Книжно-Газетный Киоск


Татьяна КУЗНЕЦОВА



КАЖДЫЙ ДЕНЬ



Татьяна Кузнецова — поэт. Родилась в 1967 году в Москве в семье научных работников. В 1988 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, в 1992 году — аспирантуру кафедры "Экономика предприятия" того же вуза. Кандидат экономических наук. Живет и работает в Москве.



* * *

Нибожемой! Оставим для души
фантомы ослепительного лета,
пускай экспресс без памяти спешит,
и нет в него обратного билета.
Как робок удивительный каприз —
оставить то, чего и не случилось!
Кому-то вниз, а нам — конечно, ввысь,
лететь и уповать на божью милость,
как пелось, как хотелось — без оков,
как примечталось, как еще приснится...
Давай не жечь пока черновиков,
они смелей, чем новая страница.



* * *

Я работаю накопителем.
Несвершенного — не хотите ли?
Неслучившегося, безыскусного,
но, проверено — очень вкусного.
Отдаю практически даром,
у меня такого — навалом!



* * *

Закат полоскою,
заря в зарю.
Читай мне Бродского,
как я люблю.
Ты в синем кителе,
вокруг Нева,
и упоительно
звучат слова.
Я зубы стиснула:
мечты, мечты...
Давай по-быстрому,
как любишь ты.

 



* * *

Не ходи сюда. Тут кусаются.
Опасаются и бросаются.
Тут обид, как плевков на улице,
и эмоции не фильтруются.
Тут хорошее позаброшено.
Отвали, прошу, по-хорошему
и оставь понты для красавиц.
Не ходи сюда. Я кусаюсь.



* * *

Что было — то получится еще,
и каждый будет понят и прощен,
и смоется печаль с усталых щек,
и будет воздыхателей пучок,
и будут мне и деньги, и почет,
и предложеньям потеряю счет,
и речка вспять свободно потечет,
а че?



* * *

Память — не то, что мы клеим в альбом,
память ведет к икоте.
Лето пришло сюда кувырком
и кувырком уходит.
Было ведь лето, а вот же — нет!
сразу, под корень — тяп!
Я надеваю клетчатый плед
и выхожу в сентябрь.
Как же обидно, когда — вот так,
вмиг, не спросив совета!
В мыслях бардак и вокруг — бардак.
Кончилось наше лето.
Кто-то с работы домой пришел,
я — не ходила даже...
Будет с тобой у нас хорошо,
раз заварили кашу!



* * *

Ну, бывает. Поиграл и бросил.
Долго ты играл. Не упрекну.
За апрелем наступила осень.
Осень не похожа на весну.
Облака захватывают крыши.
Не просил. Не звал. Не мне судить.
Старая собака воду лижет,
лижет и не хочет уходить.
Дверь моя закрыта для истерик,
я себя, наверное, люблю.
Стал пустым и топким левый берег —
не пристать большому кораблю.



* * *

Улыбка небесного гения,
погоды случайный каприз.
Флажок моего настроения
устал трепетать — и завис.
Покоя фамильная вотчина,
обитель морали святой.
Уснули желанья порочные
в качелях над черной водой.
Так много судьбою подарено,
так трудно не ждать новостей.
Я буду серьезной и правильной,
у входа встречая гостей.
И впору запить и отчаяться,
блестяшки меняя на ржу.
Ты видел, как небо качается?
Пойдем, я тебе покажу...

 



* * *

Под утро уходит море,
и жалок пляж.
И память под сердце колет,
как карандаш,
заточенный для свершений
еще в ночи,
Но берег несовершенен,
и ум молчит.

Под утро уходит море
в свои дела,
И берег пустынно болен,
и даль светла,
и ветер обиды глушит
до доброты.
И ты мне совсем не нужен.
Не нужен. Ты.

Под утро уходит море,
и старит нас,
И дух остается вольным
без губ и глаз.
Свободу ввожу подкожно.
Слова скользят.
Прощай. Улыбаться можно.
Взлететь нельзя.



* * *

Заслонка упала,
заботе — кружить.
Я очень устала,
мне некуда жить.
Порок — между прочим,
работа — течет.
Окончен, окончен,
окончен расчет.
Промчало немало,
осталось — не то.
Я очень устала,
как моль на пальто.
По крошеву улиц
ты взял и ушел,
и веки сомкнулись,
и видно, где шов.
На майке титана
написано: ложь.
Давай я устану,
а ты — отдохнешь?



* * *

Мы глядим со снимка,
мы молчим из снов.
У тебя — разминка,
у меня — плей-офф.
От стишка до встречи —
пара писем в стол.
Время точно лечит,
знать бы только — что.
Я впускаю лица
в сигаретный дым.
От тоски до блица —
пять шагов мечты.
Все, что было с нами,
расплела молва.
Я кусаю память,
но она жива.
Полудетский почерк
и смешная речь.
Кровь свободы хочет,
продолжает течь
из-под бледной кожи,
из судьбы земной...
Что ж ты смотришь, Боже,
милосердный мой?

 



* * *

Мы грешим без удовольствия,
мы печалимся без слез.
Наши души под коростою,
а движения — всерьез.
Не осколки — злое крошево,
что дорога, что кровать.
— Знаешь, милый, я хорошая.
— Знаешь, как-то наплевать.
Хватит места пониманию —
сил не хватит на него.
Мы отметили заранее
Новый год и Рождество.
Позабыв, что были гордыми,
каждый день, до темноты,
ложь и правда трутся мордами,
как весенние коты.



* * *

Мы с тобой друзья — и ты со мной
говоришь сегодня про нее.
Мне работы много в выходной,
я стираю грязное белье.
И все меньше света от звезды,
чтобы удержаться на плаву.
Ты с изнанки — это тоже ты.
Так что ничего, переживу.



* * *

Его патриции не слышат,
менялы — денег не дают.
Ему темно под отчей крышей,
и ни к чему чужой уют.
Мир полон вязкого обмана,
и мало места для рывка...
К своей земле обетованной
он продирается пока.
Он доберется потихоньку.
Болит нога, саднит плечо.

Потом туда проложат конку.
А позже — что-нибудь еще.

Иллюстрации: тео ван дусбург, Чайльд Гассам, Семён Павлов.