Принцесса Клевская на арене
Дает спектакль о своей любви,
И публика внемлет ее измене,
Кивает чувственно: «Се ля ви».

А принц и герцог кричат: «Нам больно,
Что не достанется никому,
Что надо выбрать и быть довольной,
Что будет больно лишь одному».

Но сколько мужества в хрупком сердце,
Какая внешность, какой талант!
Заткнитесь оба, и принц и герцог,
И возвращайтесь на задний план.

Нельзя иначе, хоть злись, хоть кисни,
И ваша участь — ваш потолок,
Суровы нормы спортивной жизни,
И эта пьеса – лишь монолог.

А, казалось бы, изменилась эпоха,
А, посмотришь, всюду одно и то же,
Не появится чуда в озере лоха,
Не найдется смысла в масонской ложе.

Путь к разгадке слаще самой разгадки,
Мы так много ждали от темной башни,
И уходит в песенке день вчерашний,
Эту песенку пели две девы сладко.

Под гитару пели в одном походе,
И стояли лыжи в одной землянке,
Возле жаркой печки и счастья вроде,
И компот рябиновый лился в пьянке.

Что-то в памяти песенка мне поется,
И лыжня уносит по жизни дальше,
Снегопад кричит, что зима вернется,
Но закончен лыжный сезон опять же.

Сложится в стих головная боль
или не сложится,
ты уж прости меня, милая Поль,
счастливая рожица.

Вставлю наш грот — робинзонский штамп
в стихотворенице,
выйдет игрушечный мандельштамп
или есеница.

Знаю я сказки таинственных стран,
Что тут хорошего,
вынесет в питерство Гандельсман
зонтик с калошами.

С понта Уральского снег и грязь,
брюки весенние,
что мартобрем поскорей укрась
свое сочинение.

И проживи еще много дней
на этом острове,
Чтоб зарубить на носу кучней
горького, острого.

И картошка посажена,
И любовь вроде есть,
Я твой вскормленный саженец,
И прижился я здесь.

Сколько мне метров вырасти,
Сколько мне дать плодов,
В засухе или сырости
Я держаться готов.

Лучше уж и не спрашивай
У навозной земли,
Как тут узнали нашего
И зачем завели.

Где воспитанник Когана
Снова садит свой сад,
Где жалеют убогого
И с бедою едят.

Пел «Суровый февраль»
Про большую капризу…
Сочиню пастораль
Про богатую Лизу.

Она будет пасти
Тучноскучное стадо,
Но захочет спасти
Деву принц Аминадо.

Младший сын и в долгах,
И лишенный наследства,
Жалкий прыщ в сапогах
Без счастливого детства.

И она убежит
Из достойного дома,
И в грехе будет жить
В нищете и соломе.

И, конечно, «герой»
Поматросит и бросит.
Лизку примут домой
И про брюхо не спросят.

Никого не убьют,
Никого не обидят,
Станет легче чуть-чуть,
Если что-нибудь выйдет.

Вот и вся пастораль.
Не хочу интересней.
Потому что февраль.
И забытая песня.

Марлен Дитрих хочет стать моей любимой актрисой,
Но как я брошу Монику Витти?
Еще есть несколько, целый список,
Да Роми Шнайдер не позабыта.

Ко мне приходят сто лучших поэтов,
А может, триста, всех позабудешь,
Сравнить их можно за то, за это,
Но всех их любишь, их просто любишь.

Они ведь тоже держать не будут,
А кто останется, будет вечным,
Одних забудут, других залюбят,
И то, и это небезупречно.

Скажешь «турсун», чтобы дым не шел на тебя,
Дым на тебя пойдет или не пойдет,
Я вспоминаю некоторых ребят,
С ними ходил когда-то в один поход.

Что с ними стало, я не могу сказать,
Что со мной стало, это еще сложней,
Что здесь, действительно, умное привязать,
Я не могу придумать себя умней.

То ли, действительно, грубый мой понт дешев —
Класса последнего зимний поход, Конжак,
Руководитель Юра наш Чернышов
Был Человеком, лучших съедает рак.

Тридцать два фуэте от Матильды Кшесинской,
Откажись от любви, я куплю тебе жизнь,
Будет много таких продолжительных жизней,
Удержись, задержись, продержись и держись.

Ничего грандиозного нет в этой сказке,
Разве только счастливый несчастный конец,
Проживи очень долго в чарующей маске,
И получишь в конце свой счастливый венец.

1.
Профессор Степанов
с молодою женой
из граненых стаканов
попивают отстой.

А Серова — брюнетка,
зависть — это роман,
жди меня очень редко
из нордических стран.

2.
Эра милосердия никогда не придет,
Гердт сидит напрасно в коммуналке, как Геродот. И водку пьет.
Мрачных Вайнеров надо смотреть в кино,
там актеры вытаскивают оно,

а один без оружия или Лев Гуров — хрыч,
исключение чистое, обыкновенный опричь,
или потому, что их тинейджер читал,
эту сессию тоже без троек я сдал.

3.
Ты напрасно кричишь об этом по телефону мне,
такие, как ты, не нужны широкой стране,
а нужны — работящие, добрые, без мозгов,
чтоб собрать одно целое из здоровых кусков.

И пусть двигается фекалоид все время вперед,
косолапит, трясется, но все же идет,
а заумные и ленивые здесь не нужны,
ясно вижу будущее я у этой страны.

4.
Геродот с Рагнаром, Дарий не Кодоман…
Однорукий Тюр напишет большой роман,
а Рагнар утопит своих врагов,
а Рагнар залезет в змеиный ров,

и с женой лахудрой развелся он,
Габриэля Бирна убил за трон,
а подонки меда незадачливый скальд
выпил, но не оскар он наш уальд.