Книжно-Газетный Киоск


Нильс ХАВ / Niels HАV



НАЧАТЬ НОВУЮ ЖИЗНЬ



Нильс Хав (Niels Hav) — датский поэт и автор коротких рассказов, получивший награды Датского художественного совета. Является автором шести сборников стихов и трех книг прозы. Его книги были переведены на многие языки мира, включая английский, арабский, турецкий, голландский, фарси, сербский, албанский, курдский и китайский. Его второй сборник английских стихов "Мы здесь" опубликован в Торонто. А также его стихи и рассказы были опубликованы в большом количестве газет и журналов в разных странах мира (Бразилии, Албании, Ираке, Иордании, Иране, Турции, Голландии, Бейруте, Канаде, Сербии, Македонии, Исландии, Норвегии и т. д.). Он много путешествовал и участвовал в многочисленных международных поэтических фестивалях в Европе, Азии, Африке, Северной и Южной Америке. Нильс Хав вырос на ферме в западной Дании. Сегодня он проживает в самой колоритной и многонациональной части столицы Копенгагена.



В ЗАЩИТУ ПОЭТОВ

Что нам делать с поэтами?
Жизнь не щадит их.
Есть ли кто-либо жальче этих жмуриков в чернoм
с посиневшей от внутренней пурги кожей?

Поэзия — жуткая, злая зараза,
жалобы, стоны на токсичной прогулке.
Их вопли отравляют атмосферу как выхлопы
атомных станций ума. Это психопатично.

Поэзия — это тиран
нагоняет ночью бессонницу, разрушает браки,
среди лютой зимы выгоняет людей в удаленные хатки,
где они корчатся в наушниках и толстых шарфах.
Вам никогда не представить, какое это мучение.

Поэзия — это чума,
хуже триппера, гнусь несусветная.
Но представьте себе, каково им нести эту ношу!
Посочувствуйте им.
Они истеричны, будто вот-вот родят двойню,
скрипят зубами во сне, жрут грязь и
траву. Часами стоят под ревущим ветром,
изнывая под градом  метафор.
Каждый день для них святки.

О, прошу, пожалейте поэтов,
Этих слепоглухих,
помогите им, застрявшим в пробке, перейти улицу,
уклоняясь от незримых увечий,
вспоминая всякие ужасы. Вот, один
замирает как вкопанный, услышав сирены крик.
Выкажите им участие.


Поэты как малые, глупые дети,
которых вся семья выгнала из дому.
Помолитесь за них,
они родились несчастными,
их оплакали мамы,
протащив сквозь когорту врачей и юристов,
пока им не пришлось сдаться
от страха спятить самим.
О, оплачьте поэтов!

Все равно их ничто не спасет.
Отравившись поэзией, словно заросши паршой,
они заперты в собственном мире фантазий,
гомерическом гетто, где бес погоняет бесом,
и призраки затевают вендетты.

И когда ясным солнечным днем
вы увидите беднягу поэта,
бледного словно трупешник,
— вот он, вопя, выбегает из многоэтажки —
подойдите, погладьте его.
Завяжите шнурки ему, в парк проводите,
усадите на лавку, где солнышко
греет. Спойте ему колыбельную,
купите морожку, сказочку раскажите,
чтоб он не был так грустен.
Он начисто разрушен поэзией.

Перевел с английского Томас ЧЕПАЛИС



ЖЕНЩИНЫ КОПЕНГАГЕНА

Я снова влюбился,
в этот раз, когда ехал на автобусе № 40 от Ньялсгаде
до Эстербро
с пятью разными женщинами.
Как иметь контроль над своей жизнью в таких случаях?
Одна была в шубе, другая — в красных сапогах.
Третья читала газету, иная — Хайдеггера,
а улицы были залиты дождем.
На бульваре Амагер вошла пышная принцесса,
с эйфорией и яростью, и я совершенно влюбился в нее.
Но она спрыгнула у полицейского участка,
но была заменена двумя сиренами с пылающими платками,
которые говорили проницательно друг с другом
на пакистанском
вплоть до городской больницы, пока автобус кипел
в поэзии. Они были сестрами и одинаково красивыми,
таким образом, я потерял свое сердце к ним обоим
и немедленно запланировал
начать новую жизнь в деревне недалеко от Равалпинди,
где дети растут в запахе гибискуса,
пока их отчаянные мамы поют душераздирающие песни
о том, как сумерки оседают на пакистанские равнины.

Но они не заметили меня!
И та, кто носила шубу, плача под
свои перчатки, когда выходила на Фаримагсгаде.
Девушка, читающая Хайдеггера, внезапно закрыла книгу
и посмотрела на меня прямо, с улыбкой,
как будто она вдруг мельком увидела во мне Мистера Никто
в его собственной ничтожности.
И вот как мое сердце разбилось в пятый раз,
когда она встала и вышла из автобуса
вместе со всеми остальными.
Жизнь так жестока!
Я продолжил еще две остановки, прежде чем сдаться.
Это всегда заканчивается так: Вы одиноко
сосете сигарету на обочине,
растроганный и слегка несчастный.

Перевел с английского Рахим КАРИМ



ОТЕЦ ЗАШЕЛ В ГОСТИ

Мой покойный отец заглянул на чаек,
садится, как прежде, на стул, доставшийся мне,
"Ну-ка, Нильс!", говорит.
Загорелый силач, а прическа блестит черным лаком.
Было дело, могильные плиты стальным прутом
поддевал и грузил на тачку, а я помогал. И вот,
довелось передвинуть свою
самому. "Как оно?", — говорит.
Я признаюсь ему: швах,
череда неудачных попыток,
обломы, обвалы планов.
На моей доске объявлений семнадцать счетов.
"Выкинь на… их",
он говорит, "Как же! Тут же вернутся".
Смеется.
"Столько лет я не давал себе спуску",
он говорит. "Лежа без сна, размышлял,
как стать хорошим.
Ведь это так важно!"

Предлагаю ему сигарету,
но, слышу, он бросил курить.
А снаружи закат озаряет пожаром печные трубы и крыши,
вопли и ругань мусорщиков слышны
в переулке. Отец подходит к окну,
глядит на них сверху.
"Эти люди работают", мне говорит, "молодцы.
Занялся б и ты делом".

© Нильс Хав / Niels Hav

Перевел с английского Томас ЧЕПАЛИС