ЛАРИСА ВАСИЛЬЕВА
КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН
Б. Г.
I
Весны счастливая кипень
звала познать многоузорье.
Смеялась пышная сирень,
взлетая на кремлёвском взгорье.
Там, где судьбу бедой прожгли
на почве, горечью политой,
и где беспочвенно прошли
остатки Речи Посполитой,
где обгорел Наполеон
в осеннем сполохе поджога,
где замер колокольный звон,
но вновь запел по воле Бога, -
там ты и я, там Божий Свет
нас любознательно встречает,
любви последней много лет
неисполнимо обещает.
Готовы верить потому,
что до конца не понимаем,
зачем живём, кадим кому,
кого на взгорье поднимаем.
II
О чём звонят колокола
столь убедительно и внятно,
нам от угла и до угла
Соборной площади понятно:
они зовут свести сердца
перед единой волей Бога
и своего не ждать конца
у бесконечного порога.
О чём все семь десятков лет
они забывчиво молчали,
не понимать причины нет
в купели горя и печали,
а вот по ком звонят они –
у каждого свои предлоги.
Уходят прошлой эры дни
и - застывают на пороге.
КАМЕНЬ
Москва и Питер непохожи,
хотя единая судьба
ведёт их рядом.
Дай нам, Боже,
сберечь достойных два столпа.
Две радости и две печали.
Два рукава и два крыла.
И кто в конце, а кто вначале,
не отражают зеркала.
Они былого отголоски.
Они воркуют и ворчат.
Их имена как будто тёзки,
хотя по-разному звучат.
Моек - камень*,
Пётр - тоже камень**.
Судьбою брошены вразлёт,
они живут, как лёд и пламень,
и оба - пламень, оба - лёд.
Приобретенья и потери
им одинаково близки,
друг в друга входят,
словно в двери,
закрытые на все замки.
ПУТЬ И ДОРОГА
Превозмогая жизнь упрямо
под снегом, ветром и дождём,
нельзя найти дорогу к Храму,
идя неправедным путём.
И прежде чем рядить и править,
взывая к сердцу и уму,
спросите Мать, как Сына славить,
где ставить памятник Ему.
Она укажет место это
не на горе, не под горой
и даже не в сиянье Света,
где Он - единственный герой,
а там, где кончится дорога
и Путь провидят небеса,
где произносят Имя Бога
неслыханные голоса,
где, правил церкви не наруша,
низами правит высота,
где видно всем, что наши души
есть Храм Спасителя Христа.
г. Москва
Весны счастливая кипень
звала познать многоузорье.
Смеялась пышная сирень,
взлетая на кремлёвском взгорье.
Там, где судьбу бедой прожгли
на почве, горечью политой,
и где беспочвенно прошли
остатки Речи Посполитой,
где обгорел Наполеон
в осеннем сполохе поджога,
где замер колокольный звон,
но вновь запел по воле Бога, -
там ты и я, там Божий Свет
нас любознательно встречает,
любви последней много лет
неисполнимо обещает.
Готовы верить потому,
что до конца не понимаем,
зачем живём, кадим кому,
кого на взгорье поднимаем.
II
О чём звонят колокола
столь убедительно и внятно,
нам от угла и до угла
Соборной площади понятно:
они зовут свести сердца
перед единой волей Бога
и своего не ждать конца
у бесконечного порога.
О чём все семь десятков лет
они забывчиво молчали,
не понимать причины нет
в купели горя и печали,
а вот по ком звонят они –
у каждого свои предлоги.
Уходят прошлой эры дни
и - застывают на пороге.
КАМЕНЬ
Москва и Питер непохожи,
хотя единая судьба
ведёт их рядом.
Дай нам, Боже,
сберечь достойных два столпа.
Две радости и две печали.
Два рукава и два крыла.
И кто в конце, а кто вначале,
не отражают зеркала.
Они былого отголоски.
Они воркуют и ворчат.
Их имена как будто тёзки,
хотя по-разному звучат.
Моек - камень*,
Пётр - тоже камень**.
Судьбою брошены вразлёт,
они живут, как лёд и пламень,
и оба - пламень, оба - лёд.
Приобретенья и потери
им одинаково близки,
друг в друга входят,
словно в двери,
закрытые на все замки.
ПУТЬ И ДОРОГА
Превозмогая жизнь упрямо
под снегом, ветром и дождём,
нельзя найти дорогу к Храму,
идя неправедным путём.
И прежде чем рядить и править,
взывая к сердцу и уму,
спросите Мать, как Сына славить,
где ставить памятник Ему.
Она укажет место это
не на горе, не под горой
и даже не в сиянье Света,
где Он - единственный герой,
а там, где кончится дорога
и Путь провидят небеса,
где произносят Имя Бога
неслыханные голоса,
где, правил церкви не наруша,
низами правит высота,
где видно всем, что наши души
есть Храм Спасителя Христа.
г. Москва
*По-старославянски
**По-древнегречески
**По-древнегречески