково,
но Беззлобнино, но Чистоглазово.
Юность — это село Надеждино,
Нараспашкино, Обольщаньино,
ну а если немножко Невеждино,
все равно оно Обещаньино.
Зрелость — это село Разделово:
либо Схваткино, либо Пряткино,
либо Трусово, либо Смелово,
либо Кривдино, либо Правдино.
Старость — это село Усталово,
Понимаево, Неупреково,
Забывалово, Зарасталово
и — не дай нам бог — Одиноково.


* * *

 

Бессердечность к себе —
это тоже увечность.
Не пора ли тебе отдохнуть?
Прояви наконец сам к себе человечность —
сам с собою побудь.
Успокойся.
В хорошие книжки заройся.
Не стремись никому ничего доказать.
А того, что тебя позабудут,
не бойся.
Все немедля сказать —
как себя наказать.
Успокойся на том,
чтобы мудрая тень Карадага,
пережившая столькие времена,
твои долгие ночи с тобой коротала
и Волошина мягкую тень привела.
Если рваться куда-то всю жизнь,
можно стать полоумным.
Ты позволь тишине
провести не спеша по твоим волосам.
Пусть предстанут в простом освещении лунном
революции,
войны,
искусство,
ты сам.
И прекрасна усталость,
похожая на умиранье, —
потому что от подлинной смерти она далека,
и прекрасно пустое бумагомаранье —
потому что еще не застыла навеки рука.
Горе тоже прекрасно,
когда не последнее горе,
и прекрасно, что ты
не для пошлого счастья рожден,
и прекрасно
какое-то полусоленое море,
разбавленное дождем...
Есть в желаньях опасность
смертельного пережеланья.
Хорошо ничего не желать,
хоть на время спешить отложив.
И тоска хороша —
это все-таки переживанье.
Одиночество — чудо.
Оно означает — ты жив.


СПАСИБО

 

                     Ю. Любимову

Ты скажи слезам своим «спасибо»,
их не поспешая утереть.
Лучше плакать, но родиться — ибо
не родиться — это умереть.
Быть живым — пусть биту или гнуту, —
но в потемках плазмы не пропасть,
как зеленохвостую минуту
с воза мироздания украсть.
Вхрупывайся в радость, как в редиску,
смейся, перехватывая нож.
Страшно то, что мог ты не родиться,
даже если страшно, что живешь.
Кто родился — тот уже везучий.
Жизнь — очко с беззубою каргой.
Вытянутым быть — нахальный случай,
будто бы к семнадцати король.
В качке от черемушного чада,
пьяный от всего и ничего,
не моги очухаться от чуда,
чуда появленья своего.
В небесах не ожидая рая,
землю ты попреком не обидь,
ибо не наступит жизнь вторая,
а могла и первая не быть.
Доверяй не тлению, а вспышкам.
Падай в молочай и ковыли
и, не уговаривая слишком,
на спину вселенную вали.
В горе озорным не быть зазорно.
Даже на развалинах души,
грязный и разодранный, как Зорба,
празднуя позорище, пляши.
И спасибо самым черным кошкам,
на которых покосился ты,
и спасибо всем арбузным коркам,
на которых поскользнулся ты.
И спасибо самой сильной боли,
ибо что-то все-таки дала,
и спасибо самой сирой доле,
ибо доля все-таки была.

 

(Стихи из Антологии журнала «Футурум АРТ» (www.futurum-art.ru))

…Доля Евгения Александровича Евтушенко оказалась прекрасной. Он полностью состоялся как личность и как поэт. И, конечно, останется в истории русской литературы.

 

1988 — 2018


АЛЕКСАНДР БЛОК.  «ПРИБЛИЖАЕТСЯ ЗВУК. И ПОКОРНА ЩЕМЯЩЕМУ ЗВУКУ…»

 

Блок — эпик, Блок — лирик. У Блока столько гениальных стихов, что выбрать одно — сложнейшая задача. И все-таки я выбираю вот этот лирический  шедевр.


* * *

 

Приближается звук. И, покорна щемящему звуку,
Молодеет душа.
И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку,
Не дыша.

Снится — снова я мальчик, и снова любовник,
И овраг, и бурьян.
И в бурьяне — колючий шиповник,
И вечерний туман.

Сквозь цветы, и листы, и колючие ветки, я знаю,
Старый дом глянет в сердце мое,
Глянет небо опять, розовея от краю до краю,
И окошко твое.

Этот голос — он твой, и его непонятному звуку
Жизнь и горе отдам,
Хоть во сне, твою прежнюю милую руку
Прижимая к губам.

(Александр Блок. Избранное. Москва, «Детская Литература», 1969.)


АЛЕКСАНДР КОЧЕТКОВ. «БАЛЛАДА О ПОКУРЕННОМ ВАГОНЕ»

 

У выдающегося поэта Александра Кочеткова (1900—1953) при жизни была одна (!) поэтическая публикация — в провинциальном владикавказском  альманахе «Золотая зурна».
Более как взрослый поэт в журналах и альманахах он не печатался. Не печатали. Слава к нему пришла уже после смерти, после фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром», где прозвучала «Баллада о прокуренном вагоне».
Биография Александра Кочеткова, прожившего всего-то 52 года, заставляет задуматься о многом. О судьбе поэта,  о том, что  подлинный талант, несмотря на все зажимы,  все равно будет востребован читателем. О том, что поэзия сильнее смерти.


«БАЛЛАДА О ПОКУРЕННОМ ВАГОНЕ»

 

— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, —
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана —
Прольется пламенной смолой.

— Пока жива, с тобой я буду —
Душа и кровь нераздвоимы,-
Пока жива, с тобой я буду —
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду —
Ты понесешь с собой, любимый, —
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

— Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба — я и ты.

— Но если я безвестно кану —
Короткий свет луча дневного, —
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, —
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!


ЕЛЕНА КАЦЮБА. «Я И ТЫ»

 

Елена Кацюба в рамках известной лексической палинромической основы — «я и ты бытия» — использует максимально широкую палитру тропов и версификационных приемов. Ее стихотворение, написанное четырехударным дольником, строфично, насыщено не только анафорой, но и яркими метафорами, богатыми аллитерациями и внутренними рифмами: силы—жилы; база—фаза и т. д.
Палиндромическое стихотворение Елены Кацюбы имело бы абсолютную ценность, даже если бы оно не читалось одинаково слева направо и справа налево.
Палиндромическое творчество оказалось той лакмусовой бумажкой, которая легко отличает подлинное искусство от умелого (или неумелого) версификаторства. Владения палиндромной техникой недостаточно для того, чтобы создать поэтический шедевр. Для этого надо все-таки быть поэтом.


Я И ТЫ

 

Я и ты — бог, эго бытия
Я и ты — Бах эха бытия
Я и ты — бутон нот у бытия
Я и ты — балет тела бытия

Я и ты — бури миру бытия,
я и ты — бич у тучи бытия,
я и ты — беда в аде бытия,
я и ты — бензин из небытия.

Я и ты были силы бытия.
Я и ты были жилы бытия.
Я и ты — база, фаза бытия.
Я и ты будем мед у бытия.


ВАЛЕРИЙ ПРОКОШИН. «ВЫПУСКНОЙ — 77»

 

Валерий Прокошин (1960—2009) — выдающийся русский национальный поэт. В этом, похоже, уже ни у кого нет сомнений. Прокошина (после смерти) печатают крупнейшие журналы России, в том числе «Новый мир», проходят научные прокошинские конференции, растет число читателей и почитателей этого мастера слова.
Поэтика Прокошина далека от красивостей. Его стихи перекликаются с творчеством поэтов Лианозовской школы, барачными экзерсисами Евгения Кропивницкого, Игоря Холина.
Наиболее частотная лексика Прокошина связана с ущербной средой обитания: барак; подвалы, углы, чердаки, трущоба… Этот резко-негативно маркированный лексический ряд лишний раз подчеркивает неустроенность лирического героя, жизнь на грани (или, скорее, за гранью) нищеты.
Автор показывает д р у г у ю Россию, непохожую на столичную — Россию бедствующую, прозябающую, горемычную, спивающуюся, суицидальную, брошенную властями на произвол судьбы, выживающую в нечеловеческих условиях. Выживающую чудом.
Лексика Прокошина нарочито отталкивающая, брутальная, депоэтизированная: самогон, алкаш, дрочил и т. п. Прокошин — наиболее прозаизированный поэт XXI века, видящий мир не сквозь радужные романтические очки, а таким, каков он есть.
Наиболее суггестивна его поэма «Выпускной-77», которая впервые была напечатана в журнале «Дети Ра». Эта короткая поэма выразила гигантские проблемы славяно-евразийского суперэтноса (термин академика Бориса Искакова), оказавшегося на грани вымирания. Прокошин, как ранее крестьянские поэты ХХ века, как позднее Татьяна Бек, Борис Рыжий, показал всю трагедию народа, оказавшегося в постреволюционной ситуации, в эпоху тотального разрушения, краха общественно-экономической формации.
В поэме «Выпускной-77» описывается судьба одноклассников обычной провинциальной школы, в которой учились русские, татарин, украинцы, евреи, поляки…
Многие выпускники этого класса, закончившие десятилетку в 1977 году, спились, погибли в Афганистане, в несчастных случаях, покончили самоубийством, кто-то уехал в эмиграцию и т. д. Счастливых судеб практически нет, если не считать одноклассника, пришедшего к Богу и ставшего священником. В поэме минимум фигурно-троповых приемов, стихотворная речь, хотя и разделена на строки, по сути, представляет текст в качестве констатации факта. Факта страшного и беспросветного.


ВЫПУСКНОЙ — 77

 

мне приснилась моя первая учительница
лидия сергеевна дъячкова
она лежала на деревянном крыльце одноэтажной школы
молодая голая рыжеволосая
среди махровых астр и кровавых георгинов
широко раскинув загорелые ноги
прижимая к груди классный журнал
и улыбалась нам и улыбалась нам и улыбалась
мои будущие одноклассники
по очереди подходили к ней
и сложив перед лицом руки лодочкой
наподобие китайцев или японцев
кланялись и оттолкнувшись от земли
доверчиво ныряли в гладко выбритое чрево
своей первой учительницы л.с.д.
Валька Сердцев — самый высокий мальчик
с девчоночьими очами цвета моря
носивший под формой нательный крестик
по выходным ходивший с бабкой в церковь
за четыре километра от дома
разбился на следующий день после выпускного
на подаренном мотоцикле с коляской
Петя Мальков — толстяк с портфелем
набитым бутербродами с красной рыбой
стал нефтяным магнатом где-то в сибири
за тысячи километров от дома
а его достаточно обеспеченные родители
каждый вечер проверяют мусорные баки
на предмет пустых бутылок из-под пива
и железных баночек «Coca-cola» или «Otvertka»
как до гибели сына так и после нее
Вовка Капышев — то ли татарин то ли удмурт
с прохиндейской улыбкой буратино
повесился в 23 года
из-за безответной любви
к мастеру смены анатолию степановичу агешину
днем перед самоубийством
он выскочил голым на улицу
и пробежал по ней из конца в конец
кто говорил что на спор
кто-то что у него поехала крыша
а спустя лет 7 или 8 после этого
мы пили пиво в летнем кафе
а может надо было… попробовать
сказал а.с.а. ухмыляясь в кружку
и оглянувшись добавил сука
может быть мне и понравилось
Игорь Бурыгин — спился и умер в 33
из всей школьной жизни
о нем остался в памяти лишь один эпизод
распластанное на школьном дворе тело
с алым галстуком на бычьей шее
мы долго потом смеялись прямо до истерики
узнав что он вовсе не умер а просто потерял сознание
Оля Соколова — девочка с огненной косой
забрызганная конопушками по самые плечи
моя первая любовь в 1-ом классе
мы сидели на последней парте держась за руки
и боялись смотреть друг на друга
а через несколько дней
когда она вошла в класс с новой прической
я ее разлюбил
умерла в тринадцать лет от белокровия
Серега Девятов — по прозвищу «червонец»
геройски погиб в Афганистане
ночью перед похоронами
родители попытались вскрыть метал. ящик
а вдруг там не наш сереженька
но сопровождавшие тело солдаты
не дали им этого сделать
Толик Лиморенко — рыжий-рыжий-конопатый
как в известном детском мультике
попал пьяным под электричку
молодая вдова вместе с любовником
и семилетним сынишкой
обходила квартиры 5-этажного дома
собирая деньги на похороны
моя мама дала им 10 рублей
Ленка Сиваева — та еще стерва
на спор отбивала парней у подруг и знакомых
родила в 45 лет
третьего ребенка от третьего мужа
а ее старшая дочь убила родную бабку
знаменитую в ссср ткачиху
героя социалистического труда ангелину сиваеву
из-за денег отложенных на похороны
Ольга Шкаликова — через год после школы
поступила в университет имени патриса лумумбы
вышла замуж за однокурсника-эфиопа
уехала и сгинула где-то в чужой эфиопии
Колька Тожин — спился и умер в 37
Геша Спирин — чемпион области по лыжам на короткие дистанции
спился и
то ли выпал то ли выбросился из окна
Галочка Давыдова — учившая меня
танцевать шейк курить пить вино целоваться
погибла в совхозе-миллионере
под копытами сорвавшегося с цепи совхозного быка
вместе с ней скончались дочь и сын
она была на 8-ом месяце беременности
Шурик Вишневский — после армии постоянно пропадал в тюрьмах
последний раз ему дали пожизненно
за тройное убийство матери отца и соседки
Иришка Пахомовская — школьная красавица
по ней сходили с ума многие старшеклассники
говорили что она трахается с третьего класса
нарожала кучу детей 6 или 7
а может быть даже 8
стала бабкой в 34 года
вечерами она часто сидит на лавочке у подъезда
вместе с настоящими старухами
и точит лясы вставными челюстями
Мишка Колотилихин — второгодник прогульщик двоечник
кажется в четвертом или пятом классе
после урока математики
мы с ним мерялись членами в школьной уборной
пьяным сгорел в своем доме
через 9 лет после выпускного вечера
Денис Завьялов — спился и умер в 40 лет
Сема Семашко — журналист районной газеты «за коммунизм»
пьяным утонул в протве
на глазах матери отца брата двоих сестер жены сына дочери двух племянников друга и его подруги
Оксана Мартынова — хохотушка и сплетница
в 28 лет была зарезана пьяным любовником
прямо на крыльце больницы
в которой она сделала очередной аборт
Васька Бородин — вечный провокатор
в 75-ом явился на первомайскую демонстрацию
с надутым презервативом
многие из наших не поняли в чем дело
когда физрук-якут цибик циренович
подскочил к нему с вечно багровой рожей
и ткнул иголкой от спортивного значка в «шарик»
тоже спился и тоже умер в 41 или в 42
Виталик Жуков — гитарист гармонист балалаечник
игравший на каждой второй свадьбе
в нашем фабричном поселке
пьяные отморозки ради забавы
сбросили его с моста на берег реки
уже 11 лет лежит парализованный
Виталик Кубышкин — мальчик-паинька
так проникновенно декламировавший на 9 мая р.р.
«сапоги ему выдали маленькие
И шинель ему выдали маленькую…»
зарубил любовника своей жены
а тело пытался сжечь за гаражами
на зоне его опустили и он вскрыл себе вены
Танька Пашкова — моя первая женщина
работает по ночам
уборщицей в московском метро
она быстро огрубела стала мужичкой
курит «беломор» и хлещет самогонку стаканами
но меня до сих пор возбуждает
пьяное воспоминание школьных лет
когда я раздел ее на чердаке нашего барака
целовал ласкал тискал кусал целовал
а она все сжимала свои худые ноги
и повторяла как заведенная
нетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнет
и когда я все же ворвался в ее тесную плоть
она вдруг спросила а ты женишься
дададададададададададададададададададададададададададададададададададададада
шептал стонал мычал выкрикивал я
на грани оргазма
да пошла ты в задницу
выпалил я когда все закончилось
и сбросил с плеч ее цепкие руки
Томочка Чуракова — староста класса
заводила комсорг «поэтесса»
после школы работала на ткацкой фабрике
простой ткачихой
получила инвалидность
и сын сдал ее в калужский дом инвалидов
Вовка Осадчий — один в один похожий на юрия антонова
за которым табунами бегали девочки из параллельных классов
спился и умер пару лет назад
Зина Шведова — спилась и умерла в 38
Тимоха Ганин — спился и умер
Олечка Зайченко — спилась и умерла
Саша Никитин — спился и умер
Максим Коробейников — в 39
неожиданно стал священником
когда год назад мы с ним встретились
я назвал его по привычке максом
отец максим строго поправил он
и привычно перекрестился

P.S.
в прошлом году на встречу выпускников
из нашего класса не пришел ни один человек
потерянное поколение
из которого почти никто не выжил
кроме меня
но я не хочу просыпаться

                  2005 г.


ГЕННАДИЙ АЙГИ. «ОСЕННЯЯ ПРОГУЛКА ДОЧЕРИ»

 

Геннадий Айги — выдающийся русский поэт, чуваш по национальности. Родился 21 августа 1934 г. в деревне Шаймурзино Батыревского района Чувашской АССР. Скончался 21 февраля 2006 в Москве. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, работал в музее В. В. Маяковского.
Был популяризатором русской и чувашской поэзии за рубежом.
Народный поэт Чувашии (1994). Лауреат премии Андрея Белого (1987), Пастернаковской премии (2000, первый лауреат), премии Французской Академии (1972), премии имени Петрарки (1993) и др. Командор Ордена литературы и искусства (1998).
Геннадий Айги многократно выдвигался на Нобелевскую Премию по литературе.
Мы много лет общались с Геннадием Николаевичем Айги. Это был в высшей степени достойный человек. Жил он очень скромно. В его квартире были только книги и картины, которые ему дарили друзья. Поэт ушел. Но стихи его остались. И остались почитатели его огромного таланта.
Геннадий Айги стал символом того, что русская поэзия многовариантна, часто необъяснима, алогична (на первый взгляд), лишена заданности и пошлой предсказуемости и запрограммированности. Каждая строка (лексема, слог, звук)  Геннадия Айги — это отдельный космос, целая жизнь, выраженная вербальными — поэтическими! — средствами.


ГЕННАДИЙ АЙГИ

 

ОСЕННЯЯ
ПРОГУЛКА ДОЧЕРИ

 

вдруг — ветер странный
будто
наискось
грудной прореял — гул беды:

освободив легко... —
— вот так бы — отмеченным стать! и пребыванье в мире
преобразившись — продолжать:

в никчемном виде стойко-призрачном
обличья-сажи тех кто был рассеян-втоптан
в оврагах
над оврагами:

в блистаньи золотого дня... —
и снова тот же гул — но в превращеньи новом
далеким мелосом горит
одним-единственно-глубоким:

"не прижималась бы ты девочка
к рукам моим на улице губами" — а сам я в эхе отчужденном
забыл как началось! — и скудной влагой сумерек
как будто жижею размазываюсь
из пепла и золы униженной любви —

(ладонью вздрагивая —"человек"):

и вечер ширясь теплится — и круг в руке горит
следа пылающего детского! —
что — жизнь-окраина во всем? не менее
тускл — пустотою — где-то — мир:
и мне — как вытесненно-чуждому
давно достаточно себя
чтоб быть пустынностью едино-мертвой —
и очагом запрятанно-последним
внутри я рушусь сажей-затиханьем! —

и все же — в этом задыхаясь! — вдруг:

всплываю раной-взглядом за дитя

                                                           1987

(Стихотворение было опубликованы в журнале «Дети Ра», № 1, 2004 г.)


НИКОЛАЙ ГЛАЗКОВ.

 

Николай Глазков (1919–1979) — выдающийся русский поэт, переводчик, актер (снимался у Андрея Тарковского). Родился в селе Лысково Нижегородской губернии. С 1923 года жил в Москве. В 1941–1946 годах с перерывами учился в Литературном институте имени Горького. Стихи печатались как официально — в СССР, так и неофициально — в самиздате и на Западе (именно Глазков, как известно, и придумал термин "самиздат", изначально — "самсебяиздат").
Глазков никогда не стеснялся быть самим собой, он шутил над миром, шутил над самим собой. Но его стихи — как показало время — очень серьезные. Подлинные.


ГИМН КЛОУНУ

 

Я поэт или клоун?
Я серьёзен иль нет?
Посмотреть если в корень,
Клоун тоже поэт.

Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога.
Надо быть очень умным,
Чтоб сыграть дурака.

Он силён и спокоен,
И серьёзно смышлён –
Потому он и клоун,
Потому и смешон.

И, освоив страницы
Со счастливым концом,
Так легко притвориться
Дураку мудрецом!

                  1968

(Стихотворение с портала http://isbranoe.ru/content/ya-poet-ili-kloun)


НИКОЛАЙ РУБЦОВ. «ТИХАЯ МОЯ РОДИНА», «ПРЕКРАСНО НЕБО ГОЛУБОЕ…»

 

Николай Рубцов (1936 — 1971) — великий русский поэт. Родился в селе Емецк Архангельской области. Прошел через всевозможные жизненные мытарства: сиротство, детский дом, служба во флоте, бездомье… Был трагически убит во время бытовой ссоры своей гражданской женой.
Стихи Николая Рубцова навсегда вошли в сокровищницу русской литературы. Многие из них стали песнями.
Стихотворения из этой подборки ранее были опубликованы в газете «Поэтоград», № 9, 2013.

 

ТИХАЯ МОЯ РОДИНА

                   В. Белову

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу. —
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.

Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

                   [1964]


* * *

 

Прекрасно небо голубое!
Прекрасен поезд голубой!
— Какое место вам? — Любое.
Любое место, край любой.

Еще волнует все, что было.
В душе былое не прошло.
Но слишком дождь шумел уныло,
Как будто все произошло.

И без мечты, без потрясений
Среди одних и тех же стен
Я жил в предчувствии осеннем
Уже не лучших перемен.

— Прости, — сказал родному краю,—
За мой отъезд, за паровоз.
Я несерьезно. Я играю.
Поговорим еще всерьез.

Мы разлучаемся с тобою,
Чтоб снова встретиться с тобой.
Прекрасно небо голубое!
Прекрасен поезд голубой!

                    [1966]


САМУИЛ МАРШАК

 

Самуил Яковлевич Маршак (1887—1964) — поэт, детский поэт, переводчик. Родился 22 октября (3 ноября н. с.) в Воронеже. Раннее детство и школьные годы провел в Острогожске.
О жизни семьи Маршаков в этом городке обстоятельно рассказал в своей книге «Острогожск» (Воронеж, Центрально-Черноземное книжное издательство, 1978) А.  Д. Халимонов. Он писал: «В конце ХIХ века в Острогожске появилась семья Якова Мироновича Маршака, служившего механиком на местном мыловаренном заводе. Здесь росли и учились в гимназии его дети — Самуил, Илья и Лия. …Самуил стал инициатором и душой выпуска гимназического рукописного журнала “Первые попытки”. …Известными писателями стали его брат и сестра, писавшими под псевдонимами И. Ильин и Е. Ильина».
В Острогожске на улице Орджоникидзе, 133 размещена мемориальная доска, посвященная семье Маршаков. Одна из улиц города носит имя Самуила Яковлевича Маршака.
Из Острогожска Маршак стартовал в большую литературу и в дальние странствия. С помощью знаменитого литературного критика В. Стасова, проникшегося судьбой одаренного провинциального юноши, он переехал в Петербург, учился в одной из лучших гимназий. Стасов всячески опекал молодое дарование.
Потом молодой поэт уехал учиться в Англию — в политехникуме и в Лондонском университете.
В 1914 году вернулся на родину, работал в провинции, публиковал свои переводы в журналах «Северные записки» и «Русская мысль». В военные годы занимался помощью детям беженцев. С начала 1920‑х участвовал в организации детских домов в Краснодаре, создал детский театр, в котором начинается его творчество детского писателя.
В 1923 году, вернувшись в Петроград, Маршак написал свои первые оригинальные сказки в стихах — «Сказка о глупом мышонке», «Пожар», «Почта», переводит с английского детские народные песенки — «Дом, который построил Джек» и т. д.
Именно как выдающийся детский поэт, на творчестве которого воспитано не одно поколение россиян, Самуил Маршак вошел в историю русской поэзии.
Во время войны Маршак много работал в жанре военной сатиры, а после войны прославился как один из лучших литературных переводчиков с английского языка. Он переводил сонеты В. Шекспира, стихи Р. Бёрнса, Дж. Китса, Р. Киплинга, У. Водсворта и многих других.
Между тем, Самуил Яковлевич писал и талантливые «взрослые» стихи, многие из которых собраны на сайте «Библиотека Максима Мошкова» и www.futurum-art.ru.
В основном стихи Маршака представляют собой восьмистишия. Это емкие, лаконичные две строфы, где четко и определенно выражена основная мысль стихотворения. Поэт избегал неточных неряшливых рифм. Избегал ложной глубокомысленности, писал просто и доступно, именно поэтому и стал любим читателями.


СЕРГЕЙ БИРЮКОВ.  «ЕДВА УСПЕЕШЬ ВЫЙТИ ИЗ ДОМА…»

 

Сергей Бирюков родился в 1950 году в Тамбовской области, в деревне Торбеевке. После школы работал на заводе. Окончил историко-филологический факультет Тамбовского госпединститута. Служил в армии. Работал в газете «Комсомольская знамя», преподавал в Тамбовском университете, в котором сейчас является почетным профессором.

Кандидат филологических наук, доктор культурологии, историк и теоретик русского авангарда. Автор ряда поэтических и теоретических книг, многих публикаций в российской и зарубежной периодике. Стихи переведены на 15 языков. Лауреат Международного литконкурса в Берлине, Второй берлинской лирикспартакиады. В настоящее время преподает русскую литературу и культуру в учебных заведениях Галле (Германия), Тамбова, Москвы, Петербурга.
Сергей Бирюков пишет и замечательные традиционные стихи, и не менее талантливые верлибры.
Он — один из самых известных на сегодняшний день русских поэтов за границей.
Кроме того, Бирюков — выдающийся популяризатор русской культуры и поэзии за рубежом.
Мы дружим с Сергеем Евгеньевичем более 35 лет. И я очень дорожу этой дружбой с моим старшим товарищем. Стихи его — загадочные, всегда неожиданные, полисемантичные — люблю фактически с детства, когда еще ходил в его литературную студию «Слово». Это было очень давно, в городе Тамбове.

 

* * *

едва успеешь выйти из дома
и запнешься на перекрестке
эта окрестность тебе знакома
пыльца небесная белей известки

остановись посчитай ступени
раздвинь шиповник кровавя пальцы
из ниоткуда возникнут тени
и вопрошая пройдут скитальцы

сквозь мелкий морок дождя и снега
проступит лика овал печальный
в колючий сумрак вплывет омега
внезапно вспыхнет глагол начальный

(Стихотворение из газеты «Поэтоград», № 8, 2013)


АНАТОЛИЙ ЖИГУЛИН. «ПАМЯТИ ДРУЗЕЙ»

 

Анатолий Жигулин (1930 — 2000) — поэт, прозаик, лауреат Пушкинской премии РФ (1996). Родился в 1930 году в Воронеже. Отец — выходец из крестьян, мать — из дворянской семьи Раевских. В 1949 опубликовал первые стихи; вскоре был арестован по обвинению в принадлежности к анстисталинской подпольной Коммунистической партии молодежи. В 1954 был освобожден, в 1956 реабилитирован. Окончил Воронежский лесотехнический институт (1960).
Анатолий Жигулин прошел суровые университеты жизни, писал не только стихи, но и прозу.
Жигулин — поэт традиционного направления, но иногда писал и верлибры, точнее,. свободные стихи без рифм (или с редкими рифменными вкраплениями) и строгой метрической упорядоченности. Именно эти стихи, на мой субъективный взгляд, представляют наибольший интерес.


ПАМЯТИ ДРУЗЕЙ

 

         Имею рану и справку
                   Б. Слуцкий

Я полностью реабилитирован.
Имею раны и справки.
Две пули в меня попали
На дальней, глухой Колыме.
Одна размозжила локоть,
Другая попала в голову
И прочертила по черепу
Огненную черту.

Та пуля была спасительной —
Я потерял сознание.
Солдаты решили: мертвый —
И за ноги поволокли.
Три друга мои погибли.
Их положили у вахты,
Чтоб зеки шли и смотрели —
Нельзя бежать с Колымы.

А я, я очнулся в зоне.
А в зоне добить невозможно.
Меня всего лишь избили
Носками кирзовых сапог.
Сломали ребра и зубы.
Били и в пах, и в печень.
Но я все равно был счастлив —
Я остался живым.

Три друга мои погибли.
Больной, исхудалый священник,
Хоть гнали его от вахты,
Читал над ними Псалтирь.
Он говорил: «Их души
Скоро предстанут пред Богом.
И будут они на небе,
Как мученики — в раю».

А я находился в БУРе.
Рука моя нарывала,
И голову мне покрывала
Засохшая коркой кровь.
Московский врач-«отравитель»
Моисей Борисович Гольдберг
Спас меня от гангрены,
Когда шансы равнялись нулю.

Он вынул из локтя пулю —
Большую, утяжеленную,
Длинную — пулеметную —
Четырнадцать грамм свинца.
Инструментом ему служили
Обычные пассатижи,
Чья-то острая финка,
Наркозом — обычный спирт.

Я часто друзей вспоминаю:
Ивана, Игоря, Федю.
В глухой подмосковной церкви
Я ставлю за них свечу.
Но говорить об этом
Невыносимо больно.
В ответ на расспросы близких
Я долгие годы молчу.

                   1987

(Стихотворение было опубликовано в книге «Черные камни» (Жигулин А. В.). Издательство «Книжная палата» (Москва), 1989 г.)


АЛЕКСЕЙ КРУЧЁНЫХ. «ГЛОД И МОР»:

 

Поэтический язык устаревает. Выразить современные чувства языком ХIХ века проблематично. Точно по этому поводу высказался Роман Якобсон: "Сегодняшний уличный разговор понятней языка "Стоглава" не только обывателю, но и филологу. Точно так же стихи Пушкина как поэтический факт сейчас непонятнее, невразумительнее Маяковского или Хлебникова". [ 1 ]
В настоящее время жизнеспособна поэзия синкретическая, комбинированная, в которой соединяются несколько жанров — например, традиционная силлабо-тоника и заумь, палиндромия и анаграмматическое письмо…
Большое влияние на развитие современной синкретической (не мейнстримовской) поэзии оказал Алексей Кручёных, который еще в 10-20 годы прошлого века дал великолепные образцы комбинированного творчества.
Заумник Кручёных, как это ни парадоксально, был остро-социальный поэт, активно реагировал на окружающий мир, на события: на войну, революцию (которую принял), голод 22 года и т. п. И своим заумным ритмико-фонетическим — новым! — письмом выражал эпоху. Выражал адекватно, что было трудно сделать сугубо традиционными способами.
Показательно в этом смысле стихотворение «ГЛОД И МОР». По-моему, здесь все понятно.

 

Ночь… Нучь… тычь… туч…
Ход дрог… гроб… глух…
Звук пал… крик!
Блеск! НОЖ КР-Р!
Течь… кровь… тих…

ЗОЛ ГЛОД!
МОР НАГЛ!
НОЖ ГОРД!
МИР ПАД! [ 2 ]

 

Соединение сугестивной лексики и скрежещущей звукописи дает выразительную картину голода и смерти. Причем в основе этого поэтического текста, написанного с элементами уместного здесь брахиколона, лежит не заумь (КР-Р!), а выверенное вербальное письмо.
Характерны лейтмотивные лексемы: гроб; кровь; мор нагл; нож горд!; мир пад!
Большинство текстов Кручёных написано именно на стыке традиционной лексики и зауми.

 

Литература:

[ 1 ] Роман Якобсон, Работы по поэтике: Переводы / Сост. и общ. ред. М. Л. Гаспарова. — М.: Прогресс, 1987. С. 272
[ 2 ] Алексей Кручёных, Стихотворения, поэмы, романы, опера / Вступ. Статья, сост., подг. текста, примеч. С. Р. Красовицкого. СПб.: Академический проект, 2001. С. 132

[ 4 ] Тамара Буковская, "Дети Ра", № 2, 2008, Url: http://www.detira.ru.
[ 5 ] Елена Кацюба, Url: http://metapoetry.narod.ru/doos/almazfond.htm.


ЯН БРУШТЕЙН. «СТАНЦИЯ»

 

Ян Бруштейн — замечательный поэт. Живет и работает в Иваново. Стихи публиковал в «Знамени», «Детях Ра», «Дружбе народов» и в других изданиях. Автор многих книг. Я рад и горд, что несколько его книг выщли в моих издательствах.
У Яна Бруштейна много потрясающих стихотворений. Мое любимое — «Станция».


СТАНЦИЯ

 

танцы шманцы обжиманцы
дело было молодое
я сошел на тихой станции
да в обнимочку с тобою
электричка тихо свистнула
и отчалила навеки
ни скандала и ни выстрела
как пропали человеки
подползал туман как олово
ты в руках моих дрожала
я терял неспешно голову
возле старого вокзала
на плече темнела родинка
как молчала ты покорно
и была у нас эротика
ну а может даже порно
утро серое и зыбкое
тишина как будто вата
ты в туман скользнула рыбкою
и исчезла без возврата
люди выплыли забегали
электричка вмиг причалила
вез я клок тумана белого
память вечера случайного

(Стихотворение из газеты «Поэтоград» № 2 (8), 2011)


ЛИДИЯ АЛЕКСЕЕВА. «ХОЛОД, ВЕТЕР… А У НАС В КРЫМУ-ТО…»

 

Лидию Алексееву (1909 — 1989) любила читающая русскоязычная Америка. На Родине ей повезло меньше. Все-таки она до сих пор малоизвестна широкому читателю.
Лидия Алексеева — поэтесса в высшей степени замечательная: и своей такой редкой аполитичностью, и крахмальной душевной чистотой, и внутренней незыблемой гармонией, которую не смог поколебать даже суматошный Нью-Йорк (а здесь она прожила сорок лет).
Лидия Алексеева — законное дитя Серебряного века русской поэзии. Главный ее литературный учитель очевиден. Это Георгий Иванов. Во всяком случае, они поэты одного «дыхания», одной «группы крови». Та же лапидарность формы, аскетичность и выверенность слова, строгость рифмы. Тот же спрятанный в подводные глубины подтекста трагизм. Но у Лидии Алексеевой больше света в стихах. У нее хоть какая-то есть надежда.
О Лидии Алексеевой хорошо написала другая русская поэтесса — Валентина Синкевич. Приведу некоторые цитаты из ее неопубликованной статьи «Тихая муза» (В. А. Синкевич, царствие ей небесное, передала ее мне в далеком 1992 году в Филадельфии).
«Лидия Алексеевна Иванникова (Алексеева — псевдоним) эмигрировала в Америку из Германии в 1949 году, приехав сюда с матерью и отчимом — оба здесь вскоре умерли. В Югославии, куда попала в раннем детстве с родителями после революции, она прожила 22 года, окончив там русскую гимназию и философский факультет Белградского университета. За свою долгую жизнь (умерла поэтесса в восьмидесятилетнем возрасте) она выпустила пять небольших по объему книжечек стихов. Первый сборник "Лесное солнце" вышел в 1954 году, последний "Стихи. Избранное" — в 1980-м.
Я не знала никого из русских писателей в Америке, кто жил бы до такой степени вне быта, как Лидия Алексеева. Она его просто игнорировала, и он платил ей тем же. Жила поэтесса в негритянско-пуэрториканском районе города, где ютилась нью-йоркская беднота.
...Лидия Алексеева работала на перчаточной фабрике, затем ее друзья Алексис и Татьяна Ранит (А. Ранит — известный эстонский поэт. — Е. С.) устроили Алексееву на работу в славянский отдел Нью-Йоркской публичной библиотеки, где она благополучно прослужила до выхода на пенсию.
Скончалась Лидия Алексеева 27 октября 1989 года в нью-йоркской больнице.
Когда после похорон друзья приехали к ней на квартиру — торопливый управдом уже очистил ее для новых жильцов. Весь архив, фотографии и книги он выбросил в мусор...»
Нам остались только сборники замечательной поэтессы (кстати говоря, по материнской линии двоюродной племянницы Анны Ахматовой).
Мудрый ерник Николай Глазков однажды заметил: «Не все простое — пустое, не все сложное — ложное». В нехитром и несложном творчестве Лидии Алексеевой больше поэзии, чем у иных самых изощренных версификаторов. В этом смысле ее стихи напоминают стихи другого тонкого и безукоризненного лирика — Владимира Соколова. В стихах Лидии Алексеевой — чистота и трагизм, выраженные изящным, не отягченным урбанизмами и американизмами русским языком.
Лидия Алексеева немало писала о ставшем ей родным (хотя бы отчасти) Нью-Йорке. Вы услышите нью-йоркскую тему в таких стихотворениях, как "Холод, ветер… А у нас в Крыму-то", "Дом на Манхэттене"… Удивительное дело: меня не покидает ощущение, что эти стихи написаны не пожилой жительницей огромного монструозного города, а провинциальной (если не деревенской) русской девочкой — чистой и наивной, изумленной вечными вопросами бытия — "Так странно знать, что скоро я умру, / Что я умру — и будет все, как было".

Лидия Алексеева писала:

 

И брошу в мир, как на последний суд,
В бутылке запечатанное слово —
И может быть, у берега родного
Она пристанет, и ее найдут.

 

Мечта замечательной русской поэтессы сбылась.

Я счастлив, что Лидия Алексеева — стихами! — возвращается на Родину. И не сомневаюсь, что ее родниковая поэзия здесь нужна.
Стихотворение «ХОЛОД, ВЕТЕР… А У НАС В КРЫМУ-ТО…» мне особенно дорого и понятно.

 

                    * * *

Холод, ветер… А у нас в Крыму-то
У кустов — фиалок бледных племя,
И миндаль, как облако раздутый,
Отцветает даже в это время,
Там, над морем. А у нас в Стамбуле
По террасам над Босфором синим
На припеке солнечном уснули
Плети распущенные глициний, —
Разленилось. А у нас в Белграде,
Хоть ледок еще по лужам прочен,
Но вороны с криком гнезды ладят,
И трава пробилась у обочин
Тех тропинок… А у нас в Тироле
Мутный Инн шумит в весеннем блеске,
И в горах, где дышится до боли,
Зацветает вереск и пролески.
И стоит сквозной зеленый конус
Лиственницы нежной на пригорке.
До нее я больше не дотронусь.
Не поглажу. А у нас в Нью-Йорке...


ЗИНАИДА ГИППИУС. «НЕТ!»

 

Зинаида Гиппиус вынесла беспощадную оценку вакханалии мятежа 1917 года, вседозволенности и распущенности. Отказавшись от символистских красивостей, поэтесса называла вещи своими именами — «Блевотина войны — октябрьское веселье!», «Как в эти дни невероятные / Позорно — жить!», «Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой. / Смеются пушки, разевая рты... / И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой, / Народ, не уважающий святынь». [ 1 ] Все так и произошло. Народ, как всегда, бессовестно и безжалостно обманули. И вскорости погнали в советские концентрационные лагеря, о которых мы сейчас знаем уже хорошо.
И все-таки в самые роковые дни Зинаида Гиппиус верила в грядущее России.

 

                   НЕТ!

Она не погибнет — знайте!
Она не погибнет, Россия.
Они всколосятся, — верьте!
Поля ее золотые.
И мы не погибнем — верьте!
Но что нам наше спасенье:
Россия спасется, — знайте! [ 2 ]

[ 1 ] Зинаида Гиппиус, сайт www.litera.ru
[ 2 ] Там же.


ВСЕВОЛОД НЕКРАСОВ. «ЗИМА…»

 

Всеволод Некрасов — классик авангардной (конкретной, концептуальной) поэзии, который уже давно стал неоспоримой фигурой.
Удивительно: Некрасову порой удавалось из двух-трех слов, повторяемых в разнообразной конфигурации и последовательности, создать мистику стиха, самобытное лирическое (лирико-философское) произведение.

 

Зима
Зима зима
Зима зима зима

Зима зима зима зима
Зима
Зима
Зима

И весна [1]

 

Всего-то два слова — а настроение передано, диалектика жизни отражена. И появляется надежда на лучшее, и веришь, что рано или поздно зимняя тоска пройдет, и проклюнется весенний росточек надежды. А, значит, надо жить. Жить несмотря ни на что. Вот ведь о чем говорит Всеволод Некрасов — в своей столь нетривиальной (хотя в Германии, например, весьма распространенной) манере.

 

[1] Всеволод Некрасов, «Детский случай», М., «Три квадрата», 2008, с. 54


МИХАИЛ ЛАПТЕВ. «С ЗАПРЕЩЕННЫМ ЛИЦОМ Я ИДУ ПО СОСНЕ…»

 

Николай Заболоцкий определил в свое время суть поэзии аббревиатурой МОМ. Мысль — образ — музыка. Поэзия синтетична, собирательна по своей природе и не может ограничиваться одним, пусть даже очень эффектным приемом. Космическое сочетание несочетаемого — это, по-видимому, и есть футуристический путь поэзии. Авторов, следующих по этому пути, единицы. Кроме раннего Пастернака и Заболоцкого эпохи «Столбцов» еще можно назвать Михаила Лаптева, нашего талантливейшего современника, умершего в 1994 году, не дожив до своего тридцатилетия. Стихов этого поэта опубликовано не много (в ЖЗ всего-то несколько подборок!). Одна из самых значительных публикаций вышла в 1997 году в коллективном сборнике "Полуостров" (Москва, издательство АРГО-РИСК). По-моему, поэт явно недооценен. А ведь он оставил шедевры. Вот, например, один из них.

 

                       * * *

С запрещенным лицом я иду по сосне,
я иду под сосною.
Телевизор мерцает крылами во мне,
между Богом и мною.
И гееньего воздуха зреет чугун
в страшной тупости ада,
и горит воробей, дотянувшись до струн
голубого детсада.
Я поглажу его неразменной рукой,
я войду в эти двери,
где тяжелою бронзой улегся покой
тишины и доверья,
чтобы встать и оплакивать смерть воробья,
словно брата родного,
и просить, и молить, чтобы епитимья
наложилась на слово,
точно пластырь на рану. Кричать и стонать:
я виновен, виновен!
О, не лучше ли быть мне слепым, как Гомер,
и глухим, как Бетховен!
Как поставить мне жизнь, словно пень, на попа,
как прозреть сполупьяна,
как узнать, завела ли крутая тропа
во владенья Ивана?
Но в кремлевских палатах — лишь ладан да мох
над обритой страною.
С запрещенным лицом я иду — видит Бог! —
я иду под сосною.

 

В этих стихах есть все, что должно быть в стихах. И мысль, и образы, и точные эпитеты, и музыка, и душа, и боль, и мастерство. Но самое главное в этих стихах нет того, чего в стихах быть не должно. В них нет ни тяжеловесности, ни стремления нравиться читателю.
Главное – в них нет прозы.
В стихах этого подлинно-трагичного поэта «дышат почва и судьба».


АНДРЕЙ САННИКОВ. «Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ, НЕНУЖНОЕ ДЫХАНЬЕ…»

 

Мы живем в мире больших и грязных PR-технологий, когда легко белое выдать за черное, а черное за белое. К сожалению, эти технологии проникли не только в бизнес, но и в изящную словесность.
Сколько голых и бездарных королей поэзии гуляет по Москве, не ведая стыда! И никто их не одернет, никто не приведет в чувство. Более того, у этих королей своя свита – литературные деятели (кураторы), приближенные критики, издатели и т. д.
Наблюдать за этим и грустно, и смешно. Все равно пройдет время – и липовые "рейтинговые" стихоплеты сойдут на нет, будто бы их и не было.
Время все расставит по своим местам.
Мощь поэтической России прирастает регионами, которых мы, к сожалению, не знаем, а точнее, не хотим знать.
Андрей Санников, живущий в Екатеринбурге один из лучших поэтов поколения, печатается в центральных московских журналах редко – постоянный гость он только в журнале "Знамя".
Между тем, это поэт могучего дарования, разнообразных (в том числе авангардных) традиций, богатейшего словаря и виртуозного версификационного мастерства.
В каждом стихотворении Санникова – богатая метафорическая система, внезапные перепады ритма, неожиданные эллипсы. При этом, как правило, его стихи выдержаны в определенной силлаботонической метрике. Вот характерное для него стихотворение:

 

Я говорил тебе, ненужное дыханье:
как будто – ничего, но мука – не снести.
Стоишь один в полуподводном храме,
в горсти.

Вот катакомбный сон. Вот стыд, как древесина.
Глядишь во тьму, как выпь, в белесый негатив.
Обратна темнота, причина – не причина,
простив.

Ты знаешь (сквозняки гуляют по запястьям),
что смерть, как медсестра, бездетна и бедна,
опрятна. Что еще? И пишет синей пастой
она.

 

Здесь все слова на своем месте, музыка стихотворения рождает новые смыслы, усеченные строки абсолютно оправданы, они "работают" на реализацию творческого замысла автора. И таких замечательных стихов у Андрея Санникова много. Это для меня огромная радость.

Биографическая справка.

Андрей Санников — поэт. Родился в 1961 году в Березниках Пермской области. В настоящее руководит литературным клубом журнала "Урал". Публиковался в журналах "Воздух", "Несовременные записки", "Уральская новь", "Урал", "Октябрь", "Поэзия" (Милан), "Дети Ра", "Футурум АРТ" и др.; в "Антологии современной уральской поэзии" (Челябинск, 1996 и 2003), "Антологии поэзии Екатеринбурга" (2003). Лауреат Премии им. Бажова (2007). Живет в Екатеринбурге.


ВАСИЛИЙ КУЛИКОВ-ЯРМОНОВ. «ВЫСШАЯ ДОЛЯ — ОСТАТЬСЯ СОБОЙ…»

 

Василий Куликов-Ярмонов — поэт. Живет и работает в Воронежской области, в Павловском округе. Редактор районной газеты «Голоса Рамони», член Союза журналистов.
На мой взгляд, Василий Куликов-Ярмонов — один из лучших современных поэтов России. Глубокий, немногословный, изысканный.
Ему близка манера Алексея Прасолова и Василия Казанцева, но, безусловно, это самобытный, состоявшийся автор. Вот одно из моих любимых стихотворений. В семи коротких и простых строках — жизнь и судьба человека.

 

                 * * *

Высшая доля — остаться собой.
Не похваляться горькой судьбой.

Не сотворить ни кумира, ни зла.
В землю сырую возле села

Отчего лечь…
Не пренебречь…
Вот о чем речь…

(Стихотворение из газеты «Литературные известия», № 30, 2010)


МИХАИЛ ПОЗДНЯЕВ. «ОДНОСПАЛЬНОЕ»

 

Бежим, суетимся, воюем с ветряными мельницами, тратим жизнь на пустяки.
А Миша Поздняев умер. Умер 10 октября 2009 года. Ему не было и 56 лет.
Замечательный поэт. Выдающийся редактор. Непревзойденный интервьюер. Бесстрашный публицист. Щедрый педагог.
Миша был моим учителем. Мы проработали вместе более 5 лет. 2 года в газете "Семья" (в отделе литературы и искусства) и 3 года в журнале "Столица". И еще вместе преподавали на кафедре журналистики Института молодежи. Наше сотрудничество, переросшее в дружбу, началось более тридцати лет назад.
Какое это было счастье работать с ним! Ты пишешь, он редактирует. Ты ошибаешься, он исправляет. Ты горячишься — он успокаивает. Он отвечает за все. И за тебя тоже.
Сколько нас таких, Мишиных учеников!.. Одного он научил брать интервью, другого писать статьи, третьего просто приобщил к культуре…
А мы этого как бы и не замечали. Ну, помогает и помогает. Мы привыкли.
А помогать-то надо было ему. Беззащитному и ранимому человеку. Поэту. Да, Миша, прежде всего, был поэтом. Настоящим поэтом. Он писал очень хорошие стихи. Только сейчас мы начинаем понимать, какого масштаба был поэтический дар Михаила Поздняева. Нежнейший и трагический лирик, блестящий виртуоз стиха, парнасец.
Смерть — самый сильный микрофон для поэта.
Уверен, что каждое стихотворение Поздняева еще зазвучит в полный голос, по-новому. Как, например, такое.

 

                              ОДНОСПАЛЬНОЕ

Когда вдруг один человек второму говорит под одеялом:
"Нет, я не потяну!" — и резко отворачивается к стене,
каждый из них остается наедине со своим идеалом
и тянет-потянет одеяло на себя, спиною к спине,

тянет-потянет, согреться не может, силясь не соприкасаться,
будто за спиной раскаленные, оголенные провода,
а за окном зима, и каждому скоро начинает казаться,
что другой источает мертвецкий холод и что вся правота

за тобой, — и тогда один (или второй) должен сказать: "Из окон
тянет мертвецким холодом!" — и во сне все теснее, теснее, тесне...
прилепляться друг к другу, в одеяло закутываясь, как в кокон,
из которого бабочка о двух крылах выпорхнет по весне.

 

Нынешнее время беспощадно к интеллигенции, которая вымирает у нас на глазах. Самые лучшие, самые утонченные, самые добрые оказываются здесь не нужны.

(Стихотворение из газеты «Литературные известия» № 21 (25), 2009)