Скоро исполнится 100 лет Октябрьской революции. Как бы к ней не относиться, но она оказала существенное воздействие не только на развитие России, но и на ход всей мировой истории в XX веке. У одних революция вызвала страх, вражду, ненависть, а у других породила великие надежды, огромный душевный подъем и вдохновила на большие дела.
Надо сказать, что в начале прошлого века немало людей в европейских странах жило ожиданием прихода новой эры в истории человечества, при которой совершатся кардинальные перемены в существующем миропорядке. Дело в том, что произошла научно-техническая революция. Появились радио, кино, авиация. Электрический свет вошел во многие дома. Получил развитие автомобильный транспорт. Делимость и сложность строения атома, относительность пространственно-временных характеристик и отношений и другие физические открытия сформировали новую научную картину мира.
Дух новаторства проявился и в художественной сфере, в литературе, философии и даже религии. В России состоялся мощный взлет духовной культуры. Многочисленная плеяда выдающихся русских философов, ученых, поэтов, писателей, художников, композиторов вышла на культурно-историческую арену конца XIX и начала XX века. Тогда же сформировался как направление философской мысли и русский космизм в лице своих творцов: Н. Федорова, К. Циолковского, В. Вернадского и др. (Подробнее о космизме см.: Хайруллин К. Х. Космизм: жизнь-человек-ноосфера. Казань, 2015).
На волне революционного вдохновения в России возник и пролетарский космизм, который я рассматриваю как разновидность русского космизма. В ее создании главную роль сыграли пролетарские поэты. Среди них было немало революционеров-подпольщиков, прошедших через царские тюрьмы, ссылки и побывавших в эмиграции.
Первая мировая война ускорила крах отжившего самодержавного строя в России, а Временное правительство оказалось несостоятельным в деле решения проблем, лавиной обрушившихся на страну. Октябрьский переворот и приход к власти большевиков не были случайными в историческом развитии России. Лозунги большевиков «Мир — народам!», «Заводы — рабочим!», «Вся власть — Советам!» были, как правило, на «Ура!» восприняты народными массами, бурлящими в революционном подъеме. Российский народ в своем большинстве поверил Ленину и его партии и пошел за ним. Другое дело, что эти лозунги так и остались лозунгами. Мира не наступило, а развернулась тяжелая Гражданская война с огромными жертвами, разрушениями и лишениями, с голодом и разрухой. Заводы не были отданы рабочим коллективам, а земля — крестьянам. Власть Советов была больше показной, и утвердилась непререкаемая монополия на власть и истину большевистской партии, оппоненты которой заносились в списки врагов народа и государства, уничтожались карательными органами и в лучшем случае высылались из страны. (Советское правительство было коалиционным совсем недолго, когда в него помимо большевиков входили и левые эсеры.) Человек, высказывающий свое недовольство политикой большевиков, мог легко получить ярлык контрреволюционера, белогвардейского агента, наймита мирового капитала или еще какого-то представителя враждебных темных сил. Были в первые послереволюционные годы и реальные массовые выступления против большевиков. Наиболее известные из этих антибольшевистских выступлений — это кронштадтский мятеж и тамбовское восстание крестьян.
Но люди, восторженно встретившие Октябрьскую революцию, несмотря на все беды, лишения и трудности, продолжали жить верой в наступление светлого будущего, хотя в утвердившейся жестокой политике военного коммунизма было весьма трудно узреть ростки благостного и свободного будущего. Не просматривались они и в условиях наступившего затем НЭПа, связанного с некоторым возвратом к рыночным отношениям.
Революционные перемены и провозглашение большевиками установления диктатуры пролетариата в России породили дух свободы и волну энтузиазма в рабочей среде. На этой волне и возник так называемый Пролеткульт — культурно-просветительская и литературно-художественная самодеятельная организация рабочих (точнее сказать, совокупность таких организаций: московской, петроградской и др.), сыгравшая заметную роль в первые послереволюционные годы в жизни страны. Эта организация, окончательно сформировавшаяся в сентябре 1917 года, достаточно быстро обрела массовый характер. Пролеткульт имел свои ячейки на заводах и фабриках, свои студии, клубы, а затем появились и целые театры. Издавалось более 30 журналов и альманахов, большими тиражами выходили сборники пролетарских поэтов и писателей. В литературных студиях с лекциями выступали В. Брюсов, А. Блок, А. Белый, Вл. Ходасевич, К. Чуковский и другие известные поэты и писатели.
В качестве главной стратегической задачи выдвигалась задача создания новой пролетарской культуры, свободной от негативных особенностей прошлых культур, связанных, как считалось, с их служением интересам эксплуататорских классов. Идеологи Пролеткульта рассматривали искусство и литературу как оружия классовой борьбы. А. Богданов полагал, что, если партия ведет политическую борьбу и организует политическую жизнь страны, а профсоюзы занимаются экономикой, то Пролеткульт должен управлять всеми культурными делами и вести классовую борьбу на культурном фронте. С точки зрения этого теоретика Пролеткульта, последняя — это автономная организация, относительно независимая от партии и государства. С критикой такой точки зрения выступил Ленин, стремившийся изначально поставить под жесткий тотальный контроль ВКП (б) всю жизнь страны в ее разнообразных сферах. (В советское время установка о направляющей и руководящей роли партии обрела характер идеологического заклинания, повторяемого бесконечное число раз.) Ленин справедливо раскритиковал левацкие заскоки некоторых деятелей Пролеткульта, отрицавших культурные достижения прошлого и преемственность в культурном развитии. В то же время он стремился загнать пролетарскую организацию в жесткие административные рамки. После этой критики и принятия соответствующих постановлений ЦК ВКП (б), касающихся культурной политики, деятельность Пролеткульта стала замирать. Пролеткульт превратился в один из малозаметных отделов Наркомата просвещения, который в 1932 году прекратил существование. Следует отметить, что пролетарские поэты и писатели в 20-е годы образовывали различные творческие группировки и ассоциации: «Кузница», «Космист», «Рабочая весна», «Молодая гвардия», «Октябрь», ВОАПП, РАПП и др. Большинство ведущих поэтов Пролеткульта (А. Гастев, М. Герасимов, В. Кириллов, В. Князев, И. Филипченко, И. Ионов, А. Крайский и др.) было репрессировано и погибло в сталинских застенках в конце 30-х — начале 40-х годов прошлого века. Ужас сталинизма заключался не только в огромном количестве его жертв, но и в его иррациональности. Ведь уничтожались люди, горячо преданные социализму и идеям коммунизма. Совершенно невозможно заподозрить казненных пролетарских поэтов в том, что они стали врагами народа, антисоветчиками, шпионами, контрреволюционными заговорщиками и т. п.
Не могу не остановить внимания на уже упомянутом А. Богданове. Это был не только один из основоположников РСДРП, оппонент Ленина, исключенный затем из этой партии, но и замечательный ученый и мыслитель-космист. Он — экономист, философ, врач, естествоиспытатель, наконец, писатель-фантаст, автор утопических романов «Красная звезда» и «Инженер Мэнни», где события происходят на Марсе и вырисовываются контуры возможного коммунистического общества. С Богданова во многом начинается отечественная традиция, связывающая научно-технический прогресс и космическое будущее человечества с коммунизмом и получившая развитие в советской фантастике (романы И. Ефремова, А. Казанцева и др.). Кроме того, он — создатель тектологии («всеобщей организационной науки») — теории, предвосхитившей ряд идей системологии и кибернетики. Богданов — основоположник института переливания крови, ставшего затем носить его имя и погибший в 1928 году при проведении медицинского эксперимента на самом себе. Не без влияния идей Н. Фёдорова он выдвигал проект переливания крови старикам от молодых («отцам от сыновей») в целях омоложения и продления жизни.
В чем же Богданов видел необходимость создания новой пролетарской культуры? Он ее видел в том, что только такая культура и позволит пролетариату выполнить авангардную роль в революционных преобразованиях мира. И, как считал Богданов, прежде всего, требуется социалистическая культурная революция в сознании пролетариата для того, чтобы социализм смог утвердиться в обществе в целом. Отсюда вытекала важность широкого разворачивания просветительской работы в рабочих массах. И Пролеткульт стал активно проводить такую работу. Но когда Пролеткульт начал ограничиваться в самодеятельности и обюрокрачиваться, Богданов вышел из этой организации (это произошло уже в 1920 году), отдалился от политики и посвятил себя научно-исследовательской и врачебной деятельности (подробнее о жизни и творчестве Богданова см.: Ягодинский В. Н. Александр Александрович Богданов (Малиновский). 1872–1928. М., 2006). Следует добавить, что Богданов, в отличие от некоторых других деятелей Пролеткульта, никогда не выступал с позиции отрицания культурных ценностей прошлого и резко критиковал строки из стихотворения пролетарского поэта Кириллова, ставшие знаменитыми:

(Пролетарские поэты первых лет советской эпохи. М., 1959, с. 228; далее этот сборник при цитировании и ссылках на него будет обозначаться ПП.)

Поэзия Пролеткульта полна ликования, восторга, пафоса, оптимизма и ощущения безмерного расширения жизненных горизонтов вплоть до вселенских масштабов. Она выражала то, что «фабричный горемыка стал восторженным солнценосцем» (Левченко М. А. Индустриальная свирель: Поэзия Пролеткульта. СПб., 2007, с. 15). Громче всех звучит лейтмотив: «мы победили и теперь все сможем». Объединяющийся и сплачивающийся пролетариат, сбросивший наконец оковы старого угнетавшего его мира, станет великой силой, способной разгромить любых классовых врагов, преодолеть все преграды, завоевать весь земной шар и повести человечество к звездам. В творениях пролеткультовцев стал вырисовываться образ исполина-рабочего, растущего «из железа» и ощущающего полную свободу и безмерное могущество. У Гастева этот исполин заявляет: «Все проходит через мои руки и орудия… Всюду иду со своим молотом, зубилом, сверлом. По всему миру… Шагаю через границы, материки, океаны. Весь земной шар я делаю родиной» (Гастев А. К. Поэзия рабочего удара (репринт. изд.). СПб., 2013, с. 37). Фигура гиганта-пролетария нашла свое выражение также в изобразительном искусстве. Скульпторы стали лепить (художники — рисовать) огромные фигуры рабочего, нередко держащего в руках земной шар. Надо отметить, что гигантомания — это весьма заметная черта пролеткультовских творений.
В стихах Кириллова даже звучит мотив обожествления пролетариата как освободителя и спасителя человечества, когда поэт называет пролетариат «Железной Мессией», сравнивая его с Христом:

Чувства поэтов Пролеткульта переполнял революционный романтизм. Они были убеждены в том, что Октябрьская революция лишь начало, и ее пожар, сжигающий старый миропорядок, скоро перекинется на другие страны, и произойдет Великая Революция. В те времена возникли Советские республики в Баварии и Венгрии, просуществовавшие, правда, недолго. Происходили революционные волнения и в других странах. Попытка установления Советской власти была предпринята даже в такой патриархальной стране, как Персия. Лозунг «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» тогда воспринимался не только как утверждение пролетарского Интернационала, но и как призыв к осуществлению Всемирной Революции. Этот призыв звучит в стихотворениях В. Князева и С. Образовича. Первое называется «Набат за рубежом», а второе — «III Интернационал». Вот строки из них:

Другой призыв, выражающий необходимость единения народов во имя нового миропорядка, дан в стихотворении И. Ионова:

Пролетарские поэты безоглядно верили в победу Всемирной Революции:

В своем возвеличивании революции и вытекающих из нее перемен и перспектив пролеткультовцы шли еще дальше и придавали им космический характер. Для них революция — это не только планетарно-земное, но и вселенское событие, открывающее возможности переделки всего мироздания, переустройства иных миров с помощью человеческого труда и разума. Поэтому поэзия Пролеткульта пронизана пафосом не только классовой борьбы и социально-политических преобразований, но и дерзновенного покорительства природы, космоса и Вселенной. Пролеткультовцы верили во всесилие не только мирового пролетариата, но и научно-технического прогресса.
Приведу ряд стихотворений, имеющих космическую направленность.

Можно отметить, что в стихах Герасимова встречаются весьма оригинальные образы космического характера: «Сгребли мы лунною лопатой/ С мундира неба ордена»; «Ковшом Медведицы черпнули/ Мы счастье Вольного Труда!» (ПП, с. 203).

В поэзии Пролеткульта звучит призыв — никогда не останавливаться на достигнутом и всегда двигаться вперед:

Максимализм, стремление охватить космическую беспредельность выражают такие строки стихотворения В. Александровского:

Пролетарские поэты всячески прославляют Труд, который в результате революции становится свободным, раскованным, вдохновенным и выходит на космические просторы, обретая вселенский характер.

Поэтически возвеличивается не только Труд как таковой, но и то, где и с помощью чего он осуществляется. Это — завод, фабрика, станок, молот, кран, башня, машина.

Гастев писал: «Иду на завод, как на праздник, как на пиршество» (Гастев А. Указ. соч., с. 15). Наверно, можно говорить в какой-то мере и о сакрализации индустриального труда и его орудий. Ведь в произведениях пролеткультовцев завод стал рассматриваться не только как сфера производства и формирования рабочего как нового хозяина жизни, но и как священное место, где рождается принципиально новая культура неразрывной связи человека и железных машин и откуда разворачивается гигантская растущая мощь сил кардинального преобразования всей системы бытия.
Огромные краны, башни, молоты, станки, рисуемые как одушевленные существа, оказывались активными живыми участниками глобально-космической деятельности наряду с людьми. Гастев представил образ исполинского крана, который стал «единым чудовищем… с глазами, с сердцем, с душой и помыслами», с текущей в нем «металлической кровью» (Гастев А. Указ. соч., с. 21). Он предположил возможность фантастического проекта вынесения этого монстра в космическое пространство («укрепим его в эфире») и с его помощью даже изменения орбиты движения Земли. «Мы сдвинем, сдвинем нашу родину-землю. Эй, вы, тихие потребители жизни! Разве вы не видите, как неудобно посажена земля, как неловко ходит она на орбите? Мы сделаем ее безбоязненно-гордой, дадим уверенность, пропитаем новой волей» (Гастев А. Указ. соч., с. 22).
Гастев — это весьма интересная фигура среди поэтов Пролеткульта. Он был не только поэтом (его стихи в прозе достаточно высоко оценивали В. Маяковский и В. Хлебников), но и теоретиком Пролеткульта, а также научной организации труда. Гастев — основатель и директор Центрального института труда (ЦИТ), ставшего знаменитым своими рекомендациями по рационализации труда, повышения его производительности и использования рабочего времени с максимальной эффективностью. В слаженной, сплачивающий трудовой коллектив работе завода как единого механизма, Гастев видел праобраз будущего общества, в котором жизнь потомков все более обретает машинно-автоматический характер. Такой взгляд на будущее был обусловлен и тем, что Пролеткульт утверждал принцип всеохватывающего коллективизма, приводящий, в конечном счете, к принижению личностного начала в человеке и игнорированию его индивидуальности и личных интересов. Такой подход таил в себе антигуманистические тенденции, поскольку растворял личность в коллективе и вел к тоталитаризму. Но пролеткультовцы усматривали в сплоченном коллективе лишь несокрушимую силу, способную творить грандиозные дела и побеждать классовых врагов. Логика у них была проста: при старом строе царили эгоизм, индивидуализм, разобщенность, а при новом теперь должны торжествовать коллективизм, солидарность, единство. Всесилье коллективного «мы» выражают следующие строчки из стихотворения В. Кириллова:

Гастев был убежден в том, что в будущем роль технологий, техники будет неуклонно возрастать и даже произойдет слияние человека с машиной. Он допускал возможность того, что в результате грядущей научно-технической и индустриальной революции, охватывающей как недра земли, так и дали космоса, произойдет рождение нового искусственного постчеловеческого существа. Об этом говорится в его «стихопрозаическом» отрывке под названием «Мы посягнули»: «…Кругом закованный сталью земной шар будет котлом Вселенной, и когда, в наступлении трудового порыва, Земля не выдержит и разорвет стальную броню, она родит новых существ, имя которым уже не будет человек. Новорожденные… сразу двинут всю землю на новую орбиту, перемешают карту солнц и планет, создадут новые этажи над мирами. Сам мир будет новой машиной, где космос впервые найдет свое собственное сердце, свое биенье» (Гастев А., Указ. соч., с. 34).
Другой поэт Пролеткульта — А. Маширов-Самобытник — называл техническое царство будущего: «Мой любимый, мой железный, мой родной машинный рай» (ПП, с. 297).
Гастев и другие поэты Пролеткульта игнорировали возможность негативных последствий индустриального и научно-технического прогресса, чрезмерного вторжения техники в человеческую жизнь, хотя тема «бунта машин» уже в их времена поднималась в научно-фантастических произведениях некоторых писателей, например, В. Брюсова.
Следует отметить, что творчество Гастева с его устремленностью к человеко-машинному будущему послужило материалом для Е. Замятина при написании им романа-антиутопии «Мы», а также для создания К. Чапеком пьесы «R.U.R.», где впервые появилось слово «робот».
Теперь можно выделить и перечислить характерные особенности пролетарского космизма. Последний выразил мировую пролетарскую революцию, освобожденный труд как коллективную миросозидательную деятельность, объединение человечества и освоение всего пространства земного шара и космоса в их взаимосвязи. Подчеркивалось главное: именно пролетариату как самому революционному и организованному классу доступна всемирность, и он способен, сокрушив иго мирового капитала, установить коммунистический строй на всей планете и повести единое человечество в небесные просторы и к обживанию новых миров.
Характерные черты пролетарского космизма — это утопизм, классовость, вера во вселенскую миссию пролетариата, культ революции, индустриального труда, завода, машины, гигантомания, титанизм, тотальный коллективизм, постановка задачи создания новой коммунистической культуры и нового типа человека, увязывание космического будущего человечества с построением коммунистического общества. Следует признать то, что пролетарский космизм носил во многом лозунговый, поверхностный характер и не отличался той смысловой глубиной и многосторонностью, которые, скажем, были присущи космизму А. Блока или В. Хлебникова, первый из которых принадлежал к символистам, а второй — к футуристам. Я уже не говорю об учениях самих основоположников русского космизма. Слишком упрощенно создатели пролетарского космизма понимали и природу человека, и историческое развитие общества, и перспективы его будущего.
Пролетарский космизм, в отличие от других форм космизма, несущих в себе общечеловеческое содержание, имел классовую направленность (объединение людей на классовой основе) и не оставлял в будущем места обывателям, противникам существующей власти и др. Кроме того, в нем проявлялся коллективизм, по сути растворяющий в себе человеческую личность и утверждающий безоговорочный приоритет общественных интересов (главное — народ, людские массы). В данном отношении он — противоположность христианскому космизму, исходящему из самоценности каждого человека. Хотя и пролетарский, и христианский космизм сходились в понимании важности великого общего дела, объединяющего людей (покорение стихий природы, борьба со смертью и др.).
Таким образом, есть основания говорить о пролетарском космизме как особой форме космизма. Но «век» его был весьма не долог — не более десятка лет. Ну, а пик его развития приходился на 1918–1920 гг. А потом кончилась гражданская война, волна революционного восторга и вдохновения, пыла революционной борьбы спала, надежды на скорую мировую революцию не оправдались. В условиях разрухи и голода, необходимости вполне земного конкретного восстановления народного хозяйства, поэтические призывы и прожекты глобального преображения земного шара и Вселенной выглядели все более неуместными и абсолютно фантастическими. Мечта о коммунистическом и космическом будущем человечества в сознании людей стала уплывать все дальше и дальше в будущее. Когда наступило время НЭПа, многие из числа революционных романтиков испытали горькое разочарование. Душевный и творческий кризис проявился и среди поэтов Пролеткульта, и в их стихах космический пафос, космическая образность и символика начали исчезать.
Следует отметить и то, что на поэзию Пролеткульта за ее космизм обрушилась достаточно резкая критика. Космизм критиковался из-за его утопичности, абстрактности и оторванности от жизненно важных повседневных проблем. Против космизма выступили и некоторые поэты. А. Безыменский в стихотворении «Поэтам “Кузницы”» писал:

Отдельные поэты Пролеткульта позитивно восприняли критику и призыв «спуститься с небес на землю». Незачем ставить невыполнимые сверхчеловеческие задачи типа изменения орбит Земли и планет, зажигания искусственных солнц и т. п., и поэзия должна выражать реальные цели общества, движущегося по пути создания социализма. Как сказал И. Садофьев:

Заканчивая рассмотрение поэзии Пролеткульта, хотелось бы сказать, что ее космизм сыграл заметную роль в формировании коммунистической веры с ее культами и символами. Возьмем, например, всем хорошо известный герб СССР. Это — изображение огромных серпа и молота на фоне земного шара в лучах восходящего солнца в обрамлении колосьев, перевитых красной лентой, на которой на языках союзных республик написан лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В верхней части герба пребывает пятиконечная красная звезда. Герб символизирует союз рабочих и крестьян, объединение равноправных союзных республик в единый союз и выражает идею интернациональной солидарности народов СССР с трудящимися всех стран планеты Земля. Нет сомнений в том, что герб в своей сути имеет планетарно-космический характер. Изображения солнца, земного шара и звезды прямо говорят об этом. А вместе они плюс гигантские серп и молот, соразмерные со всей Землей, символизируют идею всемирной революции, ее победу и космическое признание. Да, космос, а именно солнце, на стороне этой революции, поскольку солнечные лучи снизу словно поддерживают земной шар, где впервые к власти пришли трудящиеся классы — пролетариат и крестьянство, и эта власть должна быть распространена по всей его поверхности во всех странах. То, что солнце изображено снизу восходящим, очевидно, означает приход новой эры в истории человечества. Красная звезда сверху как символ единства пролетариата на всех пяти земных континентах, ставший затем и символом Красной Армии, способной освобождать трудящихся от рабства и нищеты в международном масштабе, также выражает идею планетарной революции, всемирной диктатуры пролетариата и всемирной советской республики. В послереволюционные годы всерьез обсуждались перспективы экспорта революции в другие страны, а с образованием по инициативе Ленина Коминтерна красная звезда стала и его знаком. Словом, пролетарский космизм явно определяет характер советского герба.
Космизм в пролетарской поэзии ушел в прошлое. Но это не означает, что он ушел из русской поэзии вообще. Помимо пролетарской поэзии он заметно проявлялся в символизме и футуризме. Космизм как мироощущение или как его идеи, установки, устремления можно обнаружить в стихах В. Брюсова, К. Бальмонта, Вяч. Иванова, А. Блока, А. Белого, В. Хлебникова, В. Маяковского, М. Волошина. Даже такой творец любовной лирики и воспеватель земной природы и русской деревни, как С. Есенин, в революционный период (1917–1918 гг.) пережил глубокое увлечение космическими устремлениями в своем творчестве. Писали стихи и ученые-космисты: А. Чижевский, Н. Морозов. Значимой фигурой в русском поэтическом космизме стал позднее Н. Заболоцкий. Явное оживление космических устремлений в русской советской поэзии произошло в 50-е — 60-е годы XX века, когда был запущен первый искусственный спутник Земли и осуществился выход человека космическое пространство. Но тема «Космизм в советской поэзии» — это предмет уже другой статьи.