Книжно-Газетный Киоск


ВИКТОРИЯ ТОПОНОГОВА



РУСАЛОК ХОРОНЯТ В МОРЕ
(Повесть)



Виктория Топоногова — поэт, прозаик, художница. Родилась в Москве. Живет в г. Железнодорожный (Московская область). Окончила Литинститут им.
А. М. Горького и МГГУ им. М. А. Шолохова (худ-граф. факультет). Трижды лауреат Международного литературного конкурса "Золотое Перо Руси", лауреат Литературной премии им. А. Белого в г. Железнодорожном, дипломант конкурсов "Лучшая книга 2008–2011" и "Лучшая книга 2012–2014". Обладатель знака отличия "Орден С. А. Есенина" и медали "Литературный Олимп". Лауреат премии имени Леонардо. С 2011 г. является председателем литературного объединения г. Железнодорожного "Созвучие". Член Союза писателей РФ с 2002 г., член Международного творческого объединения детских авторов с 2010 г., член Союза писателей XXI века с 2015 г. Автор многих поэтических и прозаических книг.

— Знаешь, что народ говорит… — спросил Сёма за завтраком.
— Что? — Марат напрягся. От Сёмы можно было любого прикола ждать, опять какую-нибудь хохму выдумал, вроде кражи ботинок у новичков…
— Ну, фигня, конечно, но занимательно…
— Не тяни.
— Говорят, в этих морях русалки живут.
— Русалки? Чушь.
— Не веришь?
— Не верю.
— Я тоже не верю. Но ребята утверждают, что видели их. Тут неподалеку затонувший крейсер лежит. Мы позже будем погружаться там. Так вот, говорят, видели там русалок.
— Кто говорит?
— Ну, эти парни не видели, им предыдущий выпуск рассказывал.
— А тем — тоже предыдущий выпуск?
— Ну чего ты? А вдруг — правда?

"Правда в том, — думал Марат, — что прошлой ночью в море выбросили человека, но это никого не волнует".
Он все пытался понять, что страшнее, — то, что какой-то парень погиб, или то, что это никого не колышет. Да и кто это был-то? Или "другие" своего же и выбросили? И точно ли они никогда сами не заходят на нашу сторону?
— А ты знаешь, что русалка может так защекотать человека, что он задохнется или захлебнется?
— Смешно.
— А что? Вот подумай — и у Гомера сирены поют, моряков заманивают, и в русских сказках тоже…
— Русалка на ветвях сидит… — устало процитировал Марат.
— Нет, ты просто задумайся — ну неужели везде одинаково придумать могли, не сговариваясь?
— Значит, сговорились и придумали.
— Да ладно, как бы они сговорились? И греки, и викинги, и бог знает кто еще…
— Слушай, Сёма, а почему именно русалки? Почему не гидры, нереиды или водяной, на худой конец?
— Потому, что ребята видели русалок. Будут они врать? И потом, водяной — он же пресноводный, вроде?
— Ты это серьезно?
— Я что слышал, то и рассказываю. А еще говорят, от встречи с русалкой даже с ума сойти можно.
— А некоторым и русалка для этого не нужна.
— Знаешь, латыша Урмаса старшиной ставят заместо Прохорова, — вдруг сказал Сёма.
— Он же салага еще, — удивился Марат. — А Прохорова куда?
— Никуда. Просто курсант.
— Странно.
Впрочем… ничего странного. У Прохорова глаза карие.



9

Когда Марат впервые ночью услышал Голос, он решил, что это просто сон. Чарующая песня на непонятном языке плавно входила в мозг и плавно же покидала его, не оставляя никаких осмысленных ассоциаций, только странную приятность, если не сказать блаженство, в теле и сознании.
Марат слушал Голос и тек по его течению, радуясь, что есть еще время поваляться до подъема. И тут он понял, что не спит, а давно уже лежит с открытыми глазами, глядя в железный крашеный потолок и не видя его, а только слыша волшебную музыку Голоса.
Как мог он проникнуть ночью в их укрытый железом и камнем бункер?
Марат осторожно растолкал Сёму:
— Сёма… Сёма, ты слышишь голос?
— А? Какой голос, ты че? — Сёма глянул на часы, — Ты откуда упал? Четыре утра, ненормальный!
— Тихо, тихо, ты просто послушай… Слышишь?
— Ничего я не слышу. Иди в баню! — товарищ отвернулся и для верности натянул одеяло по самую макушку.

"Если никто, кроме меня, не слышит этот голос… — думал Марат, — значит, он звучит только в моей голове… в моем сознании. А значит, я сошел с ума. Пора познакомиться с девочками из лазарета. Может быть, это лечится… — и в ту же секунду Марат ужаснулся этой мысли. — А что, если меня напичкают какими-нибудь таблетками, и я больше никогда не услышу это чудо, этот Голос! Он будет стучаться в мое сознание, а я буду спать, как сурок… Это… это невозможно!"
Еще немного, и Марат начал бы разговаривать вслух с самим собой. Между тем Голос исчез.
Наутро, когда Сёма спросил его о причине ночного беспокойства, Марат сказал, что ему просто приснился странный сон.
А после завтрака Марата вызвал каптри Гаврилов и приказал отправляться в лазарет.
— Мне доложили, вы кричите по ночам.
— Никак нет, товарищ капитан третьего ранга, я не кричал!
— Там разберутся. Кругом! Шагом марш!
— Есть!

В лазарете его встретили мать и дочь Палладины, похожие, как сестры.
Елена Матвеевна выслушала рассказ Марата о прекрасном самочувствии, велела сдать анализы и отправила на компьютерную томографию головного мозга.
Островной лазарет был оснащен по последнему слову техники. Лиза бойко отстукивала что-то на компьютере. "Не иначе историю болезни записывает…" — подумал Марат.
— Да все у меня хорошо, — повторял он.
— Спите плохо, курсант. Надо за вами понаблюдать, — безапелляционно подвела черту Елена Матвеевна. — Завтра вечером зайдете еще раз.
"И чего они так переживают? — думал Марат. — Ну, приснился парню хороший сон… чего ж сразу на томографию?"



10

На следующую ночь Голос вернулся. Марат был одновременно и испуган, и рад, что наваждение не кончилось. Голос звал куда-то, убаюкивал, ласкал, обещал неведомые наслаждения… Манил.
Марату хотелось плакать и петь одновременно. Но если с пением он как-то сдерживал себя, то слезы побороть не смог, и к утру вся подушка была мокрая.

Вечером Марат зашел в лазарет. Про Голос он решил ничего врачу не рассказывать, а то ведь могут и на берег списать. Он не знал, с чем ему больше не хотелось расставаться — с морем или с Голосом, но чувствовал, что они как-то связаны между собой…
— Как спите, курсант? — спросила Елена Матвеевна.
— Отлично, — почти не соврал Марат.
— Ничто не беспокоит?
Марат отрицательно покачал головой.
— У нас тут условия службы специфические, — продолжала Палладина, — всякое бывает с людьми. Голоса разные иногда слышатся… Вы, если что, заходите, рассказывайте. Витамины вот попейте, для профилактики, — она протянула ему таблетки, — А завтра вечером приходите на очередное обследование.
Марат видел, что обе Палладины знают, что с ним происходит. Не случаен этот намек на голоса. Но невозмутимое спокойствие медперсонала, как минимум, удивляло.
"Как с безнадежным больным, — подумалось ему. — Знают, что витамины не помогут, но не хотят огорчать… Может, после этого и сбрасывают ребят с обрыва в океан, туда, где морской прибой быстро сотрет любые следы…"
— Что-то зачастил ты в лазарет, — заметил Сёма.
— Так я что? Приказ…
— Ладно, я ж понимаю, — подмигнул приятель, — Маша динамит, так решил присмотреться к Лизе?
— К Лизе? Какой Лизе? — не понял Марат.
— Не притворяйся, все равно не поверю! К Лизе Палладиной из лазарета. Хороша блондиночка? Но, похоже, у тебя и там облом… Или мамочка не дала пообщаться наедине?
— Ты о чем, вообще?! Правду говорю, меня Гаврилов отправил… Вот, витамины мне дали какие-то.



11

На третью ночь Марат был уже готов к появлению Голоса.
Голос как будто бы приблизился, звучал громче, но и трагичнее, словно его обладательница молила о спасении... И не просто звала на помощь, а именно его, Марата, звала… Как он это понял, объяснить было невозможно. Голос звал, манил к себе, даря невероятное наслаждение и обещая еще большее потом, когда он спасет ее, и они будут вместе — навсегда...

В очередной раз гуляя с Машей, Марат поймал себя на мысли, что не так уж и мучается от того, что девушка его "динамит". Ну и пусть, думал он, это не важно, мы можем быть и друзьями, а что в этом плохого? Маша в тот раз была особенно молчалива и грустна. Шла рядом, опустив голову, и только изредка взглядывала на Марата. Она и раньше старалась долго на него не смотреть, словно боялась привыкнуть... Но если тогда в ее взглядах еще была затаенная озорная искра, то теперь… теперь тихо светилась печаль.
Они в молчании прошлись по привычному маршруту вдоль береговой линии, и Марат проводил девушку к семейному бункеру.
"Странно, — думал он. — Что со мной, я примерно знаю. Но с ней-то что случилось? Может, узнала про посещения лазарета и теперь ревнует к Лизе? Глупо… А может… может, Лиза или ее мать рассказали Маше про мое состояние? Но ведь я же им ничего не рассказывал! Только они, видно, как-то догадались… Скорее всего, так оно и есть, поскольку и Маша теперь смотрит на меня, как на обреченного! Неужели все так плохо?"



12

В эту ночь кроме звука голоса Марат начал различать и смутные зрительные образы. Это действительно было похоже на сон. В сознание напрямую, минуя скептицизм и сомкнутые веки, проникал, просачивался легким флером какой-то другой, незнакомый мир. Сначала вовсе не было ничего конкретного, но постепенно, напрягая волю и воображение, Марат увидел ее — девушку, которая пела для него все эти ночи. Она была не просто прекрасна, — она была божественна. Лицо ее сияло приглушенным золотистым светом между длинными прядями гладких темных волос. Глаза полуприкрыты, словно она погрузилась в свои мысли и чувства, и только голос ее, неземной красоты голос обращался к нему, к Марату, лично, и звал его, и умолял прийти, и надеялся на понимание и помощь… Марат уже готов был идти искать эту девушку на край света, вот бы только узнать, где именно она находится… Он был абсолютно уверен, что красавица — не плод его больной фантазии, не порождение тоскующего по женской ласке тела и разума, а самая что ни на есть реальность. Просто неведомым для простых людей образом она нашла его, свою половинку, среди миллиардов прочих, и поет ему свою песню, которую он слышит только потому, что он — действительно ее суженый… Но где же она сама?

И снова некстати побудка. И снова полусонный Марат бегает, плавает, зубрит теорию, проходит практику… Но каким же все вокруг кажется мелким и примитивным по сравнению с тем неведомым миром, в который его зовет голос незнакомки…
Сёма пытался как-то растормошить товарища, но, увы, Марат его практически не слышал.

Уже после обеда Марат вдруг вспомнил, что не видел сегодня Машу. Но не потому, что ее не было в столовой, а потому, что он даже не подумал о ней, не посмотрел на нее… Перед глазами все время стояла та, из ночного видения… Марат уже готов был раствориться в ней и слушать ее голос часами, годами, десятилетиями…

Ночью образ стал еще отчетливее. Девушка по-прежнему не смотрела на Марата, но его сердце стучало в такт ее песне. Более того, и помещение, где она находилась, стало понемногу проявляться в его сознании.
Он вдруг увидел, что она сидит на краю бассейна, точно такого же, в каких проходили занятия курсантов… только менее освещенного. Но эти стены, обложенные понизу несколькими рядами светло-зеленой плитки, эти железные, ржавеющие под слоями краски, двери не спутать ни с чем: она здесь, на этом диком и неприглядном острове, в одном из бункеров базы. Вот почему голос ее столь печален, вот почему она взывает к его помощи и заступничеству — она пленница, невольница, заложница… и то, что он, Марат, волею судьбы тоже оказался здесь, в этом ее спасение…
Загадочную историю о плененной красавице, взывающей о помощи, Марат постигал постепенно, шаг за шагом погружаясь в странный реальный сон, который словно вел его за собой. Девушка пела. Марат не понимал ни слова и в то же время понимал все. Как это было возможно? Неважно… Главное — это происходило…



13

Утром Марат стал напряженно думать, где на острове скрыта эта тюрьма. И пришел к выводу, что буквально где угодно. Под любой из сопок может оказаться еще один бункер. Но кто-то же должен туда ходить, чтобы, как минимум, кормить пленницу? И тут он вспомнил про "других". Так вот кто они такие! Тюремщики подземной темницы!
Вечером Марат опять уговорил Сёму подышать, оставил его спать в "рыбацком домике" и пошел на берег. Осторожно преодолев пограничную гряду, он оказался на запретной части острова. Обшарил каменистый обрыв, но ничего не нашел. Ни единой зацепки. Может, вход открывается только изнутри, по особому сигналу? Может, у них магнитные замки здесь? Что, если попробовать поговорить с "другими"? Хотя у них наверняка приказ молчать…
И еще один вопрос мучил Марата — кто она, эта таинственная незнакомка? Почему ее здесь держат?..
Может, это что-то сугубо личное? Вдруг кто-то из старших офицеров держит девушку в плену для себя? Но кто мог бы решиться на такую подлость и наглость? Почти весь командный состав женат, и жены уж точно изучили весь остров вдоль и поперек. Невозможно держать здесь любовницу, даже со штатом молчаливой прислуги, чтобы никто про это не знал… Но даже не это главное, куда важнее вопрос — как ему добраться до пленницы?



14

Ночь порадовала очередным сладостным ощущением и рядом деталей, раскрывающих невероятную нежность и красоту незнакомки и ее темницы.
День прошел, как в тумане.
Вечером Марат решил еще раз сходить за гряду, но не вышло — с ним увязался Сёма, которому почему-то не спалось. Пришлось курсировать вдоль берега по разрешенному маршруту.
— Слышь, это не мое дело, конечно, но что у тебя с Машей? — неожиданно поинтересовался Сёма.
— Ничего. А что?
— Плачет она…
— В каком смысле?
— В прямом. Люба Гаврилова рассказала Серёге, а Серёга мне, и про тебя спрашивал. Маша, говорят, сама не своя, вечером вчера лежала и плакала навзрыд. Люба видела. А ты в последнее время совсем на Машу внимания не обращаешь. Что-то случилось?
— Ничего.
— Ну, ничего, так ничего…
Начиналась зима. Над морем угрюмо неслись низкие облака, тоскливо завывал ветер. Вчера сыпалась снежная крупа, сегодня ее почти всю сдуло, лишь в трещинах между камней белели мерзлые леднички. Море билось под высоким берегом, словно намереваясь расшатать и опрокинуть островок…

Вернувшись в бункер, Марат вдруг сразу услышал Голос. Впервые это случилось наяву, а не ночью, в полусне…
Голос на этот раз достиг небывалой силы и напряжения. Чувствовалось, что поет девушка буквально на исходе сил, вплетая в свою песню самую неизбывную тоску и самую трепетную мольбу о спасении. Была в этом голосе и надежда, и обещание невероятного счастья, если только… если только не опоздает герой, не струсит, не отступится от своего решения…
Марат явственно чувствовал: Голос звучит со стороны запретной зоны острова. Не сомневаясь ни секунды, Марат буркнул дневальным что-то наподобие "забыл на берегу…", выскочил один наверх, не задумываясь о последствиях, быстро преодолел каменистую гряду и оказался у обрыва. Видно, "другие" что-то недоглядели, у основания небольшой сопки зиял незакрытый вход в подземелье.

Марат осторожно спустился внутрь и оказался в темном тоннеле, выложенном металлическими плитами. Свет ему и не был нужен, он шел на Голос, который то стихал, пугая Марата своей обреченностью, то вновь возрождался, маня и терзая со сверхъестественной силой, звал и почти физически тянул к себе. Сердце у Марата бухало, казалось, на весь тоннель.
Через некоторое время он преодолел незапертую металлическую решетку, а вскоре за поворотом коридора под потолком забрезжили красные прямоугольники аварийного освещения.
Тоннель несколько раз менял направление, но в конце концов уперся в тяжелую стальную дверь, и Марат понял, что он у цели.



15

Однако электронный замок на двери сильно усложнял ситуацию.

Марат осмотрел запоры. Он уже видел такие. Набираешь неверный шифр, и срабатывает сигнализация…
Между тем Голос он слышал теперь не только в своей голове, но и за запертой дверью. Рядом и в то же время издалека стонал и рыдал он о несбывшейся надежде быть вместе. Марат гладил стальную дверь и неведомо как знал, что девушка прикасается к ней с другой стороны… Какие-то дециметры металла были между ними, но… Марат знал, какую нагрузку могут выдержать эти двери. Возвращаться назад сил уже не было. Да и где искать шифр? У кого спросить? Или принести лом, "болгарку" и громить все вокруг, пока сбежавшиеся на шум люди не скрутят его и не упекут в дурку…
Он сполз на пол и скреб сталь ногтями. Рыдания вырвались из груди и сотрясали его тело. Он бился головой о железные плиты пола, но не замечал этого. Он вслушивался в Голос, который медленно стихал там, за стеной, и почти уже замолчал в его голове. Последняя жалоба, последнее прощание было в этом Голосе. Марат понимал: девушка умирает, лежа в нескольких десятках сантиметров от него, и умирает именно от того, что он не смог преодолеть эти сантиметры. Он еще плотнее притиснулся к стене, зная, видя, что она делает то же самое со своей стороны, что и она обдирает ногти о разделяющий их холодный металл…
Он впервые мысленно видел ее всю. Видел ее лицо, глаза, опухшие от слез… темные волосы, разметавшиеся по плечам и спине… по обнаженной спине, которая, прогнувшись в пояснице, плавно переходила в сильный, искрящийся зеленоватыми чешуйками, рыбий хвост…
Она была русалкой. Настоящей русалкой. Она смотрела на Марата сквозь металл тускнеющим взглядом бирюзово-зеленых глаз, сверкающих искрами солнца в морской воде… И по мере того, как стихала ее песня, таяли его силы, он сливался с железом, погружался в него, исчезал…



16

Очнулся Марат в лазарете.
Рядом, на краешке кровати, сидела Лиза Палладина и держала его за руку.

— Ну что, путешественник, вернулся? — спросила она.
— Что случилось? Почему я здесь?
— А где ж тебе быть? Ничего, все в порядке, отдохни пока, а завтра-послезавтра выпишем.
— А она… где она… — он замолчал, не зная, как сказать об этом Лизе.
— Русалка, что ль? — как ни в чем не бывало откликнулась та. — Умерла русалка. Ничего не поделаешь… либо ты, либо она.
— Откуда ты знаешь про русалку? — изумился Марат.
— Тут все про них знают.
— Про них? Их что, много?
— Не очень, но нам хватает.
— То есть это… Ты хочешь сказать…
— На, посмотри, — Лиза подала ему маленькое круглое зеркальце.
Марат взял, почувствовав, как ослабели руки. Из стеклянного кругляшка на него смотрел худой небритый парень с зелеными "морскими" глазами.
И тут он, кажется, начал понимать, что к чему…
— То есть все зеленоглазые встречались с русалками?
— Нет, конечно. Если бы они встретились, их бы сейчас не было в живых. И тебя бы не было, если бы она до тебя добралась.
— Как это?
— Русалки сперва мужчин заманивают, а потом топят. Природа у них такая, тут ничего не поделаешь.
— Она меня любила… я знаю…
— Сначала любила, а потом убила… Она не виновата, она иначе не может.
— А теперь… С ней что стало?
— Она всю силу свою на тебя потратила, дар передала, ну… и умерла. Потому что при возникновении контакта между мужчиной и русалкой выживает только один. Ей не дали утопить тебя, и она иссякла сама…
— Где она сейчас?
— Ее выбросили в море. Зачем нам тухлятина?

И Марат вспомнил, как "другие" бросали в прибой здоровенную рыбу. Это была не рыба, — это была погибшая русалка… А потом латыш вернулся из лазарета… надо будет поговорить с ним… Впрочем, о чем?
— Лиза…
— Что?
— Так это… это специально так устроено все на острове? Вы все знали?
— Ну, в общем, да. Только курсанты ничего не должны знать до поры, так что молчи уж.
— Почему?
— Сам поймешь.
— А зачем это нужно? Кому?
— Да тебе же. Ты же слышал, что водолазы "Рускита" на вес золота во всем мире?
— Ну.
— Так вот, на самом деле ценятся только такие, как ты.
— Какие?
— Зеленоглазые. Русалки вас выбирают. Как — мы не знаем. Пока только пытаемся изучить. То ли ваша любовь к морю все перевешивает, то ли другие качества, кто их разберет… В каждом наборе всего один-два курсанта слышат их песни.
— А что это за дар, ты сказала…
— Увидишь… Дело в том, что они владеют энергией, которая может сливаться с энергией земного мужчины, как бы захватывать ее… И если он не погибает, а мы за этим следим, то вся, уже общая, энергия остается ему. Видел бы ты сейчас свою томограмму мозга!..

Поле обеда в лазарет зашел Сёма. Лиза еще раз предупредила Марата, что обычные курсанты ничего не должны знать о русалках. Поэтому болтали они с Сёмой о пустяках. По официальной версии Марат поскользнулся на мокрых камнях, упал, ударился головой, его доставили в лазарет, вот и все. Диагноз — легкое сотрясение мозга. Рекомендации — покой и отсутствие фанатизма в тренировках. А отчего глаза зеленые — науке неизвестно…
Сёма рассказывал новости последних дней, а Марат думал, что он теперь другой, бесконечно далекий от Сёмы и других курсантов… от зеленоглазых тоже.
Что ж меня Владислав не предупредил… — думал Марат и сам себя одергивал, — А я бы предупредил? И я бы не предупредил. Если бы мне с самого начала рассказали, что да как, я б не остановился, я бы сразу с автогеном туда пришел… я бы нашел способ погибнуть в ее объятиях…

Вечером Лиза передала Марату пакет с апельсинами.
— Это от Маши. Надо же, какое чудо она для тебя достала, не иначе спецрейс на материк папочке заказала… Не знаю, что ты там себе думаешь, но ты с нею как-то поаккуратнее, что ли… Третьего парня русалки у нее отбивают.
— Третьего?..
— А ты что думал? Ты тут прям единственный и неповторимый? Но только на кого она глаз положит, тот через какое-то время начинает за русалками бегать. Как чуют, паразитки… Прямо несчастье… Боролась она за тебя, как могла… Даже когда ты уже к ним в логово метнулся, выследила. Хотела остановить, да где уж ей... Это ж она тебя от двери по всему коридору тащила, и где только силы взяла! Как помешанная стала. Отпаивали ее тут валерьянкой… ну, вроде ничего, обошлось…
— Она — меня — тащила?!
— Да, хотела оторвать от твоей рыбешки… А ведь сама знает, что это невозможно.
— Бедная моя Маша! Вот почему она так осторожно со мной встречалась…
— Будешь тут осторожничать. И все равно ж прикипела к тебе, извелась вся. Да что уж тут поделаешь… Ты теперь на земных девчонок и смотреть-то не будешь… Морскую царевну тебе подавай!
— Да почему же? — спросил Марат и тут же сам понял, что Лиза права. Он действительно относился теперь к Маше скорее, как к сестре. — Лиз, а можно еще вопрос?
— Валяй, чего уж…
— Я тут случайно видел… какого-то человека сбросили с обрыва… не из курсантов. Ты не знаешь, кто это был?
— Это из обслуги. Несчастный случай. Ну… те, которые русалок кормят, убирают у них, и так далее...
— А они тоже Голос могут услышать?
— Эти? Никогда. Полные придурки. Человеческую речь, и то плохо понимают.
— Как же он погиб?
— А она его к себе затащила, поиграть решила. Технику безопасности игнорировать нельзя. Думал, если сапоги с шипами, она за ногу не схватит. Так ведь она не только за ногу схватить может. Они ж, твари, хитрые…



17

Вскоре Марат вернулся к обычной жизни.
Маша, как всегда, стояла на раздаче. Но одежда на ней была черного цвета, словно похоронила кого.
"Это ж она меня похоронила", — подумал Марат и подмигнул ей, проходя мимо.
Маша посмотрела на него, как на пустое место, как на всех.
"Да, хорошенький прием после возвращения с того света", — подумал Марат.

На следующий день курсантов-первогодков вывезли к затопленному неподалеку крейсеру и поставили задачу: найти на корабле спрятанного человека и вывести его на поверхность. Роль "потерпевшего" играл кто-то из офицеров.
Конечно, Марат знал устройство крейсера, не зря их гоняли по теории.
Но сейчас он понял, что не вспоминает, а именно "видит" весь корабль, как прозрачную трехмерную модель на компьютере… Он мог поворачивать ее внутренним зрением под разными углами, приближать и отдалять… Это "внутреннее вИдение" так ошеломило его, что некоторое время Марат забавлялся, просматривая корабль насквозь и различая даже выбитые на алюминиевых бирках инвентарные номера… И внезапно увидел мичмана Бронникова, одиноко сидящего с аквалангом в одном из отсеков.
Тут же Марат прикинул кратчайший маршрут и рванул к цели. Но, подплывая к верхней палубе, он понял, что опоздал: Урмас уже двигался ему навстречу со "спасенным" мичманом в кильватере. Похоже, латыш уже вполне освоился со своими новыми способностями…
Остальные курсанты методично обследовали каюту за каютой, но где им было тягаться с зеленоглазыми!
"Так вот он каков, дар русалки, — думал Марат. — Нет теперь для меня под водой никаких преград и секретов..."
Подводный мир заиграл для него новыми красками. Он захотел понять, что случилось с затонувшим крейсером, и моментально разглядел пробоину от торпеды, увидел даже, под каким углом она шла, как тонул корабль, почти прочувствовал кожей его повреждения и вмятины. Рядом в подводной скале за спутанной гривой водорослей Марату открылся вход в пещеру, он уже было отправился его исследовать, напрочь забыв о цели своего пребывания в данном месте, как вдруг почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за руку. Марат оглянулся. Мичман Бронников знаками приказывал подниматься на поверхность.



18

За ужином Марат передал Маше записку с просьбой о встрече.
Она пришла, но была неразговорчива.
— Маша, прости меня, — сказал Марат.
— За что? Это сильнее тебя. Ты не мог отказаться. Ты за этим и попал сюда.
— Маш, ну, Маш, все равно… не обижайся. Я же не знал!
— Я не обижаюсь. Нельзя обижаться на дождь или ветер. Это стихия. Они — это стихия.
— Маш… — Марат попытался обнять девушку, но та сбросила его руку.
— Не надо.
— Почему?
— Ты не любишь меня, ты меня жалеешь.
— Ну, хочешь, я женюсь на тебе? — вдруг спросил Марат, не придумав ничего лучшего.
— Нет.
— Почему?
— Потому. Она забрала тебя.
— Как видишь, кое-что еще осталось, — улыбнулся Марат. — А что? Я же тебе не безразличен? Вот… И ты мне тоже. Я ведь, Маш, если кого люблю, так это навсегда.
— Ты сейчас о ком сказал? — вдруг спросила Маша.
Что-то такое резануло у Марата внутри. Словно старая рана открылась. Почувствовал он, что те, кого он любит… кого он любил, кто был частью его души… они все ушли… Отец, Валерка… И кого он тогда любит сейчас? Только море. Море вечно, его можно любить, не опасаясь, что оно тебя покинет. Бояться можно только одного, — что оно тебя поглотит целиком. А для того, чтобы этого не случилось, ему и нужна Маша.
— Маш, ну правда, вот мы поженимся, купим на берегу домик с палисадником, родим детишек…
— Тебе еще не сказали? У тебя не будет нормальных детей.
— Что?
— Не знал?
— С чего ты это взяла?
— С того.
— Чушь все это, сказки, — фыркнул Марат и внезапно понял, что это правда.
"Валерка… Когда он родился? Владислав демобилизовался и сразу женился на тете Нине, которая ждала его из армии… Они всем это рассказывали. А Валерка родился позже, когда Влад вернулся… вернулся откуда? Отсюда! Он был здесь… и получил свой "дар" от русалки. А Валерка… Валерка вообще ни в чем не виноват. Но как же он хотел в море! Что это — тоже подарок русалки? И глухонемота… И этот ранний уход из жизни… Получается, мне нельзя иметь детей. Вот почему Владислав спрашивал, есть ли у меня девушка… И не мог, не мог предупредить?!"
— Маш, что я могу для тебя сделать?
— Забери меня отсюда… Больше невмоготу.
— Хорошо. Окончу курс и заберу тебя.
— Обещаешь?
— Обещаю.



19

Выполнять обещание Марату не пришлось.
Вскоре Машу перевели в Санкт-Петербург, в координационный центр "Рускита". Видимо, папа подсуетился.
А через несколько месяцев Марат получил сертификат об окончании полного курса обучения водолазов. На эмблеме водолазной базы "Рускит", тесненной золотом на синей "корочке", красовался хвост кита, уходящего на глубину. Это по официальной версии. Но некоторые считали, что это хвост русалки. И расшифровка названия базы вовсе не "Русский кит", а "Русалочий скит". Но мало ли кто что придумает!
В Питере Марат встретился с Машей уже в координационном центре, откуда его отправили с МЧС в Китай, где перевернулся паром… Потом Марат работал на Черном море, на Карибах, Мальдивах, в Тихом океане… всюду, где требовались специалисты высшего уровня.
Маша вышла замуж за какого-то бухгалтера, родила ребенка…
Со временем Марат купил себе домик с садом и бассейном на острове Крит, где отдыхал между командировками. Бассейн содержался в идеальной чистоте, но Марат предпочитал плавать в море — оно было живым, а бассейн — нет.
Он так и не женился.
Девушкам, которых Марат иногда приводил к себе, нравился его дом, каждая мечтала остаться здесь хозяйкой. Одна из них как-то сказала:
— Не плаваешь в бассейне сам, так может, карпов сюда запустить?
— Это жестоко — запирать живые существа в четырех стенах, — сказал Марат, после ужина отвез девушку домой и больше с ней не встречался...

В море Марат растворялся.
Мир обретал глубину, которой в помине не было на суше. "Внутреннее зрение" на воздухе почему-то не работало. Лишь погружаясь ниже уровня волн, сливаясь с водной стихией, он ощущал себя ее частицей, словно морская вода свободно проникала в его артерии, передавала накопленную информацию, пульсировала в венах, уносила сомнения и усталость прочь. Раздражало одно — необходимость дышать, держать под контролем запас воздуха в акваланге.
И еще ему казалось, что там, на глубине, он слышит тихую-тихую, почти неощутимую, но все такую же манящую песню своей русалки. И только здравый смысл удерживал Марата от бесконтрольного и самоубийственного ухода в подводную даль.



20

Однажды в гости заехали Владислав с тетей Ниной. Они нашли в себе силы усыновить мальчика из детского дома и теперь путешествовали втроем. Мальчуган был здоровый, веселый, но, как оказалось, панически боялся воды.
Марат предложил им погостить у него, и они остались на несколько дней, пока у Владислава был перерыв в командировках.
Вечером, сидя на веранде с видом на море, дядя спросил:
— Ну, как жизнь, Марат? Я надеюсь, не жалеешь, что получил такую специальность?
— А у меня был выбор?
— Выбор, говорят, всегда есть, только некоторым он труднее дается… И сейчас выбор есть. Кто тебя неволит?
— Никто не неволит, только держит крепко… Море меня держит.
— Значит, это действительно твое. Не зря ж тебя русалки позвали.
— И тебя позвали… Только…
— Что — только?
— Только Валерку жаль.
— Не береди. Предупреждали меня, а я не поверил… Меняется что-то там на генетическом уровне, когда русалка дар передает… А я так хотел своего ребенка! Только измучил и его, и Нину… Ты-то хоть не пытайся…
— Я и не пытаюсь. Вообще не знаю, что с этим делать…
— А что с этим делать? Жить, радоваться. Помогать жить другим. Вот и все.



21

Из питерского центра звонили координаторы, передавали задания, заказывали билеты на нужные рейсы. Иногда, к большой радости Марата, это была Маша. Вот и сейчас, увидев на мониторе знакомый номер, Марат заулыбался. Машин голос всегда звучал не так официально, как у других координаторов.
— Маратик, есть предложение для тебя.
— Серьезное? — попытался пошутить Марат, но Маша его интонацию не подхватила.
— Не слишком. Можешь считать, что это просто очень хорошо оплачиваемый отпуск.
— Надеюсь, не в районе Северного полюса?
— Нет, ну что ты! Наоборот, в Аргентине. Американцы будут снимать фильм по роману "Человек-амфибия", про Ихтиандра.
— И что, я буду Ихтиандром?
— Нет, у них уже есть актер. Дублировать его в подводных эпизодах будет Урмас, его сами киношники утвердили, он подходит по телосложению…
— Ну да, Урмас у нас красавчик… А я?
— А ты поможешь не утонуть съемочной группе. Им нужен второй человек, за кадром…
— То есть опять чисто техническая работа…
— Да, но ведь ты же спец.
— Когда вылетать?
— Завтра тебя ждут в Питере, отсюда вместе с Урмасом отправитесь в Буэнос-Айрес.
— Отлично.

Давно они не виделись.
Оказывается, Урмас купил в Латвии на побережье небольшой замок, где устроил свое собственное маленькое государство.
— Приезжай в гости, Марат, — звал он. — У нас весело, слеты дайверов проводим, туристов развлекаем. Вот мечтаю как-нибудь наших, зеленоглазых, собрать, какое-нибудь действо замутить, или соревнования устроить… но чтоб эффектно, вроде шоу. Можем ведь на этом и деньгу зашибить. Только, боюсь, начальство не одобрит.
— Не одобрит, — согласился Марат. — А ты сам-то как, женился?
— Зачем? Детей нет, меня дома тоже почти постоянно нет, какая уж тут семья?..



22

Когда закончились подводные съемки, Марат улетел в Питер. Не удержался и набрал Машин номер:
— Привет, я рядом. Можешь спуститься в кафе?
— Минут через пятнадцать-двадцать только…
— Я подожду.
Пока Марат поджидал Машу за столиком в уголке, к нему неожиданно подсела светловолосая женщина средних лет.
— Ну, здравствуйте, курсант. Как вам нынче здравствуется? — спросила она, и Марат с удивлением узнал Елену Матвеевну Палладину.
— Здравствуйте, Елена Матвеевна. Нормально, — ответил он. — А вы тут как?
— А я тут теперь работаю. Диссертацию буду защищать.
— Понятно… О русалках?
— О влиянии на ДНК человека уникальных волновых излучений, воспроизводимых на частотах, невоспринимаемых обычными органами чувств.
— Мудрено… Только почему же невоспринимаемых?
— Потому, что таких, как вы — единицы. И эта восприимчивость заложена генетически.
— Да как же ей заложиться генетически, если… если дети… ну, если детей…
— Мой отец тоже был зеленоглазым. И сын. И внук, наверняка, будет.
— Но как?!
— Мой отец был у истоков создания "Рускита". Мать залетела от него в семнадцать лет, до его ухода на флот, тогда я и родилась. И его инициация вообще была случайной, русалка оказалась заблокирована в отсеке корабля. Отец выжил, никому ничего не сказал, чтобы в психушку не попасть, и потихоньку начал изучать, что с ним произошло. Создал условия для проведения экспериментальной инициации. Данные собирались с огромным трудом, поскольку далеко не все могут слышать эти частоты. И мама, и я ему помогали, пригодилось мое медицинское образование. И пока не появилась статистика о детях, рожденных после инициации, мы сами ничего не знали. Но как только отец заподозрил неладное, отправил меня с детьми на материк, запретил даже в отпуск к морю с сыном ездить. А девочек русалки не трогают.
— И что?
— Жила с детьми в Москве, а к мужу, который на базе работал, летала только с Лизой, попутно помогала создавать "Рускит" в том виде, в каком он сейчас существует. А сын женился, родил мне троих внуков, тогда уже и отправила его к деду.
— Не страшно было?
— Страшно. Но нам важно было узнать, существует ли генетическая предрасположенность. А она существует. Из нынешних курсантов инициируются в основном родственники слышащих.
— А бывает, что русалка в итоге не погибает?s
— Нет, мы проверяли это неоднократно. Нам и самим хотелось бы, чтоб они выживали… Но происходит уникальный феномен слияния, и курсант словно забирает всю ее жизненную силу. А что?
— Да так, просто мне кажется, что под водой я все еще слышу ее.
— Не может быть. Если только галлюцинация?
— Не думаю…
— Не было таких случаев. Хотя… тебя же Мария сразу уволокла от той двери… вот ведь чума-девка!
— И что это означает?
— Любовь это означает.
— Нет, я про то, что она меня сразу оттащила. Что это могло изменить?
— Теоретически процесс мог не завершиться. Но это вряд ли. У нас таких случаев еще не было… А давай-ка мы тебя на недельку в госпиталь положим, поизучаем? Заодно отдохнешь, восстановишься. Условия там отличные!
— Да нет, спасибо…
— Ну, как знаешь. А ведь это, возможно, обогатило бы науку. Можем оформить, как научную работу. И если это просто галлюцинация, уберем ее, и все.
— Нет, спасибо, я не хочу.

В этот момент к столику подошла Маша. Шла она с трудом, неся перед собой большой живот, — ждала второго ребенка.
— Ну, не буду мешать, — сказала Елена Матвеевна. — А если надумаешь провериться, звони. Телефон в офисе подскажут.
— О чем это она? — спросила Маша, когда та ушла.
— Так, ерунда… Медики — им бы только всех проверять.
— Это точно. Меня тоже замучили. Анализы всякие… Впрочем, тебе это не интересно.
— Мне все, что связано с тобой, интересно. И твои дети тоже. И вообще, бросай ты уже своего бухгалтера, приезжай ко мне на Крит. Деткам понравится! Там море, знаешь какое!
— Нет, Маратик… Море — это твоя стихия.
— А еще там есть солнце, воздух, зелень! Не то что здесь, в этой Северной Пальмире.
— Нет.
— Почему?
— Не хочу тебе мешать. Сердце твое — там, в глубине. Ты сам не знаешь, кто ты. Ты сам не знаешь, где кончаешься ты, и где начинается она. Ты не сможешь мне принадлежать целиком, всей душой, а кусочек, рыбий хвостик, мне не нужен. Только мучиться буду. Нужна будет помощь — звони. Только глупости делать не предлагай.
— Это не глупость…
Надо же было что-то ответить человеку... Маша была самым лучшим его другом, но именно другом. Он действительно был бы счастлив, живи она рядом, ему хотелось общаться с ней, делиться своими мыслями, играть с ее детьми… Но… Настоящая его страсть жила не на земле. Она жила в море, с которым Марат породнился, стал его частью, его вечным пленником и жить иначе уже не мог… И не понимал, почему, ведь другие-то жили, и жили счастливо! А он?



23

Марат не случайно выбрал для себя Крит. Этот остров, — он чувствовал, — хранил в себе энергию античных, дохристианских времен, когда миром правили могучие и озорные олимпийские боги. Языческая радость была в его залитых солнцем оливковых рощах и лазурных заливах, языческий ужас просыпался перед мощью дикой стихии, которая могла в один момент разрушить это благополучие.
Это был мир, где наяды и нереиды имели свое законное место.

Домой Марат летел через Афины.
В этом городе он всегда заходил в свое любимое кафе, стены которого украшала красивая мозаика с играющими русалками. А встретив там однажды православного священника, решился заговорить.
— Батюшка, — сказал Марат, — не могли бы вы ответить мне на один вопрос, давно мучающий меня.
— Ну что ж, попробую… — с готовностью откликнулся тот.
— Если бы русалки существовали, — кивнул Марат на мозаику, — была бы у них душа?
— С чего это вдруг тебя так волнует? — удивился священник.
— Я понимаю, что это звучит глупо… Но одна моя знакомая была очень похожа на русалку… нет, не то… Мне кажется, что я видел русалку, настоящую… Понятно, что такого не бывает… но все же… ну… полюбил я ее… русалку. До сих пор не отпускает… Бред, скажете? Да, похоже… Со стороны это кажется, наверное, полной нелепицей… смешно, да… Ну ладно, но если бы, чисто теоретически, русалки существовали, к кому бы они были ближе — к рыбам или к людям?
— Страсть тебя одолевает, — подытожил священник.
— Да, — согласился Марат.
— Со страстями бороться надо.
— Надо, — согласился Марат. — Но как?
— Постом и молитвой, — убежденно сказал священник. — Исповедоваться надо, причащаться. А то вот уже до какой нечисти докатился… Душа… у русалки… Со своей бы душой разобраться! Свою бы человечью душу излечить и спасти!
Значит, все-таки нечисть?..



24

Через несколько дней позвонила Маша:
— Маратик, тут тебе приказ во Владивосток.
— А что там, конкретнее?
— Строительство моста на острове Русский.
— Когда вылет?
— Я заказала для тебя билет на завтра, на четырнадцать десять.
— Отлично, буду.

Уже через день Марат погружался в море, наблюдая, как готовят специальную подводную подушку для опор моста. Он должен был отследить, нет ли пустот в грунте, дефектов в сварке, хорошо ли поставлены опоры. Приборы приборами, но тут нужна стопроцентная гарантия. А он видел под водой все практически насквозь.

И вдруг… вдруг он почувствовал чье-то присутствие, такое знакомое… и такой знакомый Голос…
Марат был абсолютно уверен, что это она, именно она, его русалка. Она не погибла. В ней оставалась еще искра жизни, когда ее сбросили с обрыва… Просчитались они, эти "другие", да и не могла она так просто умереть… Он же чувствовал, он знал…
Марат развернулся и поплыл туда, куда звал его Голос, и где он сможет, наконец-то, заглянуть в любимые глаза цвета морской глубины с играющими в ней солнечными искрами... Сердце его сжалось от предчувствия счастья, счастья такой полноты, какой на земле не бывает, в ожидании такого мгновения, после которого — будь что будет, хоть бы даже и смерть…



25

— Маратик! Марат! Ну очнись же, наконец!
Голоса с трудом пробивались сквозь затуманенное сознание.
— Маратик! Мара-а-ати-и-ик! Ну пожалуйста! Ты слышишь меня?
Машин голос. И еще чей-то, встревоженный:
— Неужели поздно?
— Не может быть… Маратик! Не уходи, очнись! Ну пожа-а-алуйста! Мара-а-ати-и-ик!
Марат почувствовал, что его трясут. Он открыл глаза. Бесформенные пятна и вспышки света постепенно складывались в более-менее понятную картинку.
— Маратик, ты меня слышишь? — встревоженное Машино лицо склонилось близко-близко.
— У… — ответил Марат.
— Елена Матвеевна, он слышит! — кричала Маша. — Мы успели!
— Ну, слава Богу, — ответила Палладина. — Марат, как вы себя чувствуете?
— Н-ну, так себе… Где я?
— В безопасности. Теперь в безопасности. Все-таки у вашего ангела-хранителя нечеловеческое терпение…
Марата мутило, но в душе его появилось новое чувство, которого раньше там не хватало — ощущение свободы.

2015-2017

Окончание в след. номере