Книжно-Газетный Киоск


МИХАИЛ НИКОЛАЕВ



МЕЖ БЕРЕГОВ ДОБРА И ЗЛА



Михаил Николаев — поэт. Автор многих публикаций и книг, в том числе "Пустынный Ангел", "Облака над паутиной" и др. Член Союза писателей РФ, Союза писателей ХХI века. Живет в Москве.



* * *

Я путаю незримое со зримым —
Опасные и темные дела.
И эта мгла во мне неистребима,
Меж берегов Добра и Зла.
Затягивает глубина — не дотянуться,
Слабеет на излете белый свет.
И будет жаль однажды не проснуться,
Исчезнуть в безысходной синеве…
Как воздуха и ветра не хватает
Ни здесь, ни там — на гребне высоты!
И тело, как свеча, тускнея, тает.
О чем молчит провидческий Псалтырь?
Вслепую ведь тянусь, не понимая,
Не ведая, не зная, что ведет.
Душа, для суеты глухонемая,
Скорбит, но снисхождения не ждет…



* * *

…Загорал при лунном свете.
Кожа слабо серебрилась.
Не менялся звездный ветер,
Исчезая, время длилось.
Как оно летит навылет
В неопознанную бездну!
Эта милость — не впервые,
И перечить бесполезно!
И ни единой ноты лишней,
В этой музыке беззвучной.
Дирижирует Всевышний:
Каждому — собственноручно.
Иней стынет на ресницах,
Оседает шепот дальний.
Пламя бледное струится
К старой проруби опальной…



* * *

...Царил на балке в синей высоте,
На шатком швеллере скелета эстакады.
Кипела кровь на верховой версте,
И жизнь, и смерть легко гуляли рядом —
Орел да решка, влет, само собой!
Покачивался в дымке голубой,
Как в колыбели, над лесной дугой...
Я плыл по небу, как никто другой!

 



* * *

Ворвался в март ошеломленный ветер!
Цветы прозрачные на солнце за окном.
Противоречие причудливых соцветий
Необъяснимо слитно сведено!
Не разгадать — в какой взаимосвязи,
Откуда все взялось, произошло,
С каких таких небес упало наземь?
Так ослепительно, торжественно легло!
И остается только восхищаться
Творением не наших рук и дел.
Щенячья радость — с Богом пообщаться!
И нам по нраву этот беспредел…



* * *

Руины гор ребрятся ледоходом —
Заоблачный, тяжелый разговор.
Такое не осилить мимоходом —
Противоборство срыва с давних пор!
Соборы, храмы каменных органов —
Не всякий ветер здесь способен петь!
Звериный вой и клекот ураганов
Гуляют по нехоженой тропе.
Закинешь голову — но нет, не помогает!
Превыше исподлобья высота!
Озноб между лопаток настигает.
Дух перехватит. Но душа чиста…



* * *

…А надо мной клубились облака,
Всего лишь пар на выходе из бани —
Предел неосязаемых  мечтаний,
Оторванный от явного, слегка.
Медлительно взлетая, выходил
После парной томительного ада,
Предвосхищая благость и прохладу,
К которой устремлен по мере сил!
Как славно быть в наивной простоте,
Пройдя чистилище в размахе раскаленном,
Прямолинейным, целеустремленным,
Наитием недолгим озаренным,
Как оголтелый голубь в высоте!..
Все встало на места. Храм Мирозданья ясен.
Мир оказался временно прекрасен!



* * *

…Вечерний, опустевший двор
И одинокий скрип качелей.
Неспешный, тихий разговор:
Не праздник, но конец недели.
Обрывки мусора и фраз
Кантуют мудрые вороны,
По жестам и по блеску глаз
Трактуют степень обороны.
Все  в легкой птичьей голове
Свободно умещается!..
Закат стекает по листве,
Прощает. И прощается…

 



ТОПЛЯК

Всплывая, тонет старое бревно —
Топляк замшелый памяти кочует,
По руслу давнему, и днюет и ночует,
Кивая небесам, идет на дно.
Оторванный от вязи корневой,
Задумался чурбанной головой.
Оцепенели кольца годовые.
И только в сердцевине письмена:
Крученые, кривые, вековые,
Разлетные, былые времена.
От тупости топорной ускользая,
Плыви, плыви в безвестность, исчезая!
Несет, несет широкая река
Туда, куда уходят облака…



* * *

Он взял свое.
Глаза зажглись божественным огнем.
Читал, как пел, в пространство обращаясь,
И волны изменений из него
В сырую бесконечность исходили.
Слепые мысли заново родились,
Ласкались по-щенячьи, не печалясь.
И в этой сопредельности простой
Плыл на весу сосуд полупустой…
Пусть эта улица мерцает, не кончаясь…



* * *

...Как славно жить, когда привычка спит,
Настрой души не поднимая насмех,
Не комкать время, вчерновую, наспех,
И, наконец, предел переступить,
Тот, за которым оживают вещи,
Тогда ты сам мастак на чудеса:
И взгляд таинственный, и гордый голос вещий:
Из дел житейских выбыл адресат!
Любую боль заведомо губя,
Пусть нежность пустит по миру тебя,
И белый свет, как талый снег, промоет очи!
Да будет светел день в твоем окне,
Да будет ночь ясна! И в этой ночи
Настольный свет, настоянный на тишине...

 



* * *

Не выжить в непризнанных гениях,
Иная грядет ипостась.
Я рос в заземленных мгновениях,
Не чуя небесную власть.
В своем неуемном горении
Обжечь никого не хочу.

Не верю в грехов искупление —
Суровой отравой лечусь.
Да что ж ты так смотришь неласково
На мысленный мой монолог —
Рисуй только светлыми красками
Мой путь и его эпилог!



СЧАСТЬЕ

Там, где ветер с цветов овевает пыльцу,
Там, где пальцы любимой скользят по лицу,
Там, где дождик на солнце, как слезы сквозь смех,
Там, где бел одуванчика царственный мех,
Там, где шаг твой свободен, как птичий полет,
В том краю в одиночку никто не живет...



* * *

...Рассеянность. Растерянность потери.
За темной дверью — плюшевые звери,
Похожие на маленьких людей.
По нитям паутинным, осторожно
Входи, ступай и временно владей:
Мираж оружия, стреноженного в ножнах,
Случайный след на солнечной слюде...
В наивный час спасительным наплывом
На сотах памяти искрится старый мед.
Совсем нетрудно выглядеть счастливым
В венецианском зеркале времен.
Но как же славно золотая заводь
Печальной ясностью озарена!..
Читаю пальцами, с закрытыми глазами,
Полузабытые меж трещин имена...



* * *

...Теряю силы ощутимо.
Жизнь, как баржа, проходит мимо.
Борта изъела вековая ржа,
Запасы в трюме наглухо лежат.
Река Времен. Туман. Вода холодная.
Фарватер старый. Баржа самоходная...



* * *

Распахнуты радушные широты!
Решительно раскрыты шпроты,
Стол наскоро накрыт, все под рукою,
Достойным хмелем душу успокоим!
Неспешный разговор пошел,
Взошло тепло и стало хорошо.
И слово за слово, глаза в глаза —
Толкнулась в кровь веселая гроза,
Былая удаль повела плечом…
О чем ты, друг? О всем и ни о чем!
Осталось улыбнуться и вздохнуть,
Безвременно ушедших помянуть
И глянуть в заоконное юродство
С неизъяснимой грустью превосходства…

 



ТВЕРСКАЯ

…Огонь бессонный магии Тверской,
Безродная, беспутная змея!
Ночь воспаленную и день-деньской
Зазывная бьет буйная струя.
Гламурный мир изысканных вещей,
Гранитная броня архитектуры,
Элитные эллинские скульптуры —
Паноптикум незыблемых мощей.
Куда струится в русле золотом
Зеленый шелест иноземных знаков?
Призыв наотмашь прост и одинаков:
Лови мгновенье в этом, обжитом!
Грусти-грусти, душа, изнемогая,
Ты на распыле, радугой, другая!
До рая нет дороги никакой!
Гусарское шампанское — Тверской!



* * *

...Цвета побежалости —
осени сизый закал.
Ни гнева, ни жалости —
нежности слепо искал.
Горение горести —
горечь созрела в горсти,
Ни веры, ни корысти —
зарекся уже обрести!
Застольная заповедь —
в заводь зрачков загляни!
В запале да заполночь
к резкому зелью приник.
Закатное зарево
замертво в землю ушло...
Назавтра — все заново,
знаю свое ремесло!



* * *

Перебор. Рвани чеку —
Пусть взрывается!
Повидал я на веку —
Поздно каяться!
И лицо уходит в мел
Не от темени:
Знаю, все, что поимел, —
Все — до времени!
Вижу вечные глаза
Из вчерашнего,
Поздно бить по тормозам —
Жить — что кашлянуть!
Пусть последнее вино
Грезит звездами!
Все, что было мне дано, —
Неопознано…