Однажды, выступая на Днях современной поэзии на Дону, Айзенберг выразился образно и в высшей степени поэтично: стихи пишет не автор; стихи пишут деревья, ветер, облака; то есть стихи — явление природы. Точность образа здесь не только в том, что стихи не придумываются, а естественно рождаются; но и в том, что природа в каждое мгновение живет, действует (знаменитый юрист А. Ф. Кони вспоминал: Тургенев рассказывал, что, охотясь, он проводил иногда на опушке леса целую ночь без сна, прислушиваясь к тому, как природа работает ночью). Так же действует и мысль Айзенберга: кажется, она не знает усталости. «Слово как возможная оказия/ в сообщеньях леса и травы», — вот особенность его языка, его речи, которой просто  н е о х о д и м о  б ы т ь;  она всегда нужна и важна, она всегда — о чем-то главном; о чем? — не всегда можно понять. Потому что стихи эти — поэзия неявных смыслов, пишутся они «пространством», а не «автором». И «пространство» дает им какую-то неоспоримость: сказанному не возразишь. Однако от «атмосферной» легкости — «Дождь подходит шагом, шагом,/ ропот все нетерпеливей,/ замолчал — и сразу ливень/ прыгает стеклянным шаром» — поэт не медля может перейти к психологически сложному высказыванию:

Очень «айзенберговское» стихотворение. О ком говорит поэт: о нас? о себе? И кто является третьим лицом — назначающим и отдающим приказы? Можно понять так: ни земля не дает утешения, ни небо, так лучше усмирить беспокойство ума и просто наполняться этим небом, глядя в его безграничное пространство. То есть — быть ближе к природе, отрешившись от всего суетного: «Между безутешными, невинными,/ что надеются и платят ни за что,/ я хотел быть воздухом без имени,/ проходящим сквозь угольное ушко».
Михаил Айзенберг — из тех поэтов, о которых трудно писать в целом. Ну хорошо, скажу я сначала так: его стихи — не результат мышления, а его процесс (и следовательно, мы, с одной стороны, не всегда можем уловить мысль поэта, с другой — именно затруднительность высказывания не дает нам легкой возможности проскользнуть мимо смысла: задача встает — вдумываться, «схватить» строчку, уцепиться за слово, найти в них некое зерно. Но если вести разговор серьезно, то нужно останавливаться на каждом стихотворении, поскольку каждое — не вырастает из предыдущих, не дополняет их, но является самостоятельным живым организмом. Правда, в этой, последней пока, книге можно найти единство мысли, настроения, ощущения: наступление зимы, приближение к «зиме» жизни. Как же верно заметил однажды об Айзенберге Олег Юрьев: его стихи со временем молодеют! Да, они внешне выглядят простыми, легкими, молодыми, и чем старше, тем, на первый взгляд, яснее. Правда, не всегда: демонстративно традиционные по форме, они неизменно требуют особого прочтения.