Книжно-Газетный Киоск


«ДЕСЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ МЕСЯЦА»

 

В поэтическом конкурсе "10 стихотворений месяца" за июнь 2014 года победил Андрей Топоров. От всей души его поздравляем!
Победитель получает приз 1000 рублей и подписку на газету «Истоки».
Если Вы пишете стихи, можете принять участие в конкурсе в июле (подробности смотрите в Интернете: http://istoki-rb.livejournal.com/74257.html). Желаем успеха!
С февраля 2014 года конкурс проводится совместно с журналом "Крещатик" http://www.kreschatik.nm.ru , в котором будут публиковаться стихотворения авторов, занявшие три первые места в десятке.

 

 

1-е место

 

 

Андрей ТОПОРОВ

*  *  *

 

Мальчик услышал Уитмена у Касоны,
Только не знал, что это было Уитмен.
Мальчик, укравший горсть травы у газона,
Что же ты вырос с горьким бальзамом «Биттнер»?

Кап-кап-кап-кап – на этот раз прокатит,
Но все равно приводит к разрыву с сердцем,
Слушай Шопена тот, кто ему заплатит,
Так проводили много единоверцев.

Эти бальзамы, прочие панацеи
Не помогают, если ты мертвый духом,
Не убивают, делают нас сильнее,
Быстро сгорают в нас тополиным пухом.

 

2-е место

 

 

Серафим ВВЕДЕНСКИЙ

*  *  *

 

I
Я убеждаюсь в том, что слова ничего не значат.
Амбивалентность свойственна твоим поступкам.
Все можно конвертировать совершенно иначе,
И продолжать с умным видом толочь воду в ступке.

Сон во сне сна обычное явление для этого места.
Все меньше постов с хэштегами #господиспасинас.
Колобок и бублик слеплены из разного теста.
Патологоанатом загадочно спросил: «Дуб или осина?»

II
Вы ошибаетесь, здесь вам пока не Уганда,
Но скоро все почернеет и больше не будет светло.
Кольцевая в подземке – мой персональный круг ада,
Где в отраженье стекла я замечаю мой клон.

Небо закрылось от нас же самих нашей копотью, гарью.
Из бревен в моем глазу можно построить коттедж.
Самые страшные сны становятся явью,
И все что могу я ответить на это: «От же ж!..»

Мне говорили когда-то, что счастье не за горами.
Кто его знает… Но там его тоже нет.
И вот я стою, окруженный сомненьями, небом, домами,
Что я отвечу (когда меня спросят) потомкам, детям, жене?..

 

3-е место

 

 

Александр ПЕТРУШКИН

ИМПЕРИЯ

 

Я же родился в империи – время даст, что я в ней умру:
ничего не бывает задаром – хрустишь хурму,
лелеешь маузер за ширинкой или наган,
бабе своей говоришь: дура –
но не отдам.

Лоб прижимаю к своим границам в толченом стекле –
стекло говорит: полетели – пока терпел
пару друзей, комнату и пустоту
за малым их кругом,
который меня во рту

влажном своем крутил по часовой, жевал –
хорошо ли быть маленьким? –
да, хорошо, и спасибо тебе, что меня держал
ангел, возможно, куривший одну со мной на двоих траву,
я пережил двадцатый, двадцать первый не проживу.

Катится мертвых вагон – скоро я здесь один, и перрон
станет добычей дождя или горящих ворон,
варваров новых, любителей площадей,
свободных стихов, воды с водою –
не смей! –

говорю – переступай черту – крутись на золе своей, снова строй не ту
империю, и не страну – огород,
капусту, всяк часовой – оборот
новый вставляет в речь, как бы в скважину ключ –
вот у меня нет родины – только язык. Вонюч

ватник, в котором в детстве ходили двором на двор,
пили паленый спирт с музыкальным названием – вор
после пяти ходок в зону учил, как молчать любовь
(каждый хохол был братом –
Полтавой – двор).

Вот и теперь выходишь – словно в зрительный зал,
все персонажи со сцены сошли – или ум мой мал,
или зрение стерто наждачкою табака –
трогаешь декорацию и говоришь:
пока.

Говоришь «пока» синей курице, что летит в облаках,
в облатке своей найдя, что цезарь еще она,
что воздух, свернувшись в трубочку, – свистит,
что детство всегда одно – пахнет подгузником,
возможно – чуть позже вином,

девою первой, возлегшей с тобою спать,
порезом, вокзалом, бритвой, которые учишься брать,
как революцией – улицу, ночь, фонарь,
ватник накинув на плечи, что ныне звучит,
как брань,

переминаясь с одной босой на другую босу, стою,
в зубах неся на княженье ярлык, – как зека пою
в ноту своей богоматери – чудный поклеп словарю,
и вокруг прорастает империя языка,
и Византии его белый волк – в облаках.

 

4-5-е место

 

 

Сара ЗЕЛЬЦЕР

*  *  *

 

Я, как видишь, тяну
Неуверенно лямку воловью.
Но и в этом плену
Я смогу оправдаться любовью.
И пока что в Сети
Замирает рыбак над уловом,
Мне не сложно придти,
Позвонить.
Отпечататься словом.
Пронести сквозь людей
Заповедную тихую букву...
Позвоночники дней!
Вы не стали опорой, как будто,
Для меня.
Но сменяется грусть
Алкогольным заплывом.
Я немного еще подержусь
Да за вас
Над обрывом.

 

 

Рома ФАЙЗУЛЛИН

 

Моей единственной старшей литературной сестре,
и даже больше чем сестре – Анжелине Полонской.

 

перламутром обдало меня земным
я ушел ночевать в подвал
слышал шорохи крыс и годами не жил
лишь в бреду тот же бред повторял

руку ты мне дала ухватиться не смог
слишком слаб от ржавеющих пут
и среди этих подлых и пыльных дорог
нам в любви признаются и лгут

я не верю что жизнь может быть на земле
слишком много карающих мер
эта пропасть с рожденья в тебе и во мне
топчет наши цветы гулливер

мы укутаемся в темно черных снегах
(жизнь приемлема только как кара)
я котенком усну у тебя на ногах
и хоть раз не увижу кошмара

 

6-10 место

 

 

Михаил КУИМОВ

*  *  *

 

В субботу обещали снег,
А в девяносто третьем – счастье.
Я, вероятно, человек,
Что годен только на запчасти,
Запоминаю те лишь сны,
Их выдают мне по безналу,
В которых раздевалась ты,
Или меня ты раздевала.
И, вероятно, я – сырье
Для третьесортного мультфильма.
Да, обещает мне чутье,
Что мы провалимся. И сильно
Я верю каждому из слов
Предвозвещений, предреканий
Шаманов с дальних островов.
Чтобы стереть воспоминанья,
Необходимо лечь под нож.
А утром, может, будет счастье.
А если неудачно – что ж,
Я буду годен на запчасти.

 

 

Мишель ЕМЕЛЬЯНОВ

ЛЕТО № 1941

 

Предутренний покой
Родные нежил дали.
Кружился шар земной,
Но жаворонки спали.

И воздух спал впотьмах
Непуганый и чистый,
На редких деревах
Отяжеляя листья.

Была луна черна,
Дон не плескал волною –
Казачья сторона
Звенела тишиною.

Просторно жить в Степи,
Гонять коней в ночное...
Июнь уже вступил
В число двадцать второе.

 

 

Константин ГРИШИН

 

Наталье Николенковой

 

Эхо моего «Киноликбеза»,
Эхо легкомысленной любви...
Ты бемоль не путаешь с диезом,
Ты не исчезаешь, мон ами.
Никогда я не бывал печален,
Никогда я не был одинок.
Даже проливая кружку чая,
Вспоминаю милую Суок.
Приходи! Здесь провода под током,
Здесь живут дрозды-перепела...
Бары посещая ненароком,
Ты не вспоминаешь, где была.
Я же не забуду. Не напрасно
Птицы надрывались о любви.
Даже нелюбовь – она прекрасна.
Ты не постареешь, мон ами.

 

 

Анна МИХАЙЛОВА

РЕЛИКТ

 

От запавших обид откажись,
если в силах – сожги и развей,
прости – упрости свою жизнь
и мою заодно со своей.

Добродушный Урал постарел –
чутко дремлет под ним Уран.
Унесет боль впадающих рек
вытекающая Ангара.

Не прети ей, Байкальская падь
взбаламутится – не вмести́м…
Помнишь лекцию – полураспад,
коли начался – необратим.

Не кали котловину души,
претворяя в кипящий котел.
Все узлы на земле разреши,
и Урал небеса обретет... …

Посмотри, ординары в глуби́,
от шаров* – символизм полусфер…
Селевая волна обид –
рвется в русло реликтом эр.

 



* – гранитные шары на набережной Невы, подтапливаемые во время наводнений.

 

Мирослава БЕССОНОВА

 

*  *  *

 

Ты вскормила слезу для голодной волчицы-тоски,
чтобы впредь не марались слезою румяные щеки.
И от этого стены домашние стали узки,
потому что душа стала частью объятий широких.

Жизнь впустила тебя.
Как родимую дочь обняла,
чтобы боль навсегда опустила тяжелые вежды.
И губами любовь дотянулась до ровного лба,
и коснулась руки возвращенная с неба надежда,

и цветенье весны в твой нагрудный карман забралось,
и уткнулась в плечо на призыв прилетевшая вера.
Будто сдвинулась к счастью на горе лежащая ось,
будто счастье само на тебя в отраженьи глядело.

Ты стояла так долго, боясь перемены вдохнуть,
и смотрела вперед – на багряные кляксы заката.
Потому что ты знала – всегда обрывается путь,
тот, который доводит до тонкой черты невозврата.

Встанет смерть за спиной и с бумаги прочтет имена –
строй прочитанных букв превратится в чернильные пятна.
Может быть, тебе кем-то
попытка воскреснуть дана...
Только ты никогда не мечтала вернуться обратно.