Сергей Попов
"Конь в пальто"
"Конь в пальто"
М.: "Вест-Консалтинг", 2014
Воронежский поэт Сергей Попов — известный многим, замечательный мастер слова, о чем свидетельствуют его многочисленные публикации и разнообразные литературные премии. Только в издательстве "Вест-Консалтинг" вышло уже несколько поэтических сборников С. Попова, и это лишний раз говорит о том, что творчество поэта востребовано читателем.
Все характерные особенности поэтического языка С. Попова в изобилии присутствуют и в книге с ироническим названием "Конь в пальто". Надо сказать, что поэт с удовольствием и весьма убедительно использует подобные просторечные выражения, часто прибегает и к архаичной лексике. Примеров тому в книге великое множество. "Рассудок это наяву переварить не дюж", "Славно мерить тутошний разброд", "Смаргивай да помалкивай", "Блазнится зыбкий прибыток света", "На рубеже меж присно и вчера", включая самое любимое поэтом и наиболее часто повторяемое "оплечь". Все эти литературные приемы, безусловно, делают поэтический язык С. Попова оригинальным и очень узнаваемым. Думается, что авторство данных стихов можно легко определить по их особой выразительности.
Сергей Попов — выдающийся мастер метафоры и авторских неологизмов. Многие чрезвычайно интересны, если можно так выразиться — "вкусны", их хочется пробовать на язык. Тем более, что они зачастую "сдобрены" приемом аллитерации ("прозябанье зяблика"; "воргуля воглглым бликом" и т. п.) и имеют четко выраженный ритм: порой резкий и обрывистый, порой тягучий и медлительный. Читатель просто видит это — как "сон средь стеблей тишины цветет", как "тишина висит на ржавых ружьях огородных пугал", как "лебеда ушами машет", как "ткутся узоры замысла прямо по мге дремучей", как "в глуши лягушек и лещин взирают сирые обрывы на гиблый перечень причин"…
Авторские неологизмы поэта неожиданны, экспрессивны и кажутся вполне оправданными. Наверно, в той или иной ситуации по-другому просто не скажешь: "вывески скос сельмаговый", "прошвырки ради", "огрузлый август", "человеки с трибуны корючили речь", "в лошажьем раже дурик-пересмешник"…
Все литературные приемы, которыми пользуется поэт, призваны помочь воссоздать атмосферу, в которой существует, живет, выживает, умирает и вновь возрождается лирический герой практически всех поэтических сборников
С. Попова, — в провинциальном городке, давно изученном и пройденном вдоль и поперек, привыкшем к определенному укладу жизни и не склонному к переменам.
Все характерные особенности поэтического языка С. Попова в изобилии присутствуют и в книге с ироническим названием "Конь в пальто". Надо сказать, что поэт с удовольствием и весьма убедительно использует подобные просторечные выражения, часто прибегает и к архаичной лексике. Примеров тому в книге великое множество. "Рассудок это наяву переварить не дюж", "Славно мерить тутошний разброд", "Смаргивай да помалкивай", "Блазнится зыбкий прибыток света", "На рубеже меж присно и вчера", включая самое любимое поэтом и наиболее часто повторяемое "оплечь". Все эти литературные приемы, безусловно, делают поэтический язык С. Попова оригинальным и очень узнаваемым. Думается, что авторство данных стихов можно легко определить по их особой выразительности.
Сергей Попов — выдающийся мастер метафоры и авторских неологизмов. Многие чрезвычайно интересны, если можно так выразиться — "вкусны", их хочется пробовать на язык. Тем более, что они зачастую "сдобрены" приемом аллитерации ("прозябанье зяблика"; "воргуля воглглым бликом" и т. п.) и имеют четко выраженный ритм: порой резкий и обрывистый, порой тягучий и медлительный. Читатель просто видит это — как "сон средь стеблей тишины цветет", как "тишина висит на ржавых ружьях огородных пугал", как "лебеда ушами машет", как "ткутся узоры замысла прямо по мге дремучей", как "в глуши лягушек и лещин взирают сирые обрывы на гиблый перечень причин"…
Авторские неологизмы поэта неожиданны, экспрессивны и кажутся вполне оправданными. Наверно, в той или иной ситуации по-другому просто не скажешь: "вывески скос сельмаговый", "прошвырки ради", "огрузлый август", "человеки с трибуны корючили речь", "в лошажьем раже дурик-пересмешник"…
Все литературные приемы, которыми пользуется поэт, призваны помочь воссоздать атмосферу, в которой существует, живет, выживает, умирает и вновь возрождается лирический герой практически всех поэтических сборников
С. Попова, — в провинциальном городке, давно изученном и пройденном вдоль и поперек, привыкшем к определенному укладу жизни и не склонному к переменам.
Теперь тут не купается никто,
Все затянуло ряской и осокой.
И только конь в поношенном пальто
Среди травы шатается высокой.
Сутулит спину, жмется к озерку,
тупым копытом вяло землю роет
на полпути к навесу-козырьку,
где дыбится столетний рубероид…
Все затянуло ряской и осокой.
И только конь в поношенном пальто
Среди травы шатается высокой.
Сутулит спину, жмется к озерку,
тупым копытом вяло землю роет
на полпути к навесу-козырьку,
где дыбится столетний рубероид…
Насколько же внутренний мир лирического героя богаче этого окружения, если и в таком минорном пейзаже он черпает свое вдохновение, преобразуя, переплавляя все, что видит и чувствует, в непокорную стихию стихов, в хоть и неоднозначный, какой-то брейгелевский порой, но все же праздник. Праздник не тела, праздник ума и души.
Тучи летят наобум над крышами.
Направленье угадаешь разве?
Раз стопарик, да два стопарик — такое вспомнится,
Что отродясь не бывало, а ведь могло быть.
Счастье бездумное, юных объятий вольница.
Смотришь и видишь, но не кусаешь локоть.
Не было, было, сбылось, обошлось безумьем —
экая разница: в памяти все едино.
Звуки сливаются в резкий внезапный зуммер.
Пасмурно время и бездна непроходима…
Направленье угадаешь разве?
Раз стопарик, да два стопарик — такое вспомнится,
Что отродясь не бывало, а ведь могло быть.
Счастье бездумное, юных объятий вольница.
Смотришь и видишь, но не кусаешь локоть.
Не было, было, сбылось, обошлось безумьем —
экая разница: в памяти все едино.
Звуки сливаются в резкий внезапный зуммер.
Пасмурно время и бездна непроходима…
Даже небольшое путешествие, отдых, например, в санатории, смена обстановки — становятся мощным источником для всплеска поэтической энергии, способной сотворить стихи, по уровню своему близкие к высокой гениальности.
сентябрь расходится по озеру,
сигналя листьями помятыми
отпускнику и стаду козьему.
В зоологической прострации
и ботаническом унынии
резвятся выцветшие грации,
и выцветают дали синие…
сигналя листьями помятыми
отпускнику и стаду козьему.
В зоологической прострации
и ботаническом унынии
резвятся выцветшие грации,
и выцветают дали синие…
Неудивительно, что наиболее привычное состояние лирического героя — одиночество, которое с течением лет воспринимается им как нечто неотъемлемое, то, что необходимо принять и освоить как проявление жизни как таковой, которая и мудрей человека, и сильней, и неотвратимей. Но сквозь горькую самоиронию пожившего и много понявшего человека все равно ярко просвечивает ранимая поэтическая душа: "и шаришь взором как помешанный / тупым исполненный томленьем / светя заслуженной проплешиной / последующим поколеньям / любимы шалыми и павшими / все ищем в прошлом отраженье / ну да поэты ходят парами / откликнись сделай одолженье".
Думается, немало читателей откликнутся на поэтический месседж Сергея Попова, которым является рецензируемая книга.
Думается, немало читателей откликнутся на поэтический месседж Сергея Попова, которым является рецензируемая книга.
Ольга ДЕНИСОВА