Хождение на работу делает тебя почти бессмертным.
Влажные, непочатые утра, с которыми ты не успел ничего сделать,
Застывают также быстро, как гипс, высыхая, оставляя уродливые фигурки
Недолговечнее камня, словно белые бегущие строчки корявых титров.
Утрамбованные пятками дни образуют тромбы в твоих венах —
Неподвижные маршруты тоски, по которым ты циркулируешь
В неизменных маршрутках — скорой помощи для опоздавших.

На обратной дороге — дым из фабричной трубы,
Птицы в броуновском движении,
Не задевающие друг друга крыльями.
Рынок, рынок, отпевающий тебя — свежее мясо, рыба и продавцы,
Протягивающие к тебе свои руки, и ты,
Протягивающий к ним — свои.
Они умоляют освободить их
Из под бремени  фруктов,
Унести, сколько сможешь.
И суставы пальцев твоих белеют
Под тяжестью сумок,
Сумерки приходят с гарантией, как деньги на зарплатную карточку.
И ты их тратишь тут же, глядя им прямо в лицо, обжигая глаза, желудок и руки.

Он позвонил мне и сказал,
Давай встретимся пораньше до обеда,
Будет время еще что-то сделать,
Но я-то знал, что время — в нас,
Стоит там как вода, выплескивается,
Как шум в ушах, и никуда не девается —
Его всегда бывает довольно,
И я, заснувший ночью, — проснулся впотьмах
И на ощупь сажал
на электрический стул
                                        Голос в телефонной трубке,
Зубною пастой, как кружевною накидкой,
Укрывал свой ночной оскал —
Зверя, метавшегося во сне на нитке,
Водой из под крана сплавлял — ночных светлячков,
Облезлых самцов, выпотрошенные книжки, светящийся фосфор,
Память моя незабудка, память-еще минутка,
Еще довольно воды в желудках, смеха в передних резцах,
Сахар стекает у меня по ногам, льдинки покалывают в позвонках,
И я, заснувший ночью, проснулся впотьмах и наощупь искал
Руки свои на подушке, нашаривал — глаза в зеркалах,
Повторял имена любящих меня
От заката и до рассвета,
Вставал, умывался, бросал
Куриных зародышей на сковородку,
Громко скрипел по паркету —
Друг мой —
Мы встретимся с тобою пораньше, встретимся  — до обеда.