Маленькая чалма, открытая всему небу.
В инее
покинутое гнездо дрозда.

сон Вселенной в купальскую ночь
юная ромашка щекочет ухо
Большой Медведицы

Хочу поймать твой голос горячим языком.

Нет, не над чеченским нефтепроводом,
не от пули, купленной на неуплаченные налоги,
мы умираем в горящем лифте Вавилонской башни
со всеми народами. Со всеми
из оставшихся.

Розовый домик
на краю турецкого кладбища.
Старик-муфтий в ватном халате
входит из утренней прохлады,
расшитой падающими листьями,
в уже нагретую прихожую —
попить чай в кругу молодых англичан.
Война собрала их на острове —
писатель,
консул,
офицер,
доктор,
две рыжеволосые красавицы
с белой, так легко краснеющей кожей...

Все те же эвкалипты стоят над мавзолеем,
роняя листья
на могильные камни с полустертой вязью.
Греция бедна, как всегда,
и, как почти никогда, свободна.

Турецкий полузабыт,
английский полувыучен...

Уснули на разных кладбищах —
собиравшиеся когда-то в домике
на краю одного.