Книжно-Газетный Киоск


Перекличка поэтов


Борис ХЕРСОНСКИЙ
Поэт, эссеист, переводчик; по профессии клинический психолог и психиатр. Родился в 1950 году в городе Черновцы Украинской ССР. Автор многих книг и публикаций. Живет в Одессе.



ДВОЙНОЕ ОТРАЖЕНИЕ
 
*   *   *

Земля отражается дважды — в море и в небесах.
Три слоя реальности, которую не разделить.
Попасть в этот мир означает попасть впросак.
Все равно могилу копать или постель стелить.

Это ловушка — из нее не уйти живым.
Это лепешка пресного теста — пожалте в печь.
Ветер гонит обрывки мыслей по мостовым.
Не прощайся с жизнью, скажи ей — до новых встреч!



*   *   *

утренний дождь сильнее чем тусклый утренний свет
бумажный кораблик плывет раньше он был портрет
правителя, но его сложили особым образом вот
он теперь бумажный кораблик, не знает куда плывет

какое странное лето ни солнышка ни тепла
дождь зарядил с утра жизнь была да сплыла
плывут по течению мысли и фильтры от сигарет
плывет бумажный кораблик раньше он был портрет



*   *   *

В нашем микрорайоне много святых,
в большинстве — юродивых или страдальцев,
есть и сидельцы. Много болезных, спитых,
благословляя, они оставляют на нас отпечатки пальцев.

Жаль, что милость Господня достается все больше чужим.
Что небо в крупную клеточку не слишком гостеприимно.
Что потихоньку всех переводят на строгий режим,
что соседи нас ненавидят и, наверное, это — взаимно.



*   *   *

рулон фотопленки завернут в фольгу
в отверстие вставлена спичка
ракета пожарная в спину врагу
дымучка лети невеличка

шипи на поверхности лужи карбид
вовек не забуду тот запах
ходи на одной старичок инвалид
как пес инвалид на трех лапах

крутись аппарат киноленту тяни
мелькай трудодень на экране
пей пиво алкаш в бесприютной тени
звените монетки в кармане

под куполом неба ходи акробат
по линии партии шаткой
баюкайте ходики малых ребят
над каждой железной кроваткой



*   *   *

Замеченные опечатки, опечатанные заметки.
С пением птица Сирин слетает с ветки,
ветка колеблется, падает плод со стуком
кому-то на голову, голова отвечает звуком
треснувшего ореха или хрустнувшего хитина.
Щиплет траву забвения дуреющая скотина.

В мире нет порока страшнее курения никотина.

Но если взглянуть на мир с высоты полета
валькирий, все будет плоско, как на доске почета:
ни выси, ни глубины, и время идет пунктиром,
и после прогулки пары расходятся по квартирам.

Сначала свет загорится, после задернут шторы,
потом свет погасят, уснут, и в квартиру проникнут воры,
вынесут мозг, вытрясут душу из плоти.
Но все измельчало и что вы с таких возьмете?

Птица Сирин летает с клекотом — сигнал воздушной тревоги.
По телику еженедельная передача «Итоги».
Блондинка-ведущая в немыслимом красном прикиде.
Опечатки замечены. Но никто не в обиде.



*   *   *

Что ж ты сидишь, как в гостях,
а ноги не вытер?
Всякий город стоит на костях,
а не только Питер.

Нужно строить дома на камне,
а не на болоте.
Все так, но пока мне
нет радости в этой работе.

Жизнь моя — на весах,
и нет счета потерям.
Лучше мне быть в лесах
большим неуклюжим зверем.

Я бы валежник ломал,
пробираясь к себе в берлогу,
морду вверх поднимал
и рычал бы Господу Богу.



*   *   *

Там была церквушка и бабушка в черном платке.
Там была заросшая речка и утки, а на рассвете
играла рыба, и ангел с цветком в руке
к девочке прилетал, но она держала это в секрете.

Там была лужайка и пасека, и дедушка — инвалид войны,
там были куры, которым рубили головы
и пускали бегать по огороду,
там ходили странные кролики — все были обречены,
и всех хотелось спасти и отпустить на свободу.



*   *   *

Я еще не знал, кто такой Иуда,
но видел Иудино дерево. Расспрашивать я не стал,
а потому не знал, кто такой Иуда, покуда
не прочел Евангелие и не посмотрел Джизус Крайст Суперстар.

А Иудино дерево росло на улице Карла Маркса.
Я знал, что Маркс — этот толстый с окладистой бородой.
Тот мир — распался и рухнул, а вот я — гляди, не сломался,
иду по этой же улице, скукожившийся, седой.

И говорю сам себе — не так уж плохо в Одессе.
Мы живы, весна цветет, не страшно, что мы — не цветем...
А вот Иудино Дерево — согреши, предай и повесься!
Но ни предавать, ни вешаться не хочется: все — путем.