Фильм ироничный с элементами комедии, показывающий, как исторические события проходят сквозь людей, меняя их мировоззрение и подвигая их на неожиданные для них самих поступки. Эпохальные события 20-летней давности: 19-21 августа 1991 года, создание Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению (ГКЧП) для «спасения» Советского Союза, выродившегося в свою противоположность — крушение СССР — всё это медленно монтируется в восприятие советских служащих, которые будничными глазами наблюдают за развитием обстановки в стране. Постепенно они начинают осознавать масштаб происходящего. Фильм рассказывает о том, как обычные советские служащие проживают эти три дня.
Они не действуют, а скорее вынужденно реагируют на события. У сослуживцев устоявшийся образ существования в привычках, в понятных правилах относительно благополучной жизни пусть и с дефицитом, но зато дающий им возможность ездить в загранкомандировки — мечты большинства совграждан. И вдруг этот непонятный путч. Он налетел на них, как трамвай из-за угла, и выводит чиновников из устойчивого равновесия. События как бы наталкиваются на них. Картина показывает, как люди напарываются на жизнь, которая вынуждает их меняться и что-то делать, хотя их опыт опирается на формулу: лучше переждать. Так постепенно события, вопреки их воле, затягивают их. Отдельные личности, к собственному удивлению, бросаются в омут революции по разным личным причинам. Кто-то бежит от семейных неурядиц, кто-то от неразделенной, а кто- то — из-за разделенной любви, но с элементами досады. Фильм именно об этом: как в жизни от смешного до великого — один шаг, особенно при смене эпох. Комедийная трактовка относительно точной хронологии исторических событий призвана усилить серьёзную значимость этих трех дней, которые представлены в картине с кажущейся на первый взгляд несерьёзностью.
Фильм начинается сценой, когда советские служащие вымышленного Госкомитета по правам человека (ГКПЧ) при Совете Министров СССР, расположенного в Москве в начале Калининского проспекта, спешат на работу к 9 часам утра 19 августа 1991 года. Все пробегают мимо старинного огромного черного зеркала каменного дома донаполеоновских времен. Не успели они расположиться, как слышат сообщение по радио о путче. Все в растерянности, разговор не клеится. Из предбанника начальства доносятся непрерывные звонки. Валерия Грузилина, секретарша начальства, которой многие очарованы, разъясняет по телефону, что их ГКПЧ — это не Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению в ответ на бесконечные запросы ведомств, общественных организаций и журналистов.
Герой картины 37-летний, подающий надежды Сергей Мартынюк опаздывает на работу, но не может не дослушать новости. Он так и застыл в машине. Новость обескуражила Сергея, впрочем, как и всех в стране. Обычно придирчивый милиционер на входе в Комитет не обращает внимания на пропуск, который ему оказывает Сергей. Традиционное утреннее чаепитие и курение не выводит из ступора чиновников. Полагая, что страна сама справится с новой ситуацией без его участия, Мартынюк уезжает чинить колесо. По дороге он наталкивается на колонну танков входящей в Москву дивизии. Старые воспоминания усиливают его тревогу. Он вспоминает приятеля венгра, который жаловался ему на присутствие танков на улицах Праги в 1968 году. Тогда Сергей искренне недоумевал, чем венгерскому другу не угодили советские танки на улицах наших союзников. Это же наши танки! Теперь уже без улыбки он вспоминает свои шутки. Только теперь он смотрит иными глазами на военные колонны.
В автомастерской идут дебаты между представителем гегемона — сторонника сильной руки и интеллигента, выступающего за демократизацию. Рабочий ожидает прихода порядка на смену анархии в виде перестройки. Дедушку Ленина и Сталина не трожь, мавзолей — это наше всё, а интеллигент опасается закручивания гаек. Сергей звонит жене Ире, которая торопится в парикмахерскую, и не знает, что происходит. Разъяснения Сергея и даже вид танков не смущают Иру. Никакая революция не способна отменить нашу очередь. Поскольку Сергей находится в двух шагах от дома, жена просит забрать сына у своей сестры Кати, живущей напротив. Красота и дети нужны при любой власти. Катерина встречает настороженно Сергея и как свято верующая в коммунизм начинает убеждать его, что сын Слава неправильно воспитан и готов пойти на неслыханный поступок — не вступать в пионеры. Попытки Сергея объяснить это влиянием ТВ и привлечь внимание Кати к происходящему за окном не имеют успеха. Катя остается при своём, самом правильном мнении и настроена продолжать пропагандистскую работу в семье подшефной сестры.
Сергей отвозит сына домой и торопится на работу, наблюдая по дороге за сооружением баррикад вокруг Белого Дома. Но зов чиновничьей души перевешивает сочувствие к людям на баррикадах. Советское воспитание заговорило в нём: работа превыше всего — даже революции. А на работе внезапно вспыхивает стихийное собрание коллег. Несанкционированное собрание само по себе уже было бунтарским актом в глазах чиновников. Страстное выступление коллеги Георгия Заграничного вызвало брожение в умах сотрудников. Начальник Таганцев в своем кабинете отвечает на звонки ЦК КПСС и других важных ведомств. Он не почувствовал ветра перемен, который стремительно подул в уши собравшихся на лестнице для курения. «Лебединое озеро» Чайковского, непрерывно демонстрируемое по ТВ, порядком надоело всем. Начались острые дебаты о перевороте, о ГКЧП, судьбе зажатого в Форосе Горбачева.
Жора Заграничный позиционирует себя в качестве бунтаря. Он призывает идти к Белому Дому, чтобы влиться в революцию. Остроты другого нашего героя — Дмитрия Базыкина не оказывают на него никакого воздействия. Ещё более распалившийся Заграничный гневно осуждает существующие порядки, и его пламенные обращения встречают некоторое понимание среди сотрудников, которое быстро трансформируется в привычное действо — попойку. При этом дискуссия и распивание алкоголя на рабочем месте без указания начальства и без участия оного рассматривается собравшимся коллективом как акт гражданского неповиновения и солидарности с Белым Домом. Когда всё выпили, как раз закончилось рабочее время. Воодушевленный вначале и умиротворенный в конце служивый народ быстро разошелся по домам, почитая акт коллективного распития своим достойным вкладом в борьбу за свободу. Лишь один Заграничный отправляется на баррикады. Мартынюк пытается отговорить его, напоминая, что нелады с женой ещё не повод для такого риска. Но возбуждённый своими собственными призывами, вином и насмешками Базыкина, Жора отметает все эти эскапады Сергея как недостойные. У всех есть жены и дети и в жизни всегда есть место подвигу да еще такому, за который можно будет гордиться. Потом.
В это же время симпатия Димы Базыкина к секретарше Лере перерастает в роман. Он подвозит Леру с тяжёлыми сумками (дефицит продуктов). По дороге он отвергает её предложение «сходить» к Белому Дому и воочию увидеть революцию, благо она живет недалеко, на Новинском бульваре. Затем они оказываются в квартире Леры. Она предлагает поужинать и начинает готовить.
Но Дима соблазняет ее, хотя трудно сказать, кто кого соблазнил. Однако первый порыв страсти прерываются настойчивым звуком воды. Любовники так увлеклись начатым на кухне, что оставленная вода без присмотра переполнила раковину и потекла вниз, пока они занимались собой, переместившись в комнату. Лера бросается на поток, как пожарный на стихию, и борется тряпками и ведрами с водой, а Дима лишь размышляет вслух о напастях. Оба не совсем одеты, и вдруг банальная ситуация: муж в командировке, а в дверь звонит ненавистный звонок. Дима напуган, хотя старается держаться уверенно. Вопреки его увещеваниям, Лера открывает дверь, в которую вламывается крупная как пароход соседка снизу. Она сразу же прёт на кухню, оттеснив Леру. Соседка с неподдельным интересом изучает незнакомого мужчину с «веслом», неумело гоняющего воду по углам. Её замечания усиливают двусмысленность ситуации. Решительная Лера прямо говорит, что пока муж в командировке любовник помогает мыть пол. Вообще муж не способен на такое действо. Перехватив инициативу, она выталкивает соседку для того, чтобы отправиться вниз и оценить нанесенный ущерб.
Лере удается склонить соседку к полюбовному урегулированию конфликта по марксовой формуле: деньги — товар, в виде расписки. Конфликт исчерпан, и Лера возвращается к себе. Между утехами любви Дима и Лера размышляют над глупостями советской жизни, подсмеиваются над своим начальством и руководством ГКЧП. Лера вновь призывает Диму сходить к Белому Дому поглядеть на живую историю. Она против того, чтобы смотреть чужую жизнь только через ТВ! Но Дима непреклонен в своем отказе, сообщив о репрессиях своих родственников в сталинские времена.
Вечером того же дня уже дома Сергей записывает выступление Ельцина по радио (для истории) вопреки опасениям Ирины. Звонок в дверь в этот самый момент так ошеломляет Иру, что она боится открыть дверь. Сергей всё же открывает дверь. На пороге сестра Катерина, которая пришла продолжать агитацию за пионерию. Их разговор неизбежно перерастает в политическую дискуссию о положении в стране и истории. Катя покидает своих родственников, и каждая сторона в споре остается при своем мнении.
На второй день (20 августа) многие сотрудники опаздывают на работу. Вот он первый сигнал оппозиционности. Лера подталкивает своего оробевшего начальника провести совещание. На собрании начальник Таганцев лишь призывает к бдительности и «не поддаваться на провокации». Его заскорузлая риторика звучит не слишком убедительно для коллектива. Вопросы подчинённых лишь раздражают его, особенно со стороны вчерашнего выпускника Пети Молодцова. Не остывший от юношеских иллюзий, Петя спрашивает публично мнение Таганцева о том, идти ли им на баррикады к Белому дому или нет. Без указаний нельзя идти в революцию — вот лейтмотив угрожающего обращения Таганцева к коллективу. За энергичностью выступления начальник пытается скрыть свою растерянность. После собрания он продолжает беседовать наедине с Молодцовым, который развивает ему свою теорию чисел, где доминанта — тройка. Три источника — три составные части марксизма. Самодержавие, православие, народность при царизме. Плюрализм, демократия, рыночная экономика в обновленной стране. Опять тройка! Ай да тройка! Что за цифра такая? На третий день, по его мнению, должно завершиться противостояние. Но аргументы о триколоре российского флага, трёхмерности пространства и прочей троичности не проникают в сознание Таганцева. Он предлагает Пете отдохнуть, думая что у Молодцова революционное помутнение разума. Петя продолжает продвигать свою идею Лере, в которую безответно влюблен. Далее он развивает эту идею Мартынюку. Но повсюду он наталкивается на непонимание и от отчаяния готов отправиться к Белому Дому. Сергею удается переубедить его поехать к нему домой отведать привозного вина.
Петя увлекается оккультизмом и прочими подобными теориями, не очень поддерживаемыми советской властью. Он полагает, что прикоснулся к какой-то важной тайне и может предугадать будущее. Его завораживает цифра три. Но его размышлизмы встречают лишь непонимание. Всё это усугубляется отсутствием взаимности со стороны Леры и ревностью. Нагрузившись вином, Петя рвётся на баррикады. Сергей и его жена Ира убеждают его остаться, а лучше написать воззвание к восставшим. В конце концов, опьянев, он засыпает.
В то время, когда Сергей у известного зерцала еще только убеждал Петю ехать к нему домой, их разговор случайно услышал парторг Алексей Егорович Смяткин, который направлялся к начальству. Против своей воли Лера дает Егорычу список отсутствующих. Её коробят грубые шутки Егорыча, но она опасается конфликтовать с ним. В кабинете у Таганцева парторг делится своими гнетущими впечатлениями об опустевшем здании ЦК КПСС на Старой площади, где он только что был. Оба взволнованы: их обоих занимает главный вопрос, что будет и как себя вести, чтобы не промахнуться. Вдруг революция победит, что тогда? Где взять революционеров? Не было разнарядки. Не знает молодежь, как себя вести, чтобы не попадать туда, куда не надо попадать! Парторг предлагает вынести выговор тем, кто пошел на баррикады, чтобы прикрыться выговором как индульгенцией, если революция не пройдет. А вот если пройдет, тогда уничтожить незарегистрированный и составленный лишь в одном экземпляре выговор. Таганцев не учуял подвоха, что парторг прикрывается им, сам при этом ни чем не рискуя. Лишь Лера прикрыла Заграничного, Базыкина и Молодцова, сообщив, что они на работе. Внезапный звонок американского журналиста прерывает их беседу. Парторг убеждает растерявшегося Таганцева поговорить с ним по телефону. Американский журналист Клинекс допытывается, что происходит в области прав человека. Он говорит о ГКЧП, а начальник о своем ГКПЧ. Оба не отдают отчета, что говорят о разном. Эта путаница и комизм ситуации усиливается нечёткой телефонной связью.
Слабоволие начальства пробуждает решительность в Лере, и она даже осмеливается дерзить Егорычу. Но её защита неверно истолкована Димой Базыкином, который в конце концов поругался с ней и от досады на неё и на себя тоже идёт к Белому Дому.

Утро третьего дня. Мартынюк везет Молодцова к баррикадам по дороге на работу. Прочитав Общую газету, Петя опять находит знак судьбы: Ростропович здесь — жди победы. Он играл у берлинской стены — она рухнула. Значит и советская власть должна рухнуть. Ещё одно подтверждение — это третий день революции. Цифра ТРИ — это всё. Они расстаются недалеко от Белого дома.

На работе одинокий Таганцев встречает Егорыча. Лера сообщает новости: кого-то задавили, памятник Дзержинскому снесли. Покушение на рыцаря революции, вылет героя — афганца Руцкого с автоматом и отрядом спасать Горбачева вызывают оторопь у обоих. Они ещё более раскисают от непривычно невесёлого вида Леры, не зная истинных причин её расстройства. Таганцев скулит о том, как он любил страну, а страна его разлюбила. Она изменила ему, и он должен теперь поменять строй своих мыслей. Подчас он впадает в пафос. Кому мешала эта страна? Он неправильно чувствует время, т. е. чувствует время, которого уже нет! Парторг предлагает пойти в народ, к коллективу, чтобы отвлечь Таганцева и себя самого от тяжких дум.
А в народе шатание. Мартынюк рассказывает о развитии событий у Белого Дома. Появившийся Базыкин усиливает впечатление собравшихся коллег рассказом очевидца. Он держится довольно пренебрежительно по отношению к Егорычу. К своему ужасу Таганцев и Смяткин начинают осозновать грядущий крах системы. Егорыч пытается лепетать что-то сумбурное в осуждение старого и в пользу нового строя. В конце концов оба в смятении укрываются в кабинете Таганцева, где ведут нескончаемый диспут о судьбах перестройки, религии и будущем страны. Базыкин мирится с Лерой.
Новые свидетели истории Молодцов и Заграничный дополняют рассказ Базыкина. Петя видит случайно, как Лера целуется с Димой. От расстройства он становится ещё более решительным в своих обличениях. Молодцов и Заграничный, каждый по-своему рассказывает о событиях. Сообщение Заграничного о трёх погибших вызывает ещё больший энтузиазм Молодцова Пети по поводу всемогущей тройки. Снисходительность ликующего Заграничного парируется Мартынюком. Постепенно все расходятся. Заграничный и Молодцов вновь отправляются на баррикады. В кабинете Таганцев и парторг допивают коньяк, продолжая свой грустный разговор о ситуации в стране.
Дома Мартынюк обсуждают происходящее. Ирина, возбуждённая сообщениями ТВ, призывает идти к Белому Дому. Сергей пытается отговорить жену, и беседа проходит на повышенных тонах. Вдруг вмешивается сын. Славка принёс стул, встал на него и закричал: Мама не ходи в революцию! Руки его распахнуты, слёзы — из глаз. Ирина обнимает его и обещает никуда не идти.
Фильм завершается хроникальными кадрами событий у Белого Дома августа 1991 года, сопровождаемыми голосом диктора, который сообщает, что:
Славка не пострадал. Пионерию отменили. Мартынюк стал начальником ГКПЧ. Права человека тоже нужны больше тут, чем там. Таганцев и Смяткин работают в финансовых структурах. Лера и Базыкин нашли счастье в друг друге. Петя и Заграничный трудятся в Госдуме. Пенсионеры с тоской вспоминают СССР. Не хватает Советского Союза?
В конце фильма показаны несколько интервью на улицах Москвы, где задается вопрос об августовских событиях 1991 года, о погибших, и ответы случайных пешеходов.
Вырастает огромная цифра 3.