Уолт Уитмен, титан, а ныне уже гибрид Супермена и Бэтмена,
вот ты стоишь, опираясь на небоскребы, на все еще целые башни-близнецы,
ты все так же олицетворяешь собою великого поэта, в свободных стихах
воспевающего безразмерную свободу Америки,
ее прерии, дотянувшиеся до Аравийской, Ливийской и,
                                             Синайской пустынь,
воспеваешь ее скалистые горы, нависающие над всеми, все еще не открытыми
Памирами, Балканами, Кавказами и Уралами,
воспеваешь ее океаны, омывающие Европу и Африку, Индию и Атлантиду,
ее корабли, железные армады, плывущие по водам и плывущие под водой,
воспеваешь ее небеса, которые все выше, все ближе к звездам,
там летят ее стальные кондоры, небеса, пронизанные томагавками,
летящими все дальше в кромешное пространство,
воспеваешь ее города, ожидающие грядущих гуннов,
города, на которые никогда еще не падали чужие бомбы,
воспеваешь ее человека, потомка Сизифа и Голиафа, который стоит, как и ты,
одной рукой, как Атлант, поддерживающий свою частную собственность — Луну,
переживший все катаклизмы, избегающий катаклизмов и грозящий ими,
другой рукой указуя, куда надо бежать покорным народам,
он стоит, как и ты, упираясь ногами в свою частную собственность — Землю,
все еще целую, со своей покосившейся осью…

Пока меня не убили током, текущим по колючей проволоке,
                                                                                        высокоточные приборы,
Я, мир огромив мощью
                   моего электронного голоса,
мое электронное тело пою,
пронизанное острыми лучами невидимого света,
наполненное тесными частицами собственной тени,
тени, падающей в обморок внутрь собственного тела,
тела, которое сквозь все мировые сети проходит невидимым и невредимым,
углубленное в себя здравомыслящее, закаленное, трезвое тело,
витающее среди других таких же к самим себе подключенных тел,
тело пою, посылающее короткие и точные сигналы
всем иным, тебя признающим, удобным
для собственных душ танцующим и поющим телам.
О, мое тело, благородное и неистребимое,
заполняющее с успехом себе положенное пространство,
где другое удобное тело тотчас же видит твое довольное тело,
законно заслонившее собой все земные пейзажи,
весело погружающееся в еще тобой не выпитое море,
уверенно дышащее еще тобой не съеденным небом,
и все это небо неумолимо заполняется твоей земной мечтой,
мечтой электронного тела о все новых и новых,
                           технологиях, все более тонких,
уносящих тебя все выше сквозь незначительные чужие звезды
в любые новые и новые измерения,
преодолевая все зримое и минуя незримое,
где ныне и присно вечно бдит над тобой любимым
твой личный надежный ангел-телохранитель.

Первый встречный, я прошел мимо тебя,
                              тебя не убив,
почему бы и тебе не пройти мимо,
                              не убивая меня?

О, океаны, вы око за око враждуете с землей,
Не слишком ли вы бережете свое глазное дно,
Полагая, что небо сияет только благодаря своему отражению?
Вы не в силах смирить даже свои собственные смерчи,
Не пора ли вам уступить свое место умеренным морям,
Пусть моря на какую-то эру притихнут в растерянности,
Не зная, что делать с убегающим горизонтом?
А вы, океаны, когда вы вдруг станете морями,
Расступитесь в тесных местах,
Чтобы дать дорогу народам,
Бегущим в ужасе из одного рабства в другое!
И вы, матерые материки, не поменяться ли вам местами
С островами, обитаемыми и необитаемыми,
Пусть они возьмут на себя ношу ваших гор и пустынь!
О, как тогда изумятся страны, потерявшие из виду
Свои границы? Кто вдруг на ощупь в страхе будет искать
Своих не любимых соседей? Кто кому будет грозить
Уже со дна моря? Не станут ли ныне великие державы
Карликовыми государствами? На каком вулканическом
Островке пребудет Америка превыше всего? Россию
Найдет ли в новых морях Северная Атлантика? О, мои океаны!
О, мои моря! Острова! О матерые материки! О великие
Страны! О, союзные государства! О блоки! О, око океана
За око! Кто кому в ответ на удар
Смиренно подставит свою
Другую океанскую щеку?

О, океаны, океаны,
Не слишком ли вы
Замахнулись на сушу,
Волнами цунами, тушами авианосцев,
Не пора ли вам опуститься
На уровень тихого омута — моря,
Не потревожив при этом
Косяков своих робких рыб?
А вы, моря, сыграйте
На тромбонах своих проливов
Совокупную, но обозримую
Миролюбивую симфонию мирового океана!
И вы, матерые материки,
Вы, грозные континуумы континентов,
Расширяющие пространство своих пустынь,
Вырубающие свои реликтовые леса
Ради производства спичек,
Чтобы поджигать леса,
Не пора ли вам образумиться
И побывать в тесной шкуре
Обитаемых и необитаемых островов,
Которые еще дорожат
Каждым деревом и каждым камнем?
А вы, острова,
Взвалите на себя все эти горы,
Расстелите эти пустыни,
Пусть убегут далеко друг от друга
Ваши волнами скованные берега!
И посмотрим теперь
Испуганными глазами перелетных птиц,
Что теперь будет с территориальными целостями,
С государствами, вцепившимися в свои границы,
В какие он собьются стада и стаи,
Будут ли они тщательно выбирать
С кем граничить? Кого ограничивать?
Как испугаются малые страны,
Внезапно ощутив себя большими?
И заговорив на чужих языках,
Как удивятся большие,
Ощутив себя малыми среди больших?
Как себя поведет человечество
Уступившее произволу океана,
Упорно уповающее на прогресс человечество,
Будет ли следовать в этой новой эре
Ветхому Завету Неба,
С тревогой взирающего на нас?

Все живое хочет себя увеличить
От амебы до тираннозавра
От бациллы до человечка
Увеличить и то что уже имеет
И более того добыть то
Чего еще нет в наличии
Никто не хочет оставаться в рабстве
У собственной величины
И всем всегда не хватает свободы
Мысль о свободе возникает при виде
Например моря — свобода — но тут же
Зыбкий страх перед бездной
Бездной моря помноженной
На бездну неба
Страх глубины
И тем более страх взлета
Или вот еще как это чревато страхом —
Ощутить себя вдруг российским колумбом
Открыть вдруг за океан-морем америку
Заселить ее русскими казаками и золотоискателями
И уже из русской америки
Задуматься о россии и европе
То есть европа мы или не европа
И исходя из этого американского положения
Решить что лучше чем думать об европе
Заставить европу думать так как мы ей положим
То есть думать с уважением к диалектике древних греков
Но опять же где еще поставить памятник незабвенной свободе
Если не в русской америке
Не в древней же греции
Где мыслителю чтобы свободно мыслить
Надо было держать хотя бы десяток рабов
Где в каждом из них возможно
Погибает свой эпиктет или свой эзоп

Что бы хотелось еще увеличить?
Эту землю и это звездное небо?
Умножить число рабов на земле или волн на море
Число звезд на еще свободном небе?
И не жаждут ли где-то звезды

Или кто-то на видимых светилах
Видеть и во мне только раба
Поклонника светил и бухгалтера галактик?
И даже в ночном небе
У кого больше свободы
У неподвижных стойких созвездий
Ожидающих неизвестно какого звездного часа
Или у невесть откуда возникших
Мгновенно упавших звезд
Этих беглых рабов с плантаций
Незримого звездного неба