Книжно-Газетный Киоск


Будетлянин


Сергей Стратановский



ХЛЕБНИКОВСКАЯ АНКЕТА В ЖУРНАЛЕ «ОБВОДНЫЙ КАНАЛ»

«Хлебниковская анкета» была помещена в 9-ом номере самиздатского журнала «Обводный канал» (1986 г.)*, выходившего под редакцией К. М. Бутырина и автора этих строк. Подробное описание этого издания есть в энциклопедии «Самиздат Ленинграда» (М., 2003), поэтому я не буду рассказывать о нем, а обращусь непосредственно к анкете.
Возникла анкета в связи с юбилеем: 100-летием со дня рождения Хлебникова. Неожиданно для всех власть не стала замалчивать эту дату. Правда, чиновникам от культуры было не совсем понятно, что с этим Хлебниковым делать. Его революционность и утопизм были уже не ко двору, а его новаторство — пугало. Сделать из него национального поэта наподобие Есенина тоже не получалось: слишком сложен и массам непонятен. Тем не менее, благодаря юбилею удалось многое издать и переиздать, а в Петропавловской крепости прошла интересная выставка, Хлебникову посвященная.
На анкету ответили 20 человек: поэты, прозаики, литературоведы, богословы. Вот краткие сведения о них в алфавитном порядке:
1) Азадовский Константин Маркович — литературовед, критик, переводчик. В настоящее время председатель Санкт-Петербургского отделения ПЕН-центра. Тогда он только что освободился из заключения, куда попал по делу, сфабрикованному КГБ.
2) Александров Анатолий Анатольевич (1934–1994) — литературовед. Наряду с М. Мейлахом и В. Эрлем — первооткрыватель творчества обэриутов.
3) Арьев Андрей Юрьевич — критик, литературовед. В настоящее время главный редактор (совместно с Я. А. Гординым) журнала «Звезда».
4) Беневич Григорий Исаакович — богослов, автор трудов и переводов по философии и богословию. В настоящее время преподаватель богословия и истории христианства в Высшей религиозно-философской школе.
5) Волчек Дмитрий Борисович — поэт, прозаик, переводчик. С конца 80-х годов — сотрудник радио «Свобода». Живет в Праге.
6) Игнатова Елена Алексеевна — поэт. В советское время почти не печаталась. Сейчас живет в Израиле.
7) И. К-в. Под этим псевдонимом скрывается профессор Дмитрий Евгеньевич Максимов, мой и Кирилла Бутырина учитель. Свои стихи он подписывал псевдонимом Игнат Карамов. И. К-в явно указывает на этот псевдоним.
8) Кривулин Виктор Борисович (1944–2001) — выдающийся поэт, прозаик, эссеист. Один из «столпов» «второй культуры» в Ленинграде.
9) Лапенков Владимир Борисович — прозаик. Ученик Д. Я. Дара.
10) Никольская Татьяна Львовна — литературовед, выдающийся специалист по русскому авангарду.
11) Ры Никонова. Псевдоним Анны Александровны Таршис (1942. Ейск–2014. Киль). Поэт и художница авангардного направления. Занималась визуальной поэзией и мейл-артом. Жена Сергея Сигея. Жила с мужем в г. Ейске (Краснодарский край). В 1998 году уехала вместе с ним в Германию. Умерла в г. Киле).
12) Пазухин Евгений Александрович — религиозный деятель, культуролог. Один из активных участников неофициального культурного движения. В 1991 году эмигрировал в Германию. Живет в Баден-Бадене.
13) Пригов Дмитрий Александрович (1940–2007) — выдающийся поэт, а также художник и скульптор. Один из основателей московского концептуализма.
14) Сигей Сергей Всеволодович (настоящая фамилия Сигов. 1947–2014) — поэт и исследователь русского авангарда. Муж Ры Никоновой.
15) Стратановский Сергей Георгиевич — поэт, эссеист. Автор этих строк.
16) Уфлянд Владимир Иосифович (1937–2007) — выдающийся поэт, один из представителей т. н. «филологической школы».
17) Чирсков Федор Борисович (1941–1995) — прозаик, в советское время не публиковался.
18) Шнейдерман Эдуард Моисеевич (1936–2012) — поэт, один из активных деятелей неофициального культурного движения. Умер во время поездки в Израиль, похоронен в Тель-Авиве.
19) Шуфрин Аркадий Моисеевич — культуролог, автор статей социально-философского и религиозного характера. С 1990 года живет в США.
20) Эрль Владимир Ибрагимович (Горбунов Владимир Иванович) — поэт, прозаик. Публикатор и исследователь творчества обэриутов.

А теперь вопросы анкеты. Они были составлены Кириллом Михайловичем Бутыриным.

1. Как Вы относитесь к творчеству Хлебникова? к его личности? не находите ли Вы, что «образ» поэта-гения, поэта-дервиша, легенда о поэте в какой-то мере определяют отношение к его текстам?
2. Какая область творческого наследия Хлебникова: стихи, проза, теория, проекты — Вам наиболее близка, интересна?
3. Какие реформы, или, скажем так, — сдвиги, осуществленные Хлебниковым в сфере поэтического языка, Вы считаете наиболее важными?
4. Согласны ли Вы с мнением, что Хлебников — это поэт для поэтов, а его творчество — это своего рода лаборатория, склад поэтических идей, заготовок (или все обстоит наоборот)?
5. Насколько тесно связана для Вас судьба наследия Хлебникова с судьбой русского художественного авангарда, включая и современный нам авангард?
6. Вообще, независимо от тех или иных эстетических установок, насколько современен для нас сегодня Хлебников?
7. Как Вы относитесь к социально-утопическому аспекту творчества Хлебникова? «Вопреки» или «благодаря» вовлеченности в Утопию поэзия Хлебникова сохраняет для Вас значение и ценность?
8. Когда Вы по-настоящему открыли для себя Хлебникова (если это, конечно, вообще произошло)? Какую роль в понимании Вами Хлебникова сыграла литература о нем? Не могли бы Вы назвать лучшее из прочитанного?
9. Чего Вы ждете от Хлебниковского юбилея? И как его следовало бы отметить, на Ваш взгляд?

Не все ответившие придерживались последовательности этих вопросов.
Многие (и я в том числе) предпочли ответить в вольной форме, написав связный текст. Не все также сочли эти вопросы адекватными. Так Эрль после своих ответов сделал приписку: «Что за анкета? Понимаете ли вы о ком и что вы спрашиваете?» А Сигей на первый вопрос ответил так: «Отношусь к творчеству Велимира Хлебникова одобрительно. К его личности тоже отношусь одобрительно. Хороший был мужик, толковый, не то, что большинство нынешних поэтов».
Из всех ответов, пожалуй, самый негативный по отношению к Хлебникову — это ответ Азадовского. Вот отрывок из него:
«Вместе с Маяковским Хлебников несет ответственность за футуризм и его отношение к Культуре. За все, что тот пытался ей дать и у нее отнял. Три четверти века отделяют нас от первых футуристических деклараций. У нас теперь достаточно опыта, чтобы оценить футуризм. Футуризм вовсе не был Великим Экспериментом. Он не был и бунтом против «мещанского» общества (=искусства). Пафос его в ином. Футуризм — бунт против Культуры (какой она сложилась к началу XX века в условиях средиземноморской христианской цивилизации). Главенствующий элемент в футуризме — разрушительный. Футуризм анархичен. Его неприятие освященных веками норм и правил отчасти напоминает «воинствующий атеизм». Футуризм агрессивен. «Идите к черту!» — вопль из глубин Футуризма, Футуризм глумлив. Его нутро — юродство, его способ — смех, его обличье — гримаса. Футуризм не знает благоговения и пиетета. Он склонен к богохульству. Единственное, что способен обожествить футуризм, это собственное Я».
С совершенно иной точки зрения отрицает поэта Дмитрий Волчек. Его позицию, пожалуй, можно назвать постмодернистской. В Хлебникове для него неприемлема, прежде всего, его серьезность. Он пишет:
«Стихи Хлебникова лишены того, что развивал и развивает сейчас русский художественный авангард — они, по своей сути, стихи неигровые, обладающие своеобразной, но строгой логикой».
Ры Никонова считает, что достижения поэтического авангарда 20-х годов оставили позади хлебниковские эксперименты:
«Сдвиги в области языка, произведенные Хлебниковым, кажутся мне важными, но менее фундаментальными, чем работа в этой области Крученых, Зданевича, Чичерина. Хлебников занимался химией языка, исходя из наличных материалов и процессов. Он воскрешал забытое и имплантировал родственное. Его современники Гнедов, Зданевич, Крученых и Чичерин имплантировали в ткань языка постороннее и даже потустороннее, ввели язык в  н о в у ю  и более обширную систему».
Очень интересные мысли о природе хлебниковского дара были высказаны Еленой Игнатовой <…>
Вообще в ответах на анкету преобладает взгляд на Хлебникова как на поэта в первую очередь содержательного, а не только новатора и экспериментатора. Отчетливо это выражено у Дмитрия Евгеньевича Максимова:
«Хлебников создает единственный в своем роде мир эпического склада, причудливо-фантастический, бодрый по духу, широкий, вмещающий в себя настоящее и прошлое, природу, культуру, историю человека. Но сложилось так, что идущие к Хлебникову обращали внимание не на этот мир, не на его содержание, не на субстанцию поэта, а на  м е т о д  Хлебникова, его отношение к слову, на его словесную алхимию и ритмические изломы. Писавшие о Хлебникове, начиная с Якобсона, Тынянова, В. Гофмана, интересовались прежде всего именно этой стороной его творчества, отодвигая от себя материю его поэзии, ее недра, ее дух. Это было важно, но недостаточно».
Попытку осмыслить Хлебникова как поэта Революции и Утопии предпринял и автор этих строк.
Хлебниковская анкета не была опубликована, за исключением ответов Д. Е. Максимова, помещенных в сборнике его памяти**.

P. S. В полном виде ответы на вопросы «Хлебниковской анкеты» планируется опубликовать в составе готовящегося к изданию тома, посвященного Велимиру Хлебникову, — в серии Pro et contra, выпускаемой РХГА (Российской Христианской гуманитарной академией).

_________________________________________________________________________________
*Литературно-критический журнал. Под редакцией К. М. Бутырина и С. Г. Стратановского. Выходил с 1981 по 1993 гг. Вышло 19 номеров.
**Ответ … на анкету О Велимире Хлебникове / Публ., вступ. заметка С. Стратановского // Дмитрий Евгеньевич Максимов в памяти друзей, коллег, учеников: К 100-летию со дня рождения. М., 2007. С. 15–18.