Книжно-Газетный Киоск


Ингер Кристенсен. "Свет. Трава"
Перевод с датского
Марины Тюриной Оберландер.
 
Под общей редакцией Ларса Поульсен-Хансена.
Иллюстрации Константина-Фердинанда Вебера-Чубайса.



М.: "Вест-Консалтинг", 2018

Стихи Ингер Кристенсен на русском языке до недавнего времени практически не издавались. Однако в 2018 году воздать должное уважение замечательной датской поэтессе, чьи работы неоднократно номинировались на Нобелевскую премию, взялось издательство "Вест-Консалтинг".
Две первых книги Кристенсен, "Свет" и "Трава", вышли под одной обложкой в переводе Марины Тюриной Оберландер. Особенности датского языка таковы, что он сильно отличается по фонетике не только от русского, но и от других скандинавских языков, будучи им как бы "не родственным". Кроме того, в грамматике используются существительные общего и среднего падежа, чему нет аналогий в наших формах словоизменения. Те, кто впервые слышат датскую речь, зачастую находят язык медленным и заунывным. Но результаты работы переводчика (она трудилась над книгами несколько лет) впечатляют. Русское ухо воспринимает спокойное, чуть затянутое течение верлибра как свойственное родной речи:

Если я стою
одна в снегу
очевидно
что я часы

А как иначе вечность
Замкнет свой круг

Пространство замыкается не с помощью звука, а засчет визуального наполнения. Образ часов как символ остановившейся человеческой жизни, хрупкого настоящего — мгновения между прошлым и тем, что надвигается ему навстречу — напитывает стихотворение философской отрешенностью от бренного мира. Поэтическая форма позволяет нам делать паузы между строками, как бы отсчитывая движения замедляющихся стрелок.
Сюжетное время в стихах Кристенсен замедлено. Это создает созерцательное, медитативное поле, подчас схожее краткостью и насыщенными ассоциативными подтекстами с японскими хайку, с той лишь разницей, что автор не старалась уместить законченную мысль в определенное количество слогов:

Жизнь коротка как лето
первый мороз собьет цветок
на звездном дереве любви

Наблюдение, внимание — сущность поэзии. Внимание лирической героини сконцентрировано не столько на событиях, сколько на сменяющихся картинах, чаще всего — пейзажных. Эту особенность поэзии Кристенсен ярко проиллюстрировал Константин Фердинанд Вебер-Чубайс. На рисунках практически не встретишь людей (за исключением сюрреалистического профиля, олицетворяющего "собственное море каждого"), зато играют мерцающими цветами в духе импрессионистов весенний луг, тянущийся к горизонту мост, белые фонари, светлое море:

Залив явно голубой.
Полная победа обеспечена.
Камни каменные.
Тебя нет.

Тема, конечно, подчиняет себе форму текста. О сокровенном стоит говорить сжато, так, чтобы лирическое переживание было коротким и емким. Чем сильнее эмоция, тем лаконичнее форма. У Кристенсен пейзаж зачастую содержит в себе основную смысловую нагрузку, но переживания героини одухотворяют его. Стихотворения приближается к прозе, однако поэтическое начало полностью не утрачивается:

Шуршащие ноги травы
крадутся сквозь нас,
ветви елей касаются друг друга
когда тропы встречаются,
вязкая пригоревшая смола
прилепляет нас друг к другу,
жадные до лета дятлы
истово долбят
спрятанные зерна сердец

Природа и любовь — две силы, неотделимые друг от друга, и одна познается через другую. Верлибрическая форма стихосложения, главенствующая в европейской литературе, открывает нам помыслы героини с естественностью, присущей разговорной речи:

в коричневое время
моя любовь зелена
в застывшей лаве
холодные прожилки водорослей

Остальное
далекая песнь моря

В стихах Ингер Кристенсен цвет играет важную роль. Автор творит пейзажи, пронизанные экзистенциальной тревожностью: героиня не находит себе места на берегах холодного моря. Только призрак любви не дает ей потеряться в пространстве и во времени. Подобные образы придают стихотворениям тусклый, размытый облик. Но яркие детали, например, зеленый — цвет жизни и весны — позволяет героине сохранить свою индивидуальность.
Та краткость изложения, которая очаровывает читателя, непременно состоит из основательности, точности, тщательности формулировок:

Я всегда думала, что действительность
то чем становишься
когда повзрослеешь.

На площади стоит Фата Моргана
с усталой миной и кричит:
утренние газеты — утренние газеты.

Читая "Свет" и "Траву", невольно забываешь, что настоящее издание — переводное. Марине Тюриной Оберландер удалось добиться того, на что способен далеко не каждый переводчик. Хочется воскликнуть: "Это прекрасные русские стихи!" и — что самое главное! — к этому больше нечего добавить.

Надежда ДРОЗД