Перекличка поэтов
Олег ФИЛИПЕНКО
Поэт, режиссер и сценарист. Родился в 1965 году в Симферополе. Учился в Литературном институте им. А. М. Горького, на курсе Н. К. Старшинова. Кроме того, закончил ГИТИС и Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве. В середине девяностых годов посещал поэтическую студию К. В. Ковальджи. Печатался в «Литературной газете», «Литературной России», «Литературной учебе» и в некоторых крымских и московских журналах. Поэма «Один день неизвестного поэта» (1999 г.) номинировалась на Антибукеровскую премию. Сейчас постоянно живет в Киеве и работает кинорежиссером. Его короткометражные и полнометражные фильмы — участники и призеры различных международных кинофестивалей, таких, как «Евразия», «Киношок», «Окно в Европу», «Фестиваль Фестивалей», «Арткино» и др. В 2015 году короткометражка «Во всем виноват сценарист» участвовала во внеконкурсной программе «Short film Corner» в Каннах.
Поэт, режиссер и сценарист. Родился в 1965 году в Симферополе. Учился в Литературном институте им. А. М. Горького, на курсе Н. К. Старшинова. Кроме того, закончил ГИТИС и Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве. В середине девяностых годов посещал поэтическую студию К. В. Ковальджи. Печатался в «Литературной газете», «Литературной России», «Литературной учебе» и в некоторых крымских и московских журналах. Поэма «Один день неизвестного поэта» (1999 г.) номинировалась на Антибукеровскую премию. Сейчас постоянно живет в Киеве и работает кинорежиссером. Его короткометражные и полнометражные фильмы — участники и призеры различных международных кинофестивалей, таких, как «Евразия», «Киношок», «Окно в Европу», «Фестиваль Фестивалей», «Арткино» и др. В 2015 году короткометражка «Во всем виноват сценарист» участвовала во внеконкурсной программе «Short film Corner» в Каннах.
И ЯБЛОКАМИ ПАХНЕТ СНЕГ
ФЕВРАЛЬСКИЙ ДЕНЬ
ФЕВРАЛЬСКИЙ ДЕНЬ
День серый, но как будто чем-то новый,
летают мошки белые под носом,
и дворник, к испытаниям готовый,
снег посыпает солью, словно просом.
Я в магазин утоптанной дорожкой
иду, в карманах руки отогревши;
сидит старушка на скамейке с кошкой,
и яблоками пахнет снег осевший.
летают мошки белые под носом,
и дворник, к испытаниям готовый,
снег посыпает солью, словно просом.
Я в магазин утоптанной дорожкой
иду, в карманах руки отогревши;
сидит старушка на скамейке с кошкой,
и яблоками пахнет снег осевший.
8 февраля 2004
* * *
Читать людей, как будто бы донос,
с ума сойти от собственных ошибок
и утирать брутальный римский нос
своей судьбе спокойствием улыбок.
Я падаю, уже не поднимусь,
как хорошо последнее паденье!
Я весь в ничто перетекаю, жмусь
я к людям, как растение к растеньям...
с ума сойти от собственных ошибок
и утирать брутальный римский нос
своей судьбе спокойствием улыбок.
Я падаю, уже не поднимусь,
как хорошо последнее паденье!
Я весь в ничто перетекаю, жмусь
я к людям, как растение к растеньям...
8 апреля 2004 г.
СОНЕТ
Весна почти прошла. Прошло и вдохновенье.
А было ли оно? Не ведаю — бог весть.
Последнее пишу сейчас стихотворенье
за этот я сезон весенний. Предпочесть
сонет решился я всем прочим формам. Это
не символ, а, скорей, лишь прихоть, да и та
случайности дитя, поскольку для сонета
мой прозаичен дух, и не влечет мечта.
Мечты, мои мечты, разбились вы, как волны,
о берег жизни той, что противостоит
вам многие года, и список ваш неполный
хранят мои стихи, а память не хранит.
Душа, как море, спит, — на море штиль, не смута,
и все-таки оно чуть мертвое как будто.
А было ли оно? Не ведаю — бог весть.
Последнее пишу сейчас стихотворенье
за этот я сезон весенний. Предпочесть
сонет решился я всем прочим формам. Это
не символ, а, скорей, лишь прихоть, да и та
случайности дитя, поскольку для сонета
мой прозаичен дух, и не влечет мечта.
Мечты, мои мечты, разбились вы, как волны,
о берег жизни той, что противостоит
вам многие года, и список ваш неполный
хранят мои стихи, а память не хранит.
Душа, как море, спит, — на море штиль, не смута,
и все-таки оно чуть мертвое как будто.
29 мая 2001 г.
* * *
Жизнь похожа на рваный мешок с картошкой,
дни бегут — расползается шов,
и, просыпав на землю тяжесть мира, рыжим Антошкой
стоите и думаете: хорошо.
Стоите среди поля и думаете — куда я шел?
Какая разница, если нет желаний.
Можно, конечно, в книжке почиркать карандашом,
но лучше так наслаждаться, без знаний.
И начинаете идти, потому что страх подгоняет,
впереди горизонт, позади висельником качается
память сердца, но надежда не умирает:
«Ничего, завтра будет лучше!»...
Но ничего не случается...
дни бегут — расползается шов,
и, просыпав на землю тяжесть мира, рыжим Антошкой
стоите и думаете: хорошо.
Стоите среди поля и думаете — куда я шел?
Какая разница, если нет желаний.
Можно, конечно, в книжке почиркать карандашом,
но лучше так наслаждаться, без знаний.
И начинаете идти, потому что страх подгоняет,
впереди горизонт, позади висельником качается
память сердца, но надежда не умирает:
«Ничего, завтра будет лучше!»...
Но ничего не случается...
18 апреля 2006 г.
* * *
Я шел сегодня по улице,
капало с крыш, светило солнце,
было ярко, приходилось жмуриться,
и потому я походил на японца.
Я думал о тайной печали
и радовался весеннему настроению,
у книжного магазина кричали
весело девушки — новое поколение.
Было шумно — Тверская все-таки,
как хорошо жить на свете, думал я
и вдыхал вкусный воздух в легкие,
как воду пил в реке Амударья.
Кстати, Амударья. Названье из детства,
СССР, урок географии,
долго живу я, скажу без кокетства.
(Не вспоминай, не смотри фотографии...)
Я так же юн и такой же ребенок,
только уставший и малость напуганный,
в стекле отразился мой подбородок,
а вот и я сам — возрастом застуканный —
какой-то взрослый мужчина,
сорока лет, с длинными патлами,
но ничего, это не кручина,
я счастлив здесь и сейчас, это главное.
капало с крыш, светило солнце,
было ярко, приходилось жмуриться,
и потому я походил на японца.
Я думал о тайной печали
и радовался весеннему настроению,
у книжного магазина кричали
весело девушки — новое поколение.
Было шумно — Тверская все-таки,
как хорошо жить на свете, думал я
и вдыхал вкусный воздух в легкие,
как воду пил в реке Амударья.
Кстати, Амударья. Названье из детства,
СССР, урок географии,
долго живу я, скажу без кокетства.
(Не вспоминай, не смотри фотографии...)
Я так же юн и такой же ребенок,
только уставший и малость напуганный,
в стекле отразился мой подбородок,
а вот и я сам — возрастом застуканный —
какой-то взрослый мужчина,
сорока лет, с длинными патлами,
но ничего, это не кручина,
я счастлив здесь и сейчас, это главное.
17 марта 2006 г.
ЭТО БЫЛО ТАК ДАВНО
Это было так давно:
танцы в клубе допоздна.
Мозаичное панно
«Комсомольская весна».
Светомузыка и хрип
в микрофон, что чуть фонит:
«В свой вагон зашла она,
улыбнулась из окна».
А из этой толкотни
выйди, воздуха глотни,
сигаретку закури,
ни о чем поговори.
В небе звезды так крупны
словно на лимане соль,
но они мне не видны —
ум мне застит алкоголь.
Лишь потом, когда уже
провожу подругу спать,
я на горнем этаже
встречусь с совестью опять.
И, пристыженный, паду
на скрипучую кровать
и задумчиво звезду
буду в небе наблюдать.
Сквозь ажурную листву
веток яблони в саду
взгляд пущу по существу
и слезами изойду.
танцы в клубе допоздна.
Мозаичное панно
«Комсомольская весна».
Светомузыка и хрип
в микрофон, что чуть фонит:
«В свой вагон зашла она,
улыбнулась из окна».
А из этой толкотни
выйди, воздуха глотни,
сигаретку закури,
ни о чем поговори.
В небе звезды так крупны
словно на лимане соль,
но они мне не видны —
ум мне застит алкоголь.
Лишь потом, когда уже
провожу подругу спать,
я на горнем этаже
встречусь с совестью опять.
И, пристыженный, паду
на скрипучую кровать
и задумчиво звезду
буду в небе наблюдать.
Сквозь ажурную листву
веток яблони в саду
взгляд пущу по существу
и слезами изойду.
22 сентября 2003 г.
* * *
«Boney M», а после «ABBA»
я послушаю один
и расхнычусь точно баба...
Вот и дожил до седин.
Иль «Pink Floyd» включу погромче,
вспомню юность и портвейн,
как разглядывал я почерк
одноклассницы своей...
Ванька, Сёмка, Серый Смольный —
мои лучшие друзья...
Но довольно, брат, довольно...
Сопли распускать нельзя...
я послушаю один
и расхнычусь точно баба...
Вот и дожил до седин.
Иль «Pink Floyd» включу погромче,
вспомню юность и портвейн,
как разглядывал я почерк
одноклассницы своей...
Ванька, Сёмка, Серый Смольный —
мои лучшие друзья...
Но довольно, брат, довольно...
Сопли распускать нельзя...
3 июля 2009 г.
