Повесть Николая Георгиевича Новикова — журналиста, поэта, писателя, ушедшего из жизни в 2007 году, рассказывает о последнем посещении А. С. Пушкиным родового поместья Михайловское за год до того, как поэт был убит на дуэли.
С селом Михайловским, расположенным недалеко от Пскова, у А. С. Пушкина были связаны самые мучительные, но и самые вдохновенные воспоминания. В Михайловское Пушкин приезжал регулярно. Самый продолжительный его период пребывания там — с августа 1824 по сентябрь 1826 года. Это были годы царской ссылки. Несмотря на живописную природу, встречи с близкими людьми, переписку с петербургскими и московскими друзьями, хлопотах об издании сочинений, поэт мучился от скуки. В. А. Жуковский, стараясь подбодрить Пушкина, напоминал ему в письме о его гении, о том, что дарование поэта должно стать выше скуки, а зло обратиться в добро.
Вспоминая о годах ссылки в Михайловском, Пушкин писал: «Здесь меня таинственным щитом / Святое провиденье осенило, / Поэзия, как Ангел-утешитель, спасла меня / И я воскрес душой».
И это действительно так, потому что в Михайловском были созданы самые значительные пушкинские произведения. Написан роман в стихах «Евгений Онегин», закончена поэма «Цыганы», задуманы «Маленькие трагедии», «серьезный большой роман из русской жизни с множеством интриг и приключений», которому так и не дано было осуществиться, созданы стихотворения «Пророк», «Я помню чудное мгновенье», «Вновь я посетил». Именно в Михайловском поэт откровенно признавался:
«Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить».
При жизни поэта имением, перешедшим от деда О. А. Ганнибала, владела его мать Надежда Осиповна Пушкина. В последний раз Александр Сергеевич приезжает в Михайловское в 1936 году с обширными творческими планами. Об этом периоде жизни и творчества Пушкина мы и узнаем из повести Н. Г. Новикова.
Одной из сильных сторон прозы писателя являются, на мой взгляд, диалоги, внесшие в повесть колорит пушкинской эпохи. Именно с их помощью, владея историческим материалом, умело погружает нас писатель в атмосферу времени первой трети XIX столетия. Архаизмы, плавный, мелодичный, поэтический строй речи героев — интеллигентного дворянства — дополняют общую поэтику книги. Диалоги со старинными оборотами речи подчеркивают стиль того времени, передают историческую картину быта, русской деревни, аромат любовных и дружеских отношений, пристрастия и вкусы. Чтобы не быть голословной, приведу один из диалогов, взятых из книги произвольно.
«Разговор повернулся на литературные новости, и Машенька принесла недавно купленную книжку.
— Вот стихи господина Бенедиктова, — робко сообщила она, — я слышала, он очень модный в столице поэт нынче.
— Вам стихи его нравятся? — живо откликнулся Пушкин.
— Нравятся! — с энтузиазмом воскликнула девушка, — вот и Катеньке тоже. А матушке и Анне Николаевне не нравятся.
— Отчего же? — поинтересовался он.
— Полно вам притворяться, Александр Сергеевич, будто вы не знаете, отчего. Слава этого стихотворца — не по заслугам. А мода, увы, проходит. Кто знает это лучше нас, женщин! Однако стихи Бенедиктова гладки и музыкальны — Аполлон наградил его чутким ухом. Не правда ли?»
Исторически оправданы также и монологи, художественное исполнение которых основано на архивном материале — воспоминаниях близких поэта, трудах литературоведов, письмах Пушкина к друзьям, родным и близким.
Помимо художественных описаний природы в повести замечательно подмечены и бытовые детали, начиная с настойки, наливки, солений, китайского фарфора с вареньем из крыжовника, которое готовилось в доме Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф, дальней родственницы и друга Пушкина, проживающей с дочерьми в соседнем поместье Тригорское.
Иногда, чтобы лучше донести до читателя непростое душевное состояние поэта в момент его последнего посещения Михайловского, Новиков вынужден прибегать к прямому цитированию. Например, в письме к жене Наталье Николаевне Пушкин жалуется: «Вообрази, что я до сих пор не написал ни строчки; а все потому, что неспокоен…»
О тревожном состоянии духа поэта, не позволявшим ему работать, сосредоточиться на творчестве, мы узнаем и из цитаты письма к Плетневу: «В ноябре я готов явиться к вам, тем более, что такой бесплодной осени отроду мне не выдавалось. Пишу, через день пень колоду валю. Для вдохновения нужно сердечное спокойствие, а я совсем не спокоен…»
Придерживаясь традиционной точки зрения о непосредственной причастности к гибели поэта светского общества, распространявшего сплетни, Н. Г. Новиков заканчивает свою повесть еще одной характерной цитатой Пушкина из письма к Осиповой: «…хотя жизнь и сладкая привычка, однако в ней есть горечь, делающая ее, в конце концов, отвратительной, а свет — мерзкая куча грязи».