Апрельские сумерки
высвечивают витриной
ближайшего магазина
продрогший силуэт...
И вот мы идем по лужам,
рассуждая о депрессии и политике,
о ценах и ненадежной дружбе,
упустив из виду, как обросший сосед,
значительно сплюнув,
              оглядывается вослед...
А наш поводырь —
              простодушный пес,
басовой струной натянув поводок,
радуется каждой шкодливой кошке...
И бледная улыбка заблудшего фонаря
находит отклик у своего двойника
на застекленной дождем дорожке...

Я не хочу загадывать вперед:
Мне б этот день освоить до заката
И тихо спать, когда придет Геката
Свершить за ночь, что не осилить в год.

Я не хочу загадывать вперед...
Мне б фосфорной весны да гроз раскатов,
И дух земли и роз считать роскошной платой
За мой непреднамеренный приход.

Я не хочу загадывать вперед.
Мне каждый миг моей житейской драмы
Дороже предсказуемого храма.
Любовь моя, уступим мудрым ход!

Я не хочу загадывать вперед...

Тень улицы упала на меня...
— Куда, ты, слабое подобье сути?
Дай, прислоню тебя к стеклу,
где вижу я
       себя с тобой
            в витринной мути.
Как две подруги мы застынем вдруг
под вспышкой проводов, остановив мгновенье.
Полученные в дар из разных рук
за много лет, отрину я сомненья
и все приму, как есть:
и желтый день, и запах тленья,
вызревшую скуку,
и грациозность сумрачной толпы
в агонии цветов, и беспорядок звуков,
и нежеланье ждать, и тихо стыть,
увидев ветра смерть, упавшего без стука...

Так ряд случайностей, освоив циферблат,
по стрелке часовой пространство обживает,
и одиночество с воображеньем затевают
игру, значительней молчанья во сто крат.

Вот-вот растает серебристый поезд,
куда затягивает смерч тревоги
меня, идущую привычным ходом
под ритмы вдаль струящейся дороги.

И незамысловатые напевы
звенят опять в аллеях тополиных,
и шорохи шагов прохожих первых
скрываются в одеждах цвета пыли.

Всплеск вымысла в симфонии работы,
в забористости речи, в масках страсти
и в детских снах... И не проси чего-то,
еще вдыхая запах дальних странствий.