Елена ПАВЛОВА
МОЛОЧНЫЙ СВЕТ
Город влюбленных
Город влюбленных
незримой плотью наполняет мысли
художник-мим
бессонница, как посох
художник-мим
бессонница, как посох
Незримой плотью наполняет мысли
Художник-мим. Лица две половинки.
Уставший свет за столиком с поэтом,
Перо макая в полночь, пишет строки
О мотыльках, что бьются мне в окошко.
Пометил контур высохшей мимозы.
Рисунок ожил радостной охотой.
Чертя диагонали к белым пятнам,
Мышей летучих крылья зашуршали.
Молочный свет стекает липкой смесью.
На перекрестке две луны сигналят
В глазах кошачьих отраженным знаком.
Бессонница, как посох мне в дорогу,
Я снова странник города влюбленных…
Художник-мим. Лица две половинки.
Уставший свет за столиком с поэтом,
Перо макая в полночь, пишет строки
О мотыльках, что бьются мне в окошко.
Пометил контур высохшей мимозы.
Рисунок ожил радостной охотой.
Чертя диагонали к белым пятнам,
Мышей летучих крылья зашуршали.
Молочный свет стекает липкой смесью.
На перекрестке две луны сигналят
В глазах кошачьих отраженным знаком.
Бессонница, как посох мне в дорогу,
Я снова странник города влюбленных…
Абсент
а может хватит улетать за словом
ловить на стрелы молний
кольца рифмы?
ловить на стрелы молний
кольца рифмы?
А может хватит улетать за словом
Ловить на стрелы молний кольца рифмы?
Вернуться к дому за усталым клином.
На стол поставить рюмочку абсента,
Тянуть по капле вкус «Зеленой феи».
Прозрачна кожа — высохший пергамент,
Худые пальцы держат подбородок,
И лезут в душу с масленой улыбкой
Дурные мысли сетью паранойи.
Та женщина с давно потухшим взором,
Которую когда-то грело чувство,
Совсем замерзла. Тонкими руками
Себя связала крепко, сжала губы.
Поможет зелье возродить желанье?
Ловить на стрелы молний кольца рифмы?
Вернуться к дому за усталым клином.
На стол поставить рюмочку абсента,
Тянуть по капле вкус «Зеленой феи».
Прозрачна кожа — высохший пергамент,
Худые пальцы держат подбородок,
И лезут в душу с масленой улыбкой
Дурные мысли сетью паранойи.
Та женщина с давно потухшим взором,
Которую когда-то грело чувство,
Совсем замерзла. Тонкими руками
Себя связала крепко, сжала губы.
Поможет зелье возродить желанье?
Расписание
перетеканье времени в пространство
на этажах
дорожных магистралей
на этажах
дорожных магистралей
Перетеканье времени в пространство
На этажах дорожных магистралей.
Летят куда-то мушки однодневки,
Что век для нас, для них всего лишь сутки.
И майский жук, едва начав движенье,
На лобовом стекле остался следом.
Бог-понедельник стал теперь началом
А расписанье электричек — книгой,
Как бабочки от лета мчимся к лету.
Живем не здесь, живем воспоминаньем,
Пустых оберток блеск вселяет радость.
Все время делим что-то на отрезки
Своею меркой. Красный конь заката
Сжигает воду огненною гривой…
На этажах дорожных магистралей.
Летят куда-то мушки однодневки,
Что век для нас, для них всего лишь сутки.
И майский жук, едва начав движенье,
На лобовом стекле остался следом.
Бог-понедельник стал теперь началом
А расписанье электричек — книгой,
Как бабочки от лета мчимся к лету.
Живем не здесь, живем воспоминаньем,
Пустых оберток блеск вселяет радость.
Все время делим что-то на отрезки
Своею меркой. Красный конь заката
Сжигает воду огненною гривой…
К солнцу ближе
поющим птицам тяжела неволя
соломенная клетка —
приют на время
соломенная клетка —
приют на время
Поющим птицам тяжела неволя,
Соломенная клетка держит небо.
Для слов любви душа — приют на время.
Мне снился город, утонувший ночью.
Смотрели под водою светом окон
Дома, как рыбы выпученным глазом.
Изящным силуэтом гондольера
С улыбкой Будды узенькая лодка
Нас приглашает. Мы уже не юны.
Побег лозы из сора прорастая,
Плодами полон, но стремится выше,
Цепляясь за ступеньки к солнцу ближе.
Мне не дает покоя красный шарфик
На шее у прекрасной Айседоры…
Соломенная клетка держит небо.
Для слов любви душа — приют на время.
Мне снился город, утонувший ночью.
Смотрели под водою светом окон
Дома, как рыбы выпученным глазом.
Изящным силуэтом гондольера
С улыбкой Будды узенькая лодка
Нас приглашает. Мы уже не юны.
Побег лозы из сора прорастая,
Плодами полон, но стремится выше,
Цепляясь за ступеньки к солнцу ближе.
Мне не дает покоя красный шарфик
На шее у прекрасной Айседоры…
Цветок
мир рушится, когда все время брать
чем легче жил,
тем уходить больнее
чем легче жил,
тем уходить больнее
Мир рушится, когда все время брать.
Сорняк быстрей осваивает пашню.
Жужжат инстинктом офисные ульи,
Летят в холодных сотах небоскребов
Свободных облаков аэропланы.
Сорваться вниз за грозовым раскатом,
Парить в потоках жизни, наслаждаясь
За пазухой цветком сердечной чакры.
События, что вижу в настоящем —
Отснятый дубль. Сюжет из зазеркалья:
Тепло твоей руки лежащей рядом,
В соседней комнате зовущий плач ребенка.
Изменит цену поданный глоток,
Чем легче жил, тем уходить больнее…
Сорняк быстрей осваивает пашню.
Жужжат инстинктом офисные ульи,
Летят в холодных сотах небоскребов
Свободных облаков аэропланы.
Сорваться вниз за грозовым раскатом,
Парить в потоках жизни, наслаждаясь
За пазухой цветком сердечной чакры.
События, что вижу в настоящем —
Отснятый дубль. Сюжет из зазеркалья:
Тепло твоей руки лежащей рядом,
В соседней комнате зовущий плач ребенка.
Изменит цену поданный глоток,
Чем легче жил, тем уходить больнее…
Музей восковых фигур
нас небо очищает, ворон черный
уже давно привык
к ударам бубна
уже давно привык
к ударам бубна
Дожди косые отмывают стены
От лозунгов. Стекающие буквы
Кровавой тушью пачкают подошвы.
Нас небо очищает, ворон черный
С ударом бубна распускает крылья.
Живи при жизни, высохшая плаха
Доступна только царственным особам,
Но мы уже привыкли к свисту плети,
Все после смерти. Золоченым раем
Заполнено сознанье и пространство,
И взгляд бармена из ночного клуба.
Открыты двери прошлого. В музее
По восковым фигурам серой пылью
Стекает время черно-белых радуг…
От лозунгов. Стекающие буквы
Кровавой тушью пачкают подошвы.
Нас небо очищает, ворон черный
С ударом бубна распускает крылья.
Живи при жизни, высохшая плаха
Доступна только царственным особам,
Но мы уже привыкли к свисту плети,
Все после смерти. Золоченым раем
Заполнено сознанье и пространство,
И взгляд бармена из ночного клуба.
Открыты двери прошлого. В музее
По восковым фигурам серой пылью
Стекает время черно-белых радуг…
Финал
перед грозой ушли под воду звуки,
последнего решенья
ждет природа
последнего решенья
ждет природа
Перед грозой ушли под воду звуки,
Для листьев притяжения не стало.
Последнего решенья ждет природа.
В руках обрывки, так непрочны связи.
Катились по паркету с нервной дрожью
Жемчужин слезы россыпью стаккато.
Твои упреки резали пространство.
А в стенах комнат, что казались домом,
Как мячик-попрыгунчик бесконечно
Скакало эхо, повторяя фразы.
И яблоком в корзину с голых веток
Упало солнце. Нет теперь защиты
Под шапкой-невидимкой вечной ночи,
Любовь исчезла. Осень ждет финала…
Для листьев притяжения не стало.
Последнего решенья ждет природа.
В руках обрывки, так непрочны связи.
Катились по паркету с нервной дрожью
Жемчужин слезы россыпью стаккато.
Твои упреки резали пространство.
А в стенах комнат, что казались домом,
Как мячик-попрыгунчик бесконечно
Скакало эхо, повторяя фразы.
И яблоком в корзину с голых веток
Упало солнце. Нет теперь защиты
Под шапкой-невидимкой вечной ночи,
Любовь исчезла. Осень ждет финала…