Дмитрий ЦЕСЕЛЬЧУК
СЕНТЯБРЬ 2015
СЕНТЯБРЬ 2015
Цвет сентября — бледнозеленый
Чуть что не так — и вспыхнет весь.
Какие уж тут шутки с кленом,
Что возмужал и вырос здесь?
Клен этот бледен по контрасту
С соседом, что горит огнем.
Бедняге пламя не по росту,
Оно еще таится в нем.
С листом сравниться пятипалым
Другие листья не смогли б.
Был в августе он славным малым
Среди берез, акаций, лип.
А в сентябре другое дело,
Он потому бледноголов,
Что ринется в полымя смело
Без клятв пустых и лишних слов.
Его оближет нежно пламя
Своим шершавым языком.
Собрата дружно встретит племя,
Где с каждым он давно знаком.
Среди берез и сосен с детства
Росли они, как сорняки.
От кленов никуда не деться,
Хоть и не жалуют таких.
Но осенью клен пятипалый
Поджечь другие кроны рад.
С него берет свое начало
Неудержимый листопад.
Положишь на ладонь, к фалангам
Прижав пылающий листок —
И враз поймешь, кто выше рангом,
И кто поджечь все это смог.
По нраву лист кленовый лешим,
В чести у трепетных дриад.
— Любого всадника мы спешим,
Кленовые полки твердят.
В сентябрьской палитре сада,
Сжигая кроны донага,
Сбивая птичий гомон с лада
И посылая птиц в бега.
Взмывают в небо вереницы
Разноголосых птичьих стай.
Насыпать им в кормушки хлеба
И умолять: не улетай.
Ответят: как же нам без листьев
Зимой на голых ветках петь,
И к кронам бархатным не ластясь?
Не можем мы не улететь!
Кричим вдогонку перелетным:
Домой вернетесь ли весной?
Кто будет зельем приворотным
Поить вас в африканский зной?
Одна надежда на гнездовья,
Что будут вас до срока ждать,
Как ждет, чтоб взбили ее, вдовья
К приходу путника кровать.
К нам возвратятся пилигримы,
Как будто из небытия.
Всевышним помыслом хранимы,
Любовь к родной земле храня.
Чуть что не так — и вспыхнет весь.
Какие уж тут шутки с кленом,
Что возмужал и вырос здесь?
Клен этот бледен по контрасту
С соседом, что горит огнем.
Бедняге пламя не по росту,
Оно еще таится в нем.
С листом сравниться пятипалым
Другие листья не смогли б.
Был в августе он славным малым
Среди берез, акаций, лип.
А в сентябре другое дело,
Он потому бледноголов,
Что ринется в полымя смело
Без клятв пустых и лишних слов.
Его оближет нежно пламя
Своим шершавым языком.
Собрата дружно встретит племя,
Где с каждым он давно знаком.
Среди берез и сосен с детства
Росли они, как сорняки.
От кленов никуда не деться,
Хоть и не жалуют таких.
Но осенью клен пятипалый
Поджечь другие кроны рад.
С него берет свое начало
Неудержимый листопад.
Положишь на ладонь, к фалангам
Прижав пылающий листок —
И враз поймешь, кто выше рангом,
И кто поджечь все это смог.
По нраву лист кленовый лешим,
В чести у трепетных дриад.
— Любого всадника мы спешим,
Кленовые полки твердят.
В сентябрьской палитре сада,
Сжигая кроны донага,
Сбивая птичий гомон с лада
И посылая птиц в бега.
Взмывают в небо вереницы
Разноголосых птичьих стай.
Насыпать им в кормушки хлеба
И умолять: не улетай.
Ответят: как же нам без листьев
Зимой на голых ветках петь,
И к кронам бархатным не ластясь?
Не можем мы не улететь!
Кричим вдогонку перелетным:
Домой вернетесь ли весной?
Кто будет зельем приворотным
Поить вас в африканский зной?
Одна надежда на гнездовья,
Что будут вас до срока ждать,
Как ждет, чтоб взбили ее, вдовья
К приходу путника кровать.
К нам возвратятся пилигримы,
Как будто из небытия.
Всевышним помыслом хранимы,
Любовь к родной земле храня.