Книжно-Газетный Киоск


Книжная полка Эмиля Сокольского



Книжная полка Эмиля Сокольского

Виктор Кривулин, «Воскресные облака»
СПб.: ООО «Издательство “Пальмира”», 2017


В России первая книга Кривулина вышла только в 1985 году, — непечатание объяснялось его парижскими публикациями. А как еще могли заявлять о себе «неофициальные» авторы, если не в самиздате и за рубежом? За малым исключением, в сборник попали стихотворения семидесятых, и они идут совсем не в тон общему течению советской поэзии. Это стихи-зарисовки, стихи-ощущения, стихи-монологи (словно ни для кого: для самого себя), в которых вполне естественно воспринимаются не доведенная до конца мысль, переход на другую (пусть и близкую) тему, неожиданная цепочка ассоциаций — то философского, то религиозного, то сугубо эстетического содержания, — все — в строгом классическом изложении и в тихом звучании, — что, конечно, характерно для классической петербургской поэзии. (Может быть, Кривулину подходит имя «Садовник тишины» — по названию одного из его стихотворений?) «Посмотришь: день настолько тих,/ что впору усомниться — /да существуешь ли?» — этими строчками начинается книга. «Но дальше продли/ тень свою, музыка. Пусть не кончается мука/ дерева жизни…» — а это уже в середине, — видимо, намек на Анненского: та же тишина, но не от умиротворенности — от боли, и боль эта словно бы где-то затаилась — может быть, прячется в сновидениях — каковыми я и воспринимаю стихи Виктора Кривулина.

В архитектурной муке длится сад,
подобно недостроенному зданью.
Еще не застит свод прозрачного сиянья,
еще не люстры листьями звенят,
но всех небес хрустальные подвески
уже меняют цвет, когда сместится взгляд, —
то жжет рубин, то теплится гранат,
то холод-изумруд, то черный лед — агат.
Все брызги, искры или всплески. <…>

Здесь виден явный уклон в символизм, но это еще не самый показательный пример; вот более впечатляющий фрагмент:

О да, по златокованным волнам
соломенная лодка государства
влачится с глиняными сонными гребцами.

О да, и моря позлащенное лекарство,
больным Петром предложенное нам,
испили мы, как вышли озерцами,
каналами, протоками в залив
И вот скребут по дну, по золоту сырому
дырявых весел темные протезы. <…>

Это и есть язык Кривулина — язык архаичный, вбирающий в себя эпоху Ломоносова-Державина («Ангелу заиндевелу/ с деревянным стуком крыл/ встать нахохлену на крыше, невеселу…»), золотой век — особенно тютчевскую космичность («Во дни, когда стихам и странствовать и течь,/ в те дни, когда стихов никто не спросит,/ и в эти вечера — скорее бы их с плеч! — / когда едва слышна и обмелела речь,/ лишь серебрится слабо…») и серебряный, в котром для Кривулина главенствует Мандельштам, судя по тому, что многие кривулинские стихи тяготеют к метафорической плотности, к образам, рационально трудно объяснимым, к бормотанию «высокого косноязычия» («Я начал — и оборвалось и пауза настала./ Звенит земли железный купол/ из колокольного металла»), к неотделимости человека от называемого им мира («который человек не чувствовал родства/ с оторванной ладонью клена,/ испепеленной по краям?»)
Виктор Кривулин, ушедший из жизни в 2001 году, — это несомненный постмодернизм, пусть и вызванный усилием видеть сегодняшнее время, вооружась «полуосознанной памятью» (пользуясь выражением поэта) о древнейших клише, порожденных доисторической картиной мира.


Эмиль Сокольский — литературный критик, прозаик. Родился и живет в Ростове-на-Дону. Окончил геолого-географический факультет Ростовского государственного университета. Автор публикаций об исторических местах России, литературоведческих очерков и рассказов. Печатался в журналах «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум АРТ», «Аврора», «Музыкальная жизнь», «Театральная жизнь», «Встреча», «Московский журнал», «Наша улица», «Подьем», «Слово», «Дон» и других. Редактор краеведческого альманаха «Донской временник» (Ростов-на-Дону).