И взгляда, проникающего сквозь,
И вздоха, наполняющего вечность,
Хватает, чтобы вынянчить беспечность,
И рассказать, что время удалось.
Пусть кровь стекает наземь из души,
Пусть мелочи выламывают руки,
Мы выдюжим в замедленной разлуке,
И будут наши встречи хороши.
Минуты разделяя на века,
Из капли добывая океаны,
Царапая ладони о весло,
Поймем: полоска света далека,
Попытки наши выжить — непрестанны,
Но пылью лет дорогу занесло.

Я буду ощущать себя всегда
Немыслимым и жалобным подобьем.
И пусть глядят мне в спину исподлобья
Мои невозмутимые года.
Без смысла нет причины больше жить,
Но где его искать и чем приветить,
Когда осталось мне в минуты эти
Заклеить мир и окна заложить.
Но рвет бумагу неподвластный свет,
Но греет душу солнечное чудо,
Добытое без боли и побед.
Я был здесь, и в траве затерян след,
Куда ушел и где я дальше буду...
Я не даю вам права на ответ.

В ней есть любовь и неподдельна грусть —
Мне говорили об одной девице.
И мужиков восторженные лица
За ней стекали, плавясь. Ну и пусть
Ее весенний взгляд — поверх голов
Скользил, отдельно от влюбленной стаи,
И осекался каждый острослов,
Его, как искру жгучую, встречая.

Но я-то знал, что в каменной ночи
Она скользнет, как беглая богиня,
В мои ладони и к моим губам,
И мир ошеломленный замолчит,
Когда она ветвями руки вскинет,
И платье упадет к ее ногам...

Тревожен сумрак поутру.
По-прежнему так много знача,
Как смутный говор на ветру,
Случайной кажется удача.
И, всем привычкам вопреки,
Щеки, как встарь, прикосновенье,
Мгновенье, вечер, откровенье
И столкновение руки
С твоей рукой. Слова туманны,
Слова случайны, речи странны,
Рассвета отзвук грозовой
(Святое таинство обмана)
Как заголовок над главой
Давно забытого романа.

Пластинка добела раскалена
И, как часы, вызванивает полночь.
Не надо нам ни вспоминать, ни помнить,
Ни добиваться, чья это вина,
Что все вино мы выпили до дна,
Что ночь перелистали до рассвета,
Что были мы безжалостны, и это
Нас по заслуге не лишило сна.
Но музыка — тишайшая беда —
Нас навсегда залечит, и следа,
И шрама не оставит, и сомненья,
И потому мы перед ней в долгу,
И надо оглянуться на бегу,
И, может, опуститься на колени.