Борис Левит-Броун
"Три марша",
"Три марша",
СПб, Алетейя, 2009.
Современная проза грешит предсказуемостью. Сюжет, фабула, герои, последовательность событий и т.д. Так написано большинство повестей и романов.
Из прозы уходит метафора, стиль (и стильность!), образы, недосказанность. Из прозы уходит поэзия.
Сейчас трудно представить писателей класса, скажем, Олеши или Борхеса.
Тем неожиданнее феномен такого литератора, как Борис Левит-Броун.
Каждая строка этого русского прозаика, живущего в настоящее время в Италии, пропитана метафорой, несет определенный смыл, является в какой-то мере сложившимся произведением (моностихом или удетероном). Из таких удетеронов в конечном итоге складывается общая картина. Общая картина миропонимания художника.
Приведу только несколько примеров.
"Мы приехали вдвоем на свидание с собственными июллюзиями, причалили к Богу, ибо Бог это вера, а вера это способность увлечься тем, чего не может быть";
"Волна-уборщица тут же смыла веселый запах рыбы";
"Полдень еще раз поменял позу, и, не просыпаясь, прошел на убыль".
Проза Бориса Левита-Броуна перекликается, как видим, с поэзией и эссеистикой выдающегося поэта Геннадия Айги, который был великим мастером метафор и эллипсов.
В книге две повести "Анкета (вынужденная исповель)", "Три марша (рассказ несимпатичного человека)", цикл версе "Purgatoro (между стихами и прозой)", а также сказки.
Все произведения Бориса Левита-Броуна можно смело назвать поэзией. Поэзией резкой, острой, публицистичной, нервной, раздраженной, умиротворенной, какой-угодно. Главное — необычной.
Первая повесть рассказывает о событиях в Советском Союзе. Об учебе, работе автора в застойную эпоху, которую он явно не жалует. Впрочем, не жалует он и постперестроечную эпоху, и тем более свое эмигрантское житье-бытье. Не жалует самого себя.
Вот характерный авторский текст: "Без лысины, которая на тебе протерла сорокалетняя ноша, без этой до тошноты конкретной Европы, где все уже есть и потому тебе здесь нет места".
Как ни странно, от потока минорных и нелицеприятных текстов Левита-Броуна порой остается ощущение праздника, филологического пиршества, глубины философской мысли, ранимости и незащищенности человека, который находит прибежище в одной-единственной стране — стране русского языка.
И вот эту страну Борис Левит-Броун любит, лелеет и никому не дает в обиду. Он эту страну делает богаче, интереснее, разнообразнее и разнообразнее.
Здесь ему есть место.
Из прозы уходит метафора, стиль (и стильность!), образы, недосказанность. Из прозы уходит поэзия.
Сейчас трудно представить писателей класса, скажем, Олеши или Борхеса.
Тем неожиданнее феномен такого литератора, как Борис Левит-Броун.
Каждая строка этого русского прозаика, живущего в настоящее время в Италии, пропитана метафорой, несет определенный смыл, является в какой-то мере сложившимся произведением (моностихом или удетероном). Из таких удетеронов в конечном итоге складывается общая картина. Общая картина миропонимания художника.
Приведу только несколько примеров.
"Мы приехали вдвоем на свидание с собственными июллюзиями, причалили к Богу, ибо Бог это вера, а вера это способность увлечься тем, чего не может быть";
"Волна-уборщица тут же смыла веселый запах рыбы";
"Полдень еще раз поменял позу, и, не просыпаясь, прошел на убыль".
Проза Бориса Левита-Броуна перекликается, как видим, с поэзией и эссеистикой выдающегося поэта Геннадия Айги, который был великим мастером метафор и эллипсов.
В книге две повести "Анкета (вынужденная исповель)", "Три марша (рассказ несимпатичного человека)", цикл версе "Purgatoro (между стихами и прозой)", а также сказки.
Все произведения Бориса Левита-Броуна можно смело назвать поэзией. Поэзией резкой, острой, публицистичной, нервной, раздраженной, умиротворенной, какой-угодно. Главное — необычной.
Первая повесть рассказывает о событиях в Советском Союзе. Об учебе, работе автора в застойную эпоху, которую он явно не жалует. Впрочем, не жалует он и постперестроечную эпоху, и тем более свое эмигрантское житье-бытье. Не жалует самого себя.
Вот характерный авторский текст: "Без лысины, которая на тебе протерла сорокалетняя ноша, без этой до тошноты конкретной Европы, где все уже есть и потому тебе здесь нет места".
Как ни странно, от потока минорных и нелицеприятных текстов Левита-Броуна порой остается ощущение праздника, филологического пиршества, глубины философской мысли, ранимости и незащищенности человека, который находит прибежище в одной-единственной стране — стране русского языка.
И вот эту страну Борис Левит-Броун любит, лелеет и никому не дает в обиду. Он эту страну делает богаче, интереснее, разнообразнее и разнообразнее.
Здесь ему есть место.
Фёдор МАЛЬЦЕВ