Книжно-Газетный Киоск


ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВ
О ВЕЛИКИХ ПОЭТАХ
 
АЛЕКСЕЙ ХВОСТЕНКО. «ПОДОЗРИТЕЛЬ», «МИМО ЛЕТНЕГО СОЛНЦА ЗА ПАЗУХОЙ СПРЯТАННЫЙ ГЛЯНЕЦ…»


 Послевоенное поколение образовало великую Ленинградскую плеяду, чье значение для русской изящной словесности до сих пор недооценено.
Город на Неве в конце ХХ века вошел в историю мировой поэзии, прежде всего, именем Иосифа Бродского. Между тем, поэта нельзя оценивать по количеству полученных им премий и наград; и даже пережитые страдания не являются мерилом таланта.
Рецепция творчества Бродского, конечно, невозможна без учета его статуса советского «отщепенца» и нобелевского лауреата, но в данной статье мы исследуем, прежде всего, поэтические т е к с т ы. Иосиф Бродский (1940–1996) — безусловно, сложившийся, своеобычный, незаурядный поэт великой Ленинградской плеяды. Его интонационная и лексическая неповторимость очевидны. Между тем, с точки зрения, развития поэтического языка Иосиф Бродский представляет, на мой взгляд, меньший интерес, чем, например, творчество Виктора Сосноры, Геннадия Айги (1934–2005), которые, безусловно, создали новые приемы — путем максимального разрушения синтаксиса (Соснора) и тотального эллипса (Айги). Говоря об этом, автор, разумеется, не говорит о том, что стихи Сосноры или Айги ему нравятся (не нравятся) больше, чем стихи Бродского. Речь идет только о констатации филологического факта, т. е. о поэтике.
Бродский, мифологема которого оказалась сильнее поэтического текста (в чем поэт, разумеется, не виноват), мастерски аккумулировал наработанные тропы и фигуры, продолжая традиции, прежде всего, Марины Цветаевой, максимально развил слоговые и строчные переносы, использовал максимально возможный словарь, но ни создал ни одного нового приема.
В полной мере это относится и к другим первоклассным поэтам великой Ленинградской плеяды — Виктору Кривулину (1944–2001), Александру Кушнеру, Евгению Рейну, которые по праву стали безусловными продолжателями традиций Серебряного века, акмеистской — петербургской! — школы.
Все перечисленные поэты аккумулировали (аккумулируют) культуру, обрели свой голос, даже многочисленных подражателей, однако не создали ш к о л ы, как, скажем, их предшественники — Гумилёв, Маяковский, Хлебников, Кручёных, Клюев, Есенин…
Максимально широкий диапазон тропов и фигур в великой Ленинградской плеяде использовал поэт, считавший себя, прежде всего, художником, — Алексей Хвостенко (Хвост) (1940–2004).
Именно Хвостенко оказал наибольшее и очевидное влияние на более молодое поколение питерских поэтов — Елену Шварц (1948–2010), Василия Филиппова, Арсена Мирзаева, Валерия Земских, Дмитрия Григорьева, Дмитрия Чернышева, Павла Байкова и других.
Хвостенко состоялся и как поэт силлабо-тонической традиции, и как верлибрист, и как мастер звучарного текста, и как поющий автор. Он оказался востребованным и интеллектуальной элитой, и широкими массами — прежде всего, благодаря рок-поэзии.
Надо признать, что и Алексей Хвостенко не создал новых приемов в поэзии, их предельно мало, и возникают они в настоящее время в основном на стыке текста и аудио-визуальных средств, но диапазон творческих устремлений соавтора легендарной песни «Под небом голубым» был настолько велик, что позволяет нам считать его одним из лидеров поэтического поколения. Хвостенко (наряду с Евгением Кропивницким) предвосхитил и соц-арт (Дмитрий А. Пригов, Тимур Кибиров), и новое поколение конкретистов (Лев Рубинштейн, Александр Макаров‑Кротков…). К технике конкретного письма Хвостенко, очевидно, пришел одновременно с москвичом Всеволодом Некрасовым (1934–2009) и немцем Ойгеном Гомрингером.
Характерно и показательно в этом смысле стихотворение, написанное в далеком 1965 году, когда автору было 25 лет.



ПОДОЗРИТЕЛЬ
 
1.

Я — дегенерат, имеющий все основания…



2.

Иногда сплю



3.

Святая морда милиционера
Святая жопа продавщицы в булочной
Старушка упала
Вокруг стоит публика



4.

В пивной не хватает места
Для любителей пива



5.

Ах вот как
Ах вот оно что
Ах вот оно как
Ах вот что



6.

Я живу в Измайловском Зверинце



7.

Я



8.

Не хочу
Не могу
Не желаю



9.

Сил моих нет
Лет моих нет
Рыб моих нет
Рук моих нет
Ног моих нет



10.

Люди — канарейки
Я разглядываю их
Перед тем как взять перо



11.

Зимой постоянно горит бумага



12.

Это так удивительно
Это просто необъяснимо



13.

Москва растекается по всей России
Ей тесно здесь
в моем доме



14.

Мыши
Маленькие мыши
Мыши — мыши



15.

Жуки
Маленькие жуки
Жуки — жуки



16.

Верпа всегда умирает



17.

Отважный русский летчик…



18.

Разумеется я здесь
Я присутствую
Я исчезаю
Я у



19.

Сиди рядом
Я при
Ладно не
вольно



20.

Когда родился
В 1940 году
Когда я родился
…… … …



21.

Когда я живу
…… …
Когда я живу
…… …
Когда я живу
…… …



22.

Что это за фамилия
Иванов
Петров
Стеблин-Каменский



23.

Кто там
Кто там
Кто тут
Кто там



24.

Постараемся вспомнить



25.

Я не Адонис
Я не собака
Я не рытвина



26.

Что это — тюрьма
Что это — дом
Что это — город
Что это — музыка



27.

Целуй меня
Не целуй меня



28.

Мороз
Свинство
Дерьмо



29.

Индия
Япония
Китай
Индонезия
Р‑р‑р‑р



30.

Апатия — самая сильная страсть



31.

История — это болезнь
Фауна — это болезнь
Флора — это безумие



32.

33.

О..!



34.

Грязная подлая куртка



35.

Завтра я уезжаю
Еще раз уезжаю
Со всем этим



36.

Цветы оживают



37.

Совсем другое



38.

Святые умалишенные



39.

Водка
Наркотики
Голод



40.

Счастье



41.

Улица на которую
Выходят мои окна



42.

Курсы массовиков



43.

Трамвайная остановка



44.

Почтовый ящик



45.

Забор



46.

Стихи сжигают
На тарелках
На блюдцах
На полу



47.

Я сжигаю стихи на лестнице



48.

Мои друзья знают меня
Но я не знаю



49.

Кто меня любит



50.

Кто гадит

декабрь 1965 [1]

Несмотря на свою очевидную тягу к авангарду, Хвостенко безукоризненно владел силлабо-тоническим традиционным письмом.
Он писал и одностроки, и терцеты, и сонеты…
Любопытный факт — если в верлибре Хвостенко максимально раскован, то в силлаботонике его стихи аскетично строги, автор не допускает неточных рифм, выдерживает стихотворный метр, продолжая очевидные акмеистские традиции.



* * *

Мимо летнего солнца за пазухой спрятанный глянец
Он заплатами крепкого тела смущая детей наготу
И забившись в солому дудел свой предутренний танец
Как нехитрый полет рыболова на вертком плоту
Эти новости пар за окраиной летнего дыма
Эти новости пар узнаю по закрытым глазам
Ваших дрязг голоса и торжественно гул и значимо
Так на старые раны в тряпице приносят бальзам
Так поверьте я счастлив звучанием вашего дола
Как на стуле сижу опрокинув глаза за рекой
Паровозная доля за дальней стеной частокола
Паровозная совесть приносит успех и покой
Так поверьте я счастлив куражась в бегах торопливо
Мне приносит прощанье настой сентября над Невой
Мне приносят в бокалах печальное сладкое пиво
И на память зрачки застилают густой пеленой [2]

То есть, конечно, авангардизм Хвостенко был основан на выверенных силлабо-тонических традициях, которыми автор владел в неменьшей мере, чем его более знаменитые коллеги.



Литература
[1] Алексей Хвостенко, Url: rvb.ru>np/publication/01text/23/01hvostenko.htm копия еще
[2] Алексей Хвостенко, Url: antologia-argentium.v-teme.com/xvostenko_aleksej



ЮРИЙ ВЛОДОВ. «ВСЕ ГЕНИАЛЬНОЕ ПРОСТО…»

 

 Недооцененный при жизни Юрий Влодов (1932–2009) оставил богатое наследие восьмистиший — емких философских стихотворений, построенных на тезе и антитезе (противопоставлении), логическом параллелизме.
Любопытно Влодов дифференцировал талант и гениальность:

Все гениальное просто:
Голуби, стены Кремля…
Небо высокого роста,
Малого роста земля.
Вспомните Роберта Фроста! —
Фермер! Крестьянский атлант!..
Все гениальное просто,
Сложным бывает талант!

Влодов писал просто и проникновенно. По-моему, гениально. И был очень интересный человек. Меня с ним познакомил в 1987 году Александр Яковлевич Аронов. Они оба работали тогда в газете «Московский комсомолец». Юрий Александрович всячески меня опекал, устраивал на работу, знакомил с молодыми поэтами, мы с ним гуляли по Москве, ходили на выступления литературной группы с характерным названием «Вертеп».
Прошло почти десять лет с момента ухода Ю. А. Влодова из жизни. Мне его очень не хватает.



МИХАИЛ ИСАКОВСКИЙ. «ОЙ, ЦВЕТЕТ КАЛИНА…»

 



Михаил Исаковский (1900–1973) — поэт, уроженец Смоленской губернии. На мой взгляд, Исаковский состоялся, прежде всего, как поэт-песенник. Но какие это песни! Их до сих пор поет народ! А это высшее признание. Вот моя любимая песня М. Исаковского (музыка И. Дунаевского) — «Ой, цветет калина…». Песня написана в 1949 году.



ОЙ, ЦВЕТЕТ КАЛИНА...

Ой, цветет калина
В поле у ручья.
Парня молодого
Полюбила я.

Парня полюбила
На свою беду:
Не могу открыться,
Слова не найду.

Он живет — не знает
Ничего о том,
Что одна дивчина
Думает о нем...

У ручья с калины
Облетает цвет,
А любовь девичья
Не проходит, нет.

А любовь девичья
С каждым днем сильней.
Как же мне решиться
Рассказать о ней?

Я хожу, не смея
Волю дать словам...
Милый мой, хороший,
Догадайся сам!