Жанр малой прозы — как спринтерский забег. Наиболее острый и динамичный вид прозы — короткий рассказ — требует особого мастерства. Старт, разбег — не успеешь набрать скорость, как пора закругляться. Однако Владимир Николаев не ищет легких путей. В сборнике «Песня» автор решает двойную задачу: проводит нас по советскому прошлому и сравнивает его с наступившим «светлым будущим». Задача решается легко, как, например, в миниатюре «Золотой дембель»: «На фотографии тот самый Дашков смотрит в объектив. Правее — место жительства: Лондон, Великобритания». Сжато и емко.
Огромную смысловую нагрузку несет название. Оно цементирует разнохарактерные миниатюры. Обратите внимание: не «романс», не «шансон». Просто «песня». Наиболее простая, но самая распространенная форма вокальной музыки. Протяжная речь повышенной эмоциональности. Доступная для восприятия и в СССР, и на Кубе. Универсальная, по-русски правдивая и настоящая, будто гаванская сигара.
Кроме того, существительное в заглавии стоит в единственном числе, гарантируя общность содержания. Миниатюры плавно перетекают друг в друга, словно куплеты и припев. Зачин, естественно, одноименный. Повествование начинается от истоков советской эпохи. Образ бабушки переносит нас в детство героя и заставляет вспомнить собственное прошлое: «Бабушка в слезах на пороге целовала и перецеловывала нас — как космонавтов или бежавших из плена партизан. Мы ответно тыкались в ее лицо, вдыхая родной запах — молока и солнца».
Малый размер произведения влечет необходимость создавать строго ограниченный по объему материал. Короткий рассказ держит автора в строгости и композиционной, и стилистической. Эту сдержанность писатель блюдет до последней страницы. Спринтер либо мчится, контролируя дыхание, либо начинает задыхаться и в итоге сходит с дистанции. Владимир Николаев наслаждается бегом, насыщая текст яркими образами.
Особую роль в создании картины в рассказах играет художественная деталь, т. е. особо содержательная подробность. Она помогает автору добиться предельной лаконичности изображения. Взять хоть миниатюру «Сон подрывника»: «Понятно стало, что на войне нам капец. Прямо сразу. Лыжи на сапогах не едут никак и быстро стали поломанными досками». Как говорится: «конец — делу абзац». Ну и завязка! Можно лишь догадываться, чем закончится эта история. Завершается, она, слава Богу, хорошо. И не оторвешься — тянет дочитать до конца. Вот что значит — грамотное вступление.
Рассказ «Carmensita» повествует о буднях семей советских военных на Кубе. Ироничная, добродушная проза о том, как создавалась в тамошних условиях художественная самодеятельность. Дамы осваивают латиноамериканские танцы, «проснулись доморощенные поэты и музыканты». Совершенно не хочется думать о том, что в ноябре 1991 года начнется первый этап вывода советских войск с Кубы. Но в финале приходится смириться с неизбежным: «Вовке и самому казалось, что "так не надо", но разъяснить сейчас кубинцу тонкости нашей перестройки он не мог».
Не могу не отметить работу художницы Натальи Цыганковой. На обложке сверкающая фигура девушки в красном платье словно отражается в зеркалах прошлого и будущего. Прошлого уже нет, будущее — туманно. А пока — танцы…
Рассказ «Портки» строится вокруг предмета вожделения советской молодежи. Классических синих джинсов с лейблом, клепками и логотипом фирмы-производителя. Попасться на продаже или покупке джинсов в то время означало серьезные неприятности. Несмотря на это, народ стремился всеми правдами и неправдами «достать» дефицитный товар. Именно «достать», поскольку в наших магазинах заграничной продукцией не торговали… Культовая обновка словно определяет судьбу человека, затем — семьи: «Почему-то они не расставались с застиранным добела половичком, пока их дом не сломали веселые азиаты».
Авторская речь насыщена разговорными оборотами: «вкуснота необыкновенная», «а уж сколько картин было надарено» и т. д. Имитация бытовой речи создает ощущение живого общения с писателем. Как будто сидит он напротив тебя, веселый, искренний. Хохмит, поблескивая стеклами очков: «А шпалы дед все-таки приворовывал. Но это уже совсем другая история».
Вроде бы ничего особенного, обычные байки. Но живой, красочный язык и добрая ирония Владимира Николаева побуждает нас перечитывать эту маленькую книжечку, цитируя советский шлягер: «Песня не прощается с тобой».