Книжно-Газетный Киоск


Очерк


Ольга САМАРИНА
Прозаик, публицист. Имеет два высших образования: инженера-гидротехника и психолога. В последние десять лет была совладельцем кадрового агентства. Публиковала статьи в деловых изданиях Петербурга. Живет в Санкт-Петербурге.



Исландия
 
Дорожные впечатления
 
1.

Когда мы получили в аэропорту Кефлавик свой дорогой (в прямом и переносном смыслах) арендованный Nissan Pathfinder (Следопыт по-нашему: знали, что брать!), на его руль была прицеплена общая, небольшого формата, карта Исландии. У меня была своя карта — побольше, поэтому ту я небрежно сорвала и бросила на заднее сидение. Через несколько дней моей карты под рукой не оказалось, и я выудила эту рента-каровскую карту. И обмерла: оказывается, там были помечены разным цветом дороги в зависимости от их сложности и проходимости. На некоторые, отмеченные красным цветом дороги и промаркированные как опасные, было запрещено съезжать на автомобилях без полного привода. Некоторые, черного цвета, были отмечены как очень опасные, куда туристам не советовали соваться ни под какими предлогами. Вовремя же мне попалась эта карта: мы с подругой Асей уже намечали было «экскурсию» как раз по черной трассе.
Мы, конечно же, герои, но не самоубийцы. Поэтому данная поездка на Лакигигар сулила нам развлечение всего лишь на красной дорожке.
Кстати, о местных дорогах, вовсе даже не упоминаемых в качестве опасных для неопытных туристов. Однажды мы пробирались к одной крошечной рыбацкой деревушке на востоке страны через перевал. Аська была за рулем. (Вот кто — Герой Героевич! Я ужасно боюсь ездить по горам и даже горкам. К тому же я не ас там, где автомобиль с коробкой-автоматом — не чувствую машины, хоть убейте! Вот Ася в этой поездке и взяла все заморочки с дорогами на себя, а я почти две трети нашего путешествия просидела справа в штурманах.) Карта не сулила ничего сверхъестественного. Но карта не дает справки о силе ветра! А это существенная поправка для Исландии! Когда мы в поту и полуобмороке на постоянно сдуваемой в сторону пропастей и раскачивающейся от ветра машине приползли к перевалу, зубы постукивали, коленки побрякивали, а руки подрагивали. Совершенно расхотелось даже думать про эту идиотскую рыбацкую деревушку, особенно когда мы глянули вниз, на предстоящий путь за перевалом.
За скалой, спрятавшись от ветра, стояла местная машина: простенький старый седанчик, и явно не 4х4. Водитель болтал по телефону. Я кинулась к нему, как к архангелу: «скажите, а дорога вниз такая же трудная, как и эта — вверх, к перевалу?» Исландец дико уставился на меня: «Трудная?! Почему трудная?! Ничего не трудная!» — в ту же секунду он газанул как в стрит-рейсинге и, не сбавляя скорости, замелькал по серпантину вниз на своей таратайке. Господи, кто же мы — скромные городские водители с равнинных территорий — для этих горных исландских эквилибристов? Что дети на салазках — для бобслеистов-олимпийцев! Со всеми нашими джипами…
А теперь про их исландские джипы, на которых ездят не к тестю-рыбаку через перевал пива выпить, а вглубь страны по дорогам без какого-либо покрытия, в горы или через реки. Реки у них попадаются почему-то везде: только съедешь с круговой трассы — тут же наткнешься на реку, которую переехать можно только вброд. У них и правила переезда рек придуманы с юмором: убедитесь, мол, что кто-нибудь видит, как вы реку собрались переезжать, типа, если навернетесь, чтобы было кому помощь позвать. Или еще: русло реки меняется постоянно, чеши репу интенсивней, так как следы шин, от ранее пересекавших реку машин — не гарантия того, что это удастся и тебе. И финальный перл: не дрейфь, одевайся в яркие шмотки, тогда тебя наверняка найдут, живого или мертвого.
Исландские джипы имеют надежную защиту днища, мощные клипсы для буксировки, запасное колесо наготове, выведенный наверх шноркель (воздухозаборную трубу для охраны двигателя от попадания воды и песка). Также нельзя не заметить защиту радиатора, укрепленный капот (по нему ходить можно), запасную канистру с бензином (заправок в глубине страны нет, да и населенных пунктов тоже — одна лава застывшая) и металлические стлани, предназначенные для подкладывания их под колеса, если машина вздумает буксовать. А внутри на торпеде у них понапихано всяких раций и навигаторов. Во как!
Короче, мы с Асей отправились на кратеры Лакигигар. Историческая справка гласит:
«Трещинное извержение Лаки. Вдоль западного края самого крупного ледника Европы — ледника Ватнайекюдль в Исландии протягивается цепочка кратеров Лакигигар, в пределах которой насчитывают 110–115 кратеров.
Произошедшее здесь в 1783 г. трещинное извержение Лаки явилось одним из сильнейших вулканических извержений мира и самым крупным лавовым извержением за все историческое время.
Лавовые потоки, раскаленный пепел и кислотные дожди уничтожили травяной покров на большой площади. Отсутствие кормов привело к массовому падежу скота. Животные стали болеть, так как вместе с травой поедали многочисленные остроугольные частицы вулканического стекла, что приводило к повреждениям внутренних органов.
Вулканический пепел, облака ядовитых газов и грязевые потоки нанесли большой ущерб, умерло почти четверть населения Исландии. Это была крупнейшая за всю историю Исландии национальная катастрофа.
На юге облака пепла, выброшенного в атмосферу при извержении вулкана Лаки в Исландии, достигли Северной Африки».
Итак, мы поехали вглубь страны. Ася рулила по дорогам, где, взбираясь по единственной (!) полосе на гребень горы, смело можешь предположить, что кто-нибудь также ускоряется при подъезде к гребню горы с другой стороны. При этом дорога еще и изгибается. Не ускоряясь, подъехать к гребню невозможно, т. к. уклон там (если считать от горизонтали) 50–60 градусов. Потом мы подсмотрели за местными: приближаясь к вершине, они гудят. И мы тоже стали гудеть, до некоторой степени даже истошно. Потом Ася приобрела изрядную степень лихости, рассекая по всем этим вышеупомянутым недобрым словом рекам, как ледокол «Красин» среди полярных льдов, спешащий на помощь челюскинцам. Так, километр за километром, минуя потрясающие пропасти с водопадами, по полному бездорожью мы приехали к цели: кратерам Лакигигар.
Более-менее ровная площадка служила парковкой нескольким машинам, приехавшим туда же. Погода была отвратной: сырость, морось, туман, холодина… Таблички советовали (все-таки цивилизация коснулась этого места) никуда не сходить с тропы. Троп было несколько. Обычно в Исландии маршруты маркируются от приемлемых для инвалидов и маленьких детей до архиопасных троп для всяких профи. Не помню, что мы выбрали в этот раз. Но мы спустились в глубокую расселину (собственно в кратер), где почва (если эти оплавленные участки горной породы в результате чудовищных температур можно назвать почвой) была цвета обожженной глины, или даже напоминала расплавленное стекло.
Мы были там абсолютно одни. Мы и следы адской подземной катастрофы… Две малюююсенькие, жалкие «мы», стоящие в воронке посреди молчаливых гор, окутанных плотным холодным туманом. Где тихо-тихо… Тишина словно закладывает уши. И немного страшно. И все ЭТО обступает тебя. Наваливается, застывает и будто чего-то ждет. И в тебя не изнутри, не из твоих умозаключений, а явно снаружи входит какое-то абсолютное знание, что Природа — это не «что-то», а «Кто-то» (недаром исландцам мерещатся Тролли под каждым камнем)… И опять Вечность протянула нам свою холодную руку, опять пригласила нас в свой зачарованный круг, в свое безмолвие, в свою жутковатую красоту… Боже-Боже, как Ты велик, какую красоту Ты создал, как малы мы, но как много даешь Ты нам! И ставишь нас вровень…
Неожиданно пошел сильный дождь. Пора идти к машине. Надо ехать: как там поведут себя все эти реки во время дождя?! Мостов-то нет: хочешь — не хочешь, а переплавляться вброд через них придется. Вскоре дождь превратился в ливень. Мы с Асей реально заволновались. «Только бы не быть последними, только бы за нами еще хоть кто-нибудь ехал!» — твердила встревоженная Ася.
Наконец, мы вышли к площадке, служившей парковкой всем ранее приехавшим машинам. «Слава Богу, еще одна машина осталась: мы не последние!» — радостно воскликнула Ася. «Да, одна машина и правда, осталась, но, видишь ли, Ася, это — НАША машина!» — почти не веря самой себе, констатировала я. «Б..ть!» — только и могли мы сказать. Как по команде, за долю секунды мы впрыгнули в наш Пасфайндер и бодро поскакали по буеракам. Там, где прежде была жалкая канавка, теперь бурлил полноводный, резвый и глубокий поток. Что же будет там, где была хоть и мелковатая, но река?! Положение наше омрачалось еще и тем, что у нас не было рации, а мобильные телефоны в этих краях тотально безмолвствовали. Тут мы увидели, что Тойота, больше нас раза в два, застряла, загородив путь, и за ней собралась компания из трех здоровенных джипов, мы — четвертые, самые мелкие, и единственные женщины.
Урааааа! Лююю-диии! Мы не одни, если что — помогут!
Пока впереди стоящие ковырялись с Тойотой, мы перевели дух. Наконец, движение по единственной колее восстановилось, и мы пустились в путь. Отставать не хотелось. А впереди мчались, реально не ехали, а мчались какие-то отвязанные раллийные мужики на своих умопомрачительных местных джипах. А мы, значит, за ними семеним изо всех сил. Пару рек практически переплыли (типа «ну, в общем, вам это… по пояс будет»). Было страшно, что откажет электрика. Но все закончилось хорошо: гордые собой, румяные от холода и ветра, переполненные увиденным, мы зарулили в местный кабачок под названием «У сестер» и наградили себя недетскими порциями потрясающих домашних тортов (из хорошей муки, натуральных сливок, чудесного масла и яиц от кур, питающихся на воле). Что может быть прекраснее в жизни, чем этот длинный день?!



2.

Иногда я думаю: как они тут живут, в этой глуши, в этой постоянной непогоде, среди ветров и дождей, один на один с природой, с морем? Или как живут эти норвежцы из северной части Норвегии, с их полярной ночью, редким населением (одни олени) и одиночеством в маленьком домике у фьорда на краю земли? Или эти нелюдимые финны из глубинки, проводящие свои выходные дни на автозаправках у игральных автоматов с банкой пива? Вроде бы рисуется неутешительная картина: изоляция и уныние. Но, удивительное дело: чем ближе ты оказываешься к местным жителям в таких странах, тем больше тебя потрясает их активность и жизненная сила. В Норвегии меня совершенно сразила мужественность мужчин — их мужской облик, мужские поступки, занятость делом, какое бы оно ни было, их любовь к спорту. В Исландии бросилось в глаза, что в деревушках полно молодежи, в семьях куча детей, что их местные праздники подхватывают и увлекают за собой все слои населения и все возрасты. А празднуют они, похоже, все подряд, и праздники себе сами придумывают. Чего только стоит «праздник нашего городка», где каждый район (это не больше 5–8 домов!) имеет свое лицо и соревнуется с соседней улицей. Вот жители проявили фантазию (пустили в ход бутылки, одежду, резиновые перчатки, спасательный плот, перекрашенную стиральную машину, шарики, ведра и чучела из подручной ерунды) потому что решили идентифицировать свои улочки — одни с красным, а другие с оранжевым цветом.
Любо-дорого смотреть, и весело, и понятно, что участвовала вся семья, и что соседи друг с другом соревнуются в остроумии. Такая вот простая и наивная жизнь!
Однажды мы оказались свидетелями выступления какой-то музыкальной группы в деревенском клубе (хотя это место гордо звалось рестораном, по сути, оно было сельским клубом). Все население, от мала до велика, явилось в клуб и предалось совместному отдыху. Молодые танцевали и подпевали, пожилые сидели за кружечкой пива, общались и хлопали в такт, дети носились по коридорам и залу, на крыльце хихикали девчонки со своими ухажерами, в холле у лестницы какая-то молодая женщина кормила грудью младенца… Мы попытались в этой идиллической куче-мале отыскать хотя бы пьяных (все-таки субботний вечер). Ни одного! Фантастика! Мы, пришельцы из мегаполиса, почувствовали себя там даже как-то диковато. Как будто попали в политически грамотный советский фильм про дружный колхоз! А у них это просто жизнь…
И большинство исландцев не хотят расставаться с этой своей простотой. Как-то раз мы с Асей гуляли по одной деревне и любовались трогательно украшенными местными домиками. Как только не исхитрялись жители в своем искусстве декорирования домов и участков! Про один домик мы даже решили, что он — детский сад, т. к. число зверушек, гномиков и молочных бидончиков приближалось к трехзначному. Понимание того, что это простой жилой дом, привело нас в смятение: захотелось посмотреть в глаза хозяину — уж не безумен ли товарищ? Или, может, у него диагностирована болезнь Альцгеймера, и он впал в детство? Там явно не жили маленькие дети: уж больно правильно и церемонно расставлены фигурки.
Правда и соседские дома ничем не напоминали жилища для взрослых людей. В одном из палисадников мы увидели табличку, приглашающую посетить (причем абсолютно бесплатно) музей камней. Судя по направлению стрелки, «музей» находился во дворе этого жилого домика. Мы решили заглянуть. Навстречу нам с готовностью выкатился немолодой рослый мужчина с пышными моржовьими усами. В мгновение ока он обдал водой из шланга россыпь минералов, разложенных или просто наваленных на заднем дворе. Вода придала им яркости, а хозяину коллекции — гордости. За свои сокровища! Возможно, там и были какие-нибудь драгоценные минералы. Оникс и агат мы точно узнали. Но настоящей жемчужиной экспозиции все-таки был… сам хозяин! Он собирает эту коллекцию 34 года. Каждый свой свободный день он уходит пешком в горы и собирает камни. Наиболее волнующий момент для него — это момент распиливания принесенного трофея: «Я никогда не знаю — что там! Это самое интересное: загадка камня!» Для пущей убедительности, что внутри камней бывают настоящие чудеса, мы приглашены в дом (!) осмотреть главную сокровищницу (стеклянную витрину, набитую поблескивающими минералами). Аккуратная комната, вся в подушечках, скатертях и вязаных салфетках. В глазах рябило от бесчисленного количества каких-то странных статуэток. Что это? «А это — коллекция солонок и перечниц моей жены!» — торжественно заявил этот ребенок с седыми усами. Дети… Они точно, до седых волос — дети!
«Посмотрите на гору за моим домом — видите? Там гнездо, а в нем птенцы. Я каждый день ими любуюсь — наблюдаю, как они растут», — улыбаясь во весь рот, неспешно рассказывал нам этот трогательный дядька. — «Я не знаю, что такое компьютер. Я хорошо разбираюсь в любой технике, и я бы легко мог научиться владеть компьютером, но я не хочу. Потому что я хочу видеть живой мир, а не экран монитора! Я хочу каждый день вставать, садиться на велосипед, ехать в горы, любоваться их красотой, искать камни и, вернувшись, видеть, как подрастают во-он те птенцы!», — махнул он рукой в сторону гнезда.
И тут уже не понять, кто произнес эти слова: ребенок или мудрец?!
Нет, все-таки жизнь в бетонных мешках среди машин, дымящихся труб и снующего народа — я заметила — начисто выбивает из головы глаголы, обозначающие медленное действие: «любоваться», «наблюдать», «наслаждаться», «собирать»… Может быть, для всех нас пришла пора понять, что человеку необходимо умение иногда останавливаться и улавливать в себе сигнал о том, что наступает «время собирать камни»? Чтобы вылечиться. Вылечиться от этой суеты, убивающей нашу жизнь…
Исландия нас честно лечила. Своим безмолвием, торжеством природы, удивительной простотой людей, населяющих эту страну. Настоящий лечебный эффект я испытала возле озера, в которое врезается ледник. Это озеро соединяется с бухтой Йоккульсаарлон маленьким перешейком, поэтому вода в нем почти стоит. Льдины откалываются от ледника, но не подхватываются течением и не плывут в океан, а застывают в озере причудливыми скульптурами. Там почти нет туристов, т. к. его лишь случайно можно увидеть с дороги. Там пустынно, тихо и как-то пронзительно красиво.
Царственные недвижимые ледяные изваяния искрят на солнце, холодный хрустальный воздух поднимается от воды и наполняет тебя немыслимой степени свежестью, тишина и покой окутывают тебя, расслабляют, усмиряют в твоем теле, в твоем мозгу эти тысячи бурь в тысячах стаканах воды… Все становится неважным, мелким, необязательным… Красота — вот что выходит на первый план. Она поглощает тебя и окунает в сансару, отдает тебя Вечности. Непередаваемое состояние — ты сливаешься с вселенской красотой!
Я стала спускаться с холма к самой воде. Было видно, как льдины подтаивают на солнце. У воды я остановилась, шуршание камешков под моими шагами улеглось, и вдруг я услышала удивительную, тончайшую музыку! Это было пение капель и струек воды, стекающих с льдин в озеро. Ничего общего с веселым стуком весенней капели! Этих капель было, наверное, несколько миллионов — крошечных, робких, каких-то абсолютно эфемерных. Как будто в каждой льдине живет маленький эльф, играющий на своей волшебной маленькой арфе! Страшно подумать, что все это мы могли бы пропустить, если бы не свернули с дороги к озеру. Потому что это место сделало меня абсолютно счастливым человеком. Вылечило. И если бы у меня тут был дом, телевизор, компьютер — не факт, что я сидела бы там, уставившись в монитор. Вполне возможно, что я снова и снова, каждый свой свободный день, приходила бы сюда и… любовалась, наблюдала, наслаждалась…



3.

Что еще? Еще были киты, воронки с булькающей грязью, гора — как печь дымящаяся от внутреннего огня, вздыбившаяся земля от когда-то происходивших подземных толчков, красота берегов, ночевки, полные смеха и болтовни, в прямом смысле сногсшибательный ветер, лавовые арки и водопады, водопады, водопады…
Что я буду помнить всегда? Я всегда буду помнить эти встречи с Вечностью, как бы высокопарно это не звучало. А еще — детскую, давно забытую радость от того, что ты есть, что мир прекрасен и велик, и что в нем до фига самого настоящего человеческого счастья!