В 2018 году в издательстве "Вест-Консалтинг" вышел в свет роман прозаика из Санкт-Петербурга Александры Петрорадской "ВЕЛИКИЙ АТАЛА — ЦАРЬ АТЛАНТИДЫ".  Книга очень быстро стала бестселлером. Сегодня мы публикуем в "Поэтограде" фрагмент этого романа.
Редакция

Атала не спал всю ночь. Рев ураганного ветра, шум падающих деревьев, вырываемых с корнями, раскаты грома и зарницы молний сильно встревожили царского льва по кличке Гладиус. Зверь, живший во Дворце и охранявший дверь в спальню Аталы и Гааллы, бродил, как маятник, в соседнем помещении, то и дело шумно вздыхая. Потом он — видимо, почувствовав опасность, — не выдержал, и его раскатистый рык, разнесшийся по залам и усиленный эхом, перекрыл музыку грозы.
Атала поднялся с ложа супругов еще в глубоких сумерках, чтобы встретить Первый солнечный Луч. Привычка с детских лет вставать рано отвечала природному складу царя, который никогда не знал на деле, что означают слово "лень" и производное от него — "лениться". Всю жизнь Атала стремился превзойти самого себя. Он хотел найти ответ на величайшую загадку мироздания, найти грань, за которой стоит сам Отец Веков. Он мечтал, он жаждал повстречать Бога. Лицом к лицу. Он желал стать достойным величайшей Встречи, какая только может случиться в мире живых, в мире чувствующей и мыслящей индивидуальности.
— Каким должен быть ум, каким — сердце? Чьи глаза способны выдержать истинное Великолепие, Безусловное Сияние Красоты? Должен ли исчезнуть Человек в момент такой Встречи? И если Да, то стоит ли жалеть исчезновение такого человека, который умирает, не выдерживая Взгляда Совершенного? И все ли индивидуальное, душевное и созданное духом, бесследно исчезает? И что остается жить? Есть ли Вечность? Какая она? Дом Вечного Сияния Отца — блаженство неведения или счастливая память всезнания? Такими вопросами задавался Атала с тех самых пор, как помнил себя, и каждый возраст его души, каждый день отвечал по-своему, привносил новые цвета и оттенки в предыдущее содержание, новые звуки и мелодии, из которых затем слагались композиции разной сложности и объема, разных форм и стилей. Любовь Аталы к красоте, заложенная генетической памятью предков и усиленная правильным образованием, глубоко связанным с верой в Единого Творца Вселенной, переплелись, сплавились воедино, став ритуалом и религиозной традицией атлантов, верующих в Бога Солнца Ату.
Царь спустился по мраморным ступеням Дворца и направился к Обелиску. Огонь в алтаре у его подножия горел, не переставая, день и ночь. Атала поискал в небе звезды, но они исчезли, будто их и не бывало, растаяли с остатками ночной тьмы, сохранив на прощание прозрачную тень луны, и лишь Сириус торжественно и одиноко горел на влажной груди небосвода.
"Ночью был шторм. Сколько трупов мы обнаружим на берегах острова, обломки скольких кораблей, разбившихся о скалы, плавают в наших прибрежных водах?" — думал Атала. Он смотрел на горизонт, где гладкий, как зеркало, океан касался нежно розовеющей полосы неба — предвестницы скорого рассвета, — и его не переставали удивлять великое спокойствие и тишина, наступающие всякий раз после грохота бури, после рева волн, вздымавших в кромешной тьме громадные утесы и разверзавших черные ущелья и жутчайшие пропасти. Всего-то пару часов назад? Атала отвел взгляд в сторону. В последнее время он стал замечать в себе возрастающее сходство с переменчивым нравом океана, и это его не радовало.
— И вправду говорят в народе: с кем поведешься… — неожиданно громко произнес он, и недобрая улыбка скользнула по его губам, неприятно удивив и раздосадовав. Атала — верх выдержки и самообладания. Добрые качества и благородные черты характера с царственной внешностью достались ему от рождения. Там, где он появился на свет, почти все обладали превосходным нравом и чистотой помыслов.
Гладиус подошел сзади и легонько ткнулся головой в бедро Аталы — так лев выражал участие Хозяину и напоминал о своем присутствии. Атала заглянул в глаза зверя и прочел в них нежность и бесконечную преданность. "Только между друзьями бывает такое, особенно в юные годы", — подумал он и, тяжело вздохнув, погладил всклокоченную гриву. Лев едва слышно зарычал и шагнул вперед. Со стороны храма к ним приближался Хеммур, и выражение лица его было встревоженным.
— Приветствую тебя, Атала! Миллионы лет здравия твоему имени!
— Взаимно, Хеммур, взаимно!
— У нас плохие новости и сложная ситуация, — озабоченно начал жрец. — Ночью, как ты знаешь, разыгралась страшная буря. Корабль, плывший к нам, разбился о скалы. Из команды уцелело лишь несколько человек. Состояние одного из них сносное, но остальные в бреду и сильно потрепаны стихией. Тебе стоит лично встретиться и переговорить с потерпевшими. Они доставлены в мою лечебницу.
— Я предчувствовал накануне что-то такое. Идем, — согласился царь.
В просторном помещении, отведенном Хеммуром для осмотра и лечения больных, царил полумрак. Слева от входной двери на двух высоко расположенных окнах висели плотные льняные ткани нежно-голубого цвета, сберегавшие пространство от дневного зноя и радовавшие глаз легко возникающим сравнением с безмятежными просторами ясного неба. На полу между ними стояли три вместительных сундука из красного дерева, обитые серебром и покрытые загадочными рельефами, которые, будто таинственный сон царя Навухудоносора, требовали опытного толкователя. Но Атала был посвящен в их тайну, и он знал: там жили особенной жизнью чудесные вещи. Мази, хранившиеся в квадратных коробочках, сделанных из породы кварцитовых камней, способные очищать нагноившиеся раны и заставить зарасти кожным покровом глубокие порезы, вели себя скромно, ничем не выдавая свое присутствие. Но в бесчисленных льняных мешочках, покоящихся в сундуке рядом, дремали сухие коренья, шептались между собой листья, цветы и травы, источая стойкие благоухания, вырывающиеся наружу при каждом подъятии крышки и привлекая к себе внимание гостей. И наконец в третьем, клокоча и пенясь, будто кашляя и ругаясь, в красных глиняных кувшинах и в бутылях синего стекла дозревали всевозможные настойки. Все это, надежно запечатанное, ждало своего часа. Ключ от сокровищ сундуков пуще зеницы ока хранил у себя придворный лекарь, величайший знаток строительных элементов вселенной и их гармонических взаимодействий — зодчий Хеммур. Он лечил даже зверей и птиц, которые порой приходили и прилетали к нему, а некоторых он находил сам, прогуливаясь одиноко по лесу, росшему на живописных склонах острова. Аталу восхищали врачебные способности коллеги, но перевязочные ленты и хирургические предметы, укрытые в двух ларцах поменьше, стоявших на прямоугольном столе у стены в торце комнаты, вызывали у царя непроизвольную дрожь в коленях, тошноту и легкое головокружение.
Хеммур улыбнулся, прочтя мысли друга, и повернул направо, взглядом указав на четыре ложа, где стонали, пребывая в тяжелом сне, потерпевшие. Лев, вошедший вместе с царем, предупредительно зарычал.
— Государь и Владыка острова! Малка послан повелителем народа ибири, населяющего земли в семи лунах плавания при попутном ветре. Мы в опасности! Прослышав о славной силе атлантов и справедливости их царя — Твоей справедливости, Великий Атала, — мы просим об оказании помощи!
Все это быстро говорил молодой мужчина. Он, единственный из четырех лежавших, смог встать на ноги и изложить прошение на ломаном языке атлантов, немного знакомом ему.
— Атала просит Малку сесть. Что или кто именно угрожает народу моих гостей? — миролюбиво вопросил царь, усаживаясь на походный трон, вынесенный ему слугой Хеммура из соседнего помещения.
— Вождь людоедского племени Быдлгарт. Он прибыл к нам, назвав себя нашим другом, вошел в доверие, а затем вероломно нарушил законы гостеприимства, оказанные ему и его воинам, захватив в плен Олмана — повелителя ибири — вместе с его дочерью. Теперь их ожидает страшная участь быть съеденными, если народ не исполнит главное, но не единственное желание людоеда. Быдлгарт объявил свое условие: следует отдать ему в жены красавицу Игмару, дочь Олмана. Более того, наш повелитель, соблюдая условия чудовищного договора, должен будет передать верховную власть над народом ибири Быдлгарту, дабы, объединив усилия, действовать сообща, нападая на соседние земли, захватывая и подчиняя окрестные народы до тех пор, пока весь мир не станет под единой властью людоеда Быдлгарта!
Малка замолчал. Он тяжело дышал. Атала был возмущен, и его лицо помимо воли исказила гримаса ненависти. В первый раз это случилось с ним на его родине, в день их свадьбы с Гааллой.
— Я понял, добрый Малка, что медлить нет времени, — взяв себя в руки, ответил царь. — Мы окажем вашему народу содействие. Надо предотвратить большое кровопролитие и остановить масштабное злодеяние. Хеммур окажет вам необходимое лечение наилучшим образом, — торжественно заключил он.
Малка просиял. Атала поднялся, показывая этим, что разговор окончен, решительно повернулся спиной и поступью властелина удалился. Его сопровождал громадных размеров лев.
Старый змей кашлял. Он задыхался. Вот уже более суток он жил в тесной корзине из папируса под плотной крышкой. Жить ему оставалось, как он искренне полагал, недолго. Вскоре его — полуживого, неспособного к сопротивлению — достанут, острым ножом отсекут голову, затем порубят на куски, кинут на раскаленную сковороду и приготовят жаркое или сварят суп. Так размышлял в некоторой тоске старый мудрый змей. Но мысль о смерти в целом его радовала. Вот разве что пугала форма. Он устал. Ему было тяжело дышать, тело его чесалось, поскольку наступило время линьки, для чего надо было охватить что-нибудь шершавое — сухую кору старой ивы, к примеру, — и тихонько выдвигаться из омертвелого чехла. Змей тяжело вздохнул. С каждым часом ему становилось все хуже. В его голове одна за другой проплывали картины жизни. Все как один день: забота о пропитании, о продлении рода, страхи быть убитым — на кожу, яд или на еду. Ну, или просто так, шутки ради. Змей тихонько шевельнулся и застонал. Вдруг внутри него словно зажегся свет.
Он вспомнил, как однажды стояла чудовищная жара. Все ручьи и озера в округе пересохли, и звери и змеи сгорали изнутри от засухи и зноя. Он тоже жаждал и из последних сил полз к Царю воды. Это был старик с белой бородой. Он одиноко жил в ветхом домике, окруженном маленьким садиком, в котором ежедневно трудился. Во дворе у старика был колодец. Змей знал это. Непонятно откуда, но знал. И вот змей, раня шкуру о горячие камни и колючий терновник, приполз и увидел перед собой согбенную фигуру. Они посмотрели в глаза друг другу. Змей зашептал, что умирает от жажды. Старик понимающе кивнул и удалился в дом. Через минуту он вернулся с глубокой красивой чашей в руках. Старик подошел к колодцу, зачерпнул воду, наполнил эту превосходную вместительную посудину до самых краев и опустил ее на землю перед змеем. Змей до сих пор помнит вкус той воды. Это было незабываемо! Когда чаша опустела, то тело змея поднялось, и он, в изумлении и благодарности, низко склонился пред стариком. Старик вновь кивнул и улыбнулся на прощание. Эту улыбку змей помнит тоже.
Он снова закашлял в жестоком приступе удушья. "Скоро!" — молнией пронеслось в его темнеющем сознании. И в этот самый момент крышку распахнули. На умирающего змея хлынули воздух и свет.
Атланты собрали в спешном порядке двадцать пять военных кораблей. Оснащенные по последнему слову боевой техники, с хорошо обученными воинами на борту, под большими белыми парусами двинулись они по синим водам на помощь страдающему народу ибири. Красной медью горели в лучах солнца кольчуги и щиты, треугольные наконечники копий и стрел, рукояти больших мечей в тяжелых ножнах. Сильные мускулистые спины гребцов слаженно двигались, и в размеренном ритме поднимались и опускались весла, преодолевая сопротивление воды и порывы ветра. Каждый из них думал о том, что настанет час и произойдет смена состава — и тогда он будет лежать в тени навеса, пить виноградное вино, разбавленное холодной родниковой водой, прекрасно утоляющее жажду и снимающее усталость в мышцах.
Атланты — островитяне. Любовь к морской стихии впитали они с молоком матери. Меткие стрелки, отважные воины, закаленные в сражениях с пиратами, частенько нападавшими на их остров, опытные в схватках с дикими зверями, изобилующими в девственных лесах Атлантиды, они бесстрашно плыли навстречу неизвестности, чтобы сразиться с врагом, восставшим против идеалов человечества. Они не боялись ничего, потому что с ними находился их царь, вселявший бодрость духа и уверенность в победе, как само солнце.
"Жезл Аталы и кристаллы Хеммура и Раханы — оружие богов!" — верили они. При определенных условиях (атланты видели) те выбрасывали луч ослепительно белого цвета, превращающий вражеские корабли в пылающие на воде костры. Но лишь некоторые из них знали то, что луч из жезла Аталы способен проникнуть глубоко, в самую сердцевину земли и, стремясь к огненному ядру планеты, высвободить вулканическую магму. Жители материка и многочисленных островов, разбросанных в океане, однажды наблюдали огненную лаву, которая, вырываясь из заточения, сметала все на своем пути, оставляя после себя тучи дыма и горы пепла. Исполненные ужаса, они приписали природный катаклизм магической силе царя. Леденящие кровь легенды о жезле Аталы ходили среди народов моря.
Царь накануне провел ночь с Гааллой и детьми. Он сумел успокоить жену, сказав, что их флотилия отправляется в страну, богатую золотым песком, слоновой костью и благовониями.
— Зачем тебе столько вооруженных воинов? — спрашивала мужа Гаалла, не вполне доверяя ему.
— В целях безопасности, милая. Не более. На море плавают многие искатели приключений и легкой наживы. Наш вид заставит морских разбойников усомниться в их кровожадных намерениях по отношению к нам. Понимаешь? — весело отвечал Атала.
Когда же после семидневного плавания, в последних закатных лучах атланты приближались к берегам земли Ибири, то они не смогли не заметить высокие клубы дыма над быстро темнеющей полосой леса. Атала, имевший орлиную зоркость, посмотрел вдаль и увидел то, отчего лицо его напряглось. Хеммур с Раханой тревожно переглянулись. Люди, поджидавшие их на берегу, все как один имели непривычный зеленый цвет кожи. Возникло короткое молчание, и руки атлантов непроизвольно легли на рукояти мечей.
— Боевая готовность на корабле! Спустить лодки! — коротко скомандовал царь.
На берегу Аталу и его воинов поджидали с нескрываемой враждебностью. Зеленокожие люди в головных уборах из перьев и в коротких пестрых юбках, едва прикрывавших их неуклюжие чресла, встретили статных атлантов дикими криками и копьями в воздетых руках. Большой костер все еще поднимал вверх языки огня, и густой столб дыма взвивался до небес. Вокруг него в беспорядке валялись свежеобглоданные кости и, запекшимися глазами взирала из кучи мусора обугленная человеческая голова, заставившая содрогнуться многих.
— Люди Быдлгарта! Но его самого не вижу, — сказал Малка. — Я переговорю с ними. Я знаю их мерзкий язык.
— Скажи: царь Атала предлагает даровать им жизнь в обмен на пленных ибири. Олмана и его дочь Игмару атланты должны видеть немедленно.
Малка торжественно перевел.
В ответ толпа зеленокожих расступилась, и вышел их вождь Быдлгарт. Это был воистину исполин, невероятная длина тела и короткие конечности которого напомнили Атале средних размеров ящера, если бы тот встал на задние лапы. Только хвоста недоставало для полной схожести. Атала видел ящеров в давние годы на далекой родине в Музее голографий в разделе Древней истории, и теперь с улыбкой немалого удивления он созерцал оживший экспонат. Широкая шея вождя держала на себе маленькую голову с узким лбом и квадратной челюстью. Из курчавых черных волос ее — на вид жестких, как проволока, — росли клыки вепря, раскрашенные свежей кровью. Увитые пестрыми лентами с торчащим вокруг ворохом ярких птичьих перьев, они, видимо, представляли собой подобие короны. Быдлгарт явно выделялся из общей массы. Кожа его лица и тела переливалась ядовитыми оттенками зеленого. Увидев статного, красивого Аталу, людоед кровожадно рассмеялся и стал энергично расхаживать, потрясая копьем.
— Что в случае нашего отказа сделает с нами царь атлантов? — перевел Малка.
Теперь рассмеялся Атала. Он кивнул другу, и Хеммур ослепительной стрелой, выпущенной им из прозрачного кристалла, поджег копье в руках Быдлгарта. Людоед перестал смеяться и пришел в неописуемое бешенство. Малка еле успевал переводить.
— Атала трус! Атала пользуется силой молнии. Атала не может честно сразиться с Быдлгартом, потому что он его боится! Страх недостоин сердца короля! — брызгая слюной, кричал он.
Атала повелительным жестом остановил Малку. Глаза царя светились огнем бесстрашия, и волосы на его красивой голове пламенели, соперничая с костром противника. Вся фигура властителя, будто отлитая из бронзы рукою искусного ваятеля, вызвала у атлантов чувства гордости и восхищения.
— Атала — Сын Солнца и Повелитель Молний. Но Атала будет биться с тобой, каннибалом и чудовищем, как Человек. Если Быдлгарт готов к битве без оружия и желает сразиться голыми руками, то Атала принимает вызов!
Малка, трепеща от страха, перевел. Услышав предложение, людоед радостно захохотал.
— Быдлгарт не простой смертный, Быдлгарт — вождь! Сам Бог Садок говорит с ним! Земля перенаселена людьми, и Быдлгарт избран избавить ее от этого мелкого животного — человека!
Людоед был уверен в своих могуществе и непобедимости. Он громогласно взревел, как ревет племенной бык, готовый к бою с соперником и тут же увидел, что чрезвычайно огромный лев, стоявший рядом с Аталой, припал на передние лапы и в ответ издал такой мощный рык, что у людоеда задрожали все перья на его кряжистой голове.
Атала мужественно шагнул навстречу противнику. Голубой кожаный шлем, заботливо поданный ему Хеммуром, завершил облик царя-воина. В сияющей золотой кольчуге, в праздничных сандалиях, с большим искусством сплетенных из белого конского волоса, атлетически сложенный, произвел он на аборигенов неожиданный эффект, и они в смятении отпрянули. Атала снял с пояса меч и отдал его Рахане. Окружение каннибала в страхе навело на Аталу копья. Лев в нетерпении рыл передними лапами землю и ждал сигнала повелителя.
— Не сейчас, Гладиус. Ждать! — коротко успокоил его царь.
Быдлгарт сделал шаг вперед и приготовился к нападению, широко расставив ноги. Атала ждал.
— Начинай, трус! Не то я разорву тебя и твоего льва на части и поужинаю сердцами обоих! — вскричал людоед и прыгнул, цепляя короткими руками широкие плечи царя. Но Атала молниеносно сделал захват противника и, повалив его навзничь, прижал к земле. Тот зарычал в приступе гнева и злобы.
— Именем Бога Солнца Аты! Проси пощады, неистовый! — переводил в сильном возбуждении Малка царя атлантов.
Быдлгарт отрицательно мотнул головой.
— Биться! — рыкнул он, и Атала почувствовал жуткое зловоние, исходившее изо рта людоеда.
Царь посмотрел в глаза поверженного врага. Они налились кровью и бегали из стороны в сторону. Плоский зеленый нос с широкими ноздрями со свистом качал горячий воздух. Мясистые губы яростно изогнулись, открыв большие желтые зубы с острыми клыками. Быдлгарт ворочался, пытаясь вцепиться в красивую шею Аталы. Царь с отвращением плюнул и быстро, как молодой барс, прыгнул в сторону, бросив жертву. Людоед коряво поднялся и стал вновь походить на зеленого ящера. Набычив голову в съехавших на бок перьях, он пошел на царя. Атала, будто пятясь, медленно и мягко, по-кошачьи, сделал три шага назад, чем вызвал радостный рев аборигенов, но затем вдруг сменил тактику: двумя легкими прыжками, казалось, взлетел на плечи врага и, тотчас же соскочив, очутился сзади того. Быдлгарт присел от неожиданности, но Атала ждать не стал. Он набросился сверху и, охватив толстую шею руками, стиснул ее мертвой хваткой. После короткого, но мощного сопротивления, когда все жилы поверженного вздулись и готовы были лопнуть от дикого напряжения, когда капли кровавого пота выступили на всем его зеленом теле, Атала свернул голову людоеда и стряхнул с себя тяжелые руки. Те упали, как жалкие плети. Каннибал издавал предсмертные хрипы и страшно мучился. Кровавая пена хлынула из раскрытого, точно звериная пасть, рта. Через минуту все было кончено.
— Атала — царь Атлантиды одержал победу! — громким голосом возвестил Хеммур, и ему радостно отозвались атланты-воины.
В стане противника взвыли, как шакалы. Они не знали, что делать. Прошла долгая зловещая минута.
Атала высоко поднял руку.
— Теперь ваш повелитель — царь Атала, и Бог Солнца Ата — отныне ваш Бог. Воины Быдлгарта полностью подчиняются мне — царю атлантов. Я приказываю вам сдать оружие.
Малка перевел. Людоеды опускали копья, снимали колчаны со стрелами и бросали наземь тяжелые луки вместе с кремниевыми ножами и дубинами в пятнах запекшейся крови. Вскоре рядом с убитым их лидером выросла гора трофеев.
— По обычаю нашего народа мы съедаем умершего вождя, предварительно зажарив его. Разреши, царь атлантов, исполнить наш ритуал! — просили они.
— Нет. Атала запрещает этот кровожадный обряд! — услыхали они решительный отказ.
— Эти зеленокожие никогда не станут нормальными, великий Царь! У ибири говорят: "Кто попробовал вкус человеческой крови — навсегда проклят ею. До самой смерти". А эти, видать, рождены такими чудовищами. Их надо перебить. Всех. До единого. Оставаясь на свободе, они вновь придут за нами, за нашими детьми и женами. У них есть еще родной брат Быдлгарта! — в страхе говорил Малка.
— Завтра я соберу совет атлантов, и мы решим, как поступить. На ночь крепко свяжите и поставьте над ними стражу следить до утра. Быдлгарта предать земле. Могилу выкопать глубокую, — закончил Атала.
Ночь спустилась на временный лагерь, и все, кроме охраны, погрузились в сон. Неожиданно к пленным людоедам прибыло основательное подкрепление кровожадных убийц, и они завязали бой со стражей. Лев поднял тревогу и разбудил спящих атлантов. Успевшие освободиться от цепей и веревок каннибалы хватались за оружие и бросались на восстающих ото сна благородных духом. Завязалась неистовая битва.
Лев сражался яростно и ударами мощных лап снимал скальп за скальпом с врагов, напрасно пытавшихся избежать страшной участи. Кровь доблестных атлантов хлестала из колотых и резаных ран, но те не замечали ее и продолжали биться.
Вдруг Атала увидел выходившего из темноты зеленокожего гиганта в бычьих рогах на курчавой голове, размахивавшего увесистой палицей, покрытой острыми шипами. Царь метнул в него копье, но гигант сумел увернуться, рванул вперед и с силой ударил Аталу своим дикарским орудием, ободрав кожу на бедре царя. Атала пошатнулся, но устоял. Он выхватил из ножен короткий меч и, бросившись на противника, единым взмахом отрубил голову разъяренному людоеду. Падая, голова рогами воткнулась в землю к ногам победителя, извергая из себя потоки крови. Занесенная вверх дубина со свистом пролетела мимо царя и обрушилась на бившийся в конвульсиях обезглавленный труп. Лев, сражавшийся спиной к хозяину, повернулся на зов Аталы и стал виновато зализывать глубокую рану на его ноге.
Вскоре все людоеды полегли на месте боя. Были убитые и среди атлантов.
Когда рассвело, тела героев похоронили с почестями, а на груду трупов врага Хеммур навел луч кристалла. Языки огня взметнулись высоко вверх — и вновь дым черной тучей взвился над лесом.
— У нечисти остались дети и жены. Стариков между ними нет. Никто не доживает до старости. Что будем делать с ними, когда найдем, Атала? — спрашивал Малка, в то время как атланты шли лесом в поисках "града" людоедов.
— Только бы Олман и Игмара были живы! — волновался он.
Лес вокруг стоял густой, но все же в зарослях высоких трав виднелась широкая тропа, по которой шествовали накануне кровожадные недруги к своей заслуженной гибели. Ослепительное солнце плыло по небесным водам высоко над головами идущих, но его лучи едва пробивались сквозь многослойную густую крону. Лианы-хищники оплетали толстенные стволы экзотических деревьев, где-то поблизости дико кричала стая обезьян, то и дело верещали птицы, перелетая с ветки на ветку. Дичи водилось в лесу в таком неимоверном количестве, что у атлантов по старой привычке загорелись глаза, и двое из них, не удержавшись, меткой стрелою сразили наповал дикого кабана, стремившегося скрыться в чаще. Атала, Хеммур и Рахана переглянулись. Не знавшие от рождения вкуса мяса, впитавшие с материнским молоком традиционное табу своей далекой родины на трапезу из убоины, они достали из походных сумок по горсти вяленых фиников, козий сыр, завернутый в пшеничную лепешку, и по тыквенной фляге с пальмовым вином. Не спеша, с величайшим достоинством расположились они посреди поляны и вознесли молитву благодарения Богу Ате. Воины, едва сумев скрыть вздохи разочарования, последовали примеру своего царя. Туша кабана осталась лежать нетронутой. Перекусив, все двинулись в путь, и уже через два часа лес внезапно закончился просторным лугом. Атланты в изумлении остановились.
Высоким частоколом с насаженными на его концы человеческими головами, разлагавшимися под палящими лучами солнца, и черепами, обглоданными ветрами и временем, мрачно глядела крепость врага. Неожиданно высокие ворота, надсадно заскрипев, отворились, и в них показалась щуплая зеленокожая девочка лет десяти.
— Вам доверяют и приглашают войти, — сказал Малка. — Или у них нет другого выхода, — добавил он.
В мертвой тишине простирались вдаль безлюдные улицы с домами из глиняных кирпичей, и все они были ярко и зловеще раскрашены. Ветер поднимал и кружил над плоскими соломенными крышами тучи пепла. Пройдя два квартала, атланты оказались у большого капища. Трупы женщин, сваленные в беспорядке, медленно тлели вместе с обугленными останками своих предшественниц, издавая удушливый смрад. Рои мух, жужжа, вились в воздухе, и стаи стервятников терзали хищными клювами добычу.
— Это сакральное место каннибалов — их алтарь! — сообщил, содрогаясь, Малка. — Здесь приносят человеческие жертвы, пытают, убивают и зажаривают тела несчастных. Мрачные трапезы завершают кровавый ритуал, вслед за которым идут разнузданные оргии.
Малка замолчал, глубоко потрясенный увиденным.
Не сразу на фоне дымящей зловонной горы ими была замечена великанского вида Жена. Будто большая зеленая жабища, сидела она на троне из черепов и костей, составленных вместе со злодейской замысловатостью. Ее отвислую грудь закрывало странное ожерелье. Атланты не поверили своим глазам! Крокодильи клыки, нанизанные на бычьи сухожилия, чередовались с маленькими, сморщенными, словно сушеные тыковки, головками детей. Взглянув на Аталу, она осклабилась, плотоядно пуская слюни, и сделала кому-то знак.
Через минуту перед атлантами появились два изможденных человека. Тела их были красивого смуглого цвета, как и тела людей, прибывших с Малкой на остров.
— Олман и Игмара! — радостно вскричал он.
— Они свободны. Что вы будете делать с нами? — мрачно прохрипела чудовищная Жена, пристально глядя на Аталу.
— Сколько из племени каннибалов в городе? — помедлив с минуту, задал вопрос царь Сидевшей на жутком седалище.
— Все жены принесли себя в жертву Садоку, когда наши мужья не вернулись сегодня. Мы видели большой дым над лесом и все поняли правильно. В живых остались только подростки и совсем дети, — ответила она и разразилась мучительным кашлем. Кровь хлынула из ее рта на страшное ожерелье. Стало ясно, что дни Жрицы Смерти сочтены.
— Что скажет Олман? — вопросил царь атлантов, обращаясь к освобожденному повелителю ибири.
— Олман скажет, что детей и подростков можно оставить и попробовать воспитать в традициях нашего народа. Олман будет очень стараться. В завершение каждый из них пройдет особые испытания, после чего станет ясным, жить ему или погибнуть. К сожалению, кровожадная религия их племени действует как смертельный яд и отравляет вкусивших плоть себе подобных навсегда! — Олман тяжело вздохнул. Потом он улыбнулся и протянул обе руки Атале. Два царя заключили братские объятия и крепко пожали друг другу руки.
— Я благодарю судьбу и небо. Я благодарю тебя, Атала, царь Атлантов. Ты сделал невозможное: освободил народ ибири, освободил мою дочь и меня от страшной участи стать частью этого кровожадного племени, рвущегося расширить свое влияние, свое господство по всей земле. Они заключили союз уже с двумя себе подобными народами, и теперь это зло может разрастись, если его не остановить. Каннибализм расходится по земле со скоростью эпидемии! — взволнованно говорил Олман.
— Я сделаю все возможное для победы ибири в битве со злом. Атланты согласны идти с вождем Олманом. Вирус людоедства на планете должен быть истреблен! — Атала смотрел в глаза бесстрашных воинов. В ответ он услышал знакомую ему клятву:
— Солнце Аты на небе и Врата Горизонта в сердце каждого!
Слова атланты подкрепили энергичными ударами копий по щитам. Удары были глухие и мощные, будто вдруг стало слышно биение их мужественных сердец.