Многие годы Иванов и Лариса «дружат» по телефону. Они обсуждают все на свете, служа друг другу своеобразными психотерапевтами. Иногда Иванов и Лариса размышляют вслух и про «это».
— По-моему, — сказал однажды по телефону Иванов Ларисе, — каждый современный мужчина хочет в жизни только секса и денег. Точнее, он хочет только секса. Деньги ему нужны только для того, чтобы заниматься сексом. Старикашка Фрейд бессмертен.
— А работа? Разве это не третий стимул? — спросила Лариса.
— Работа тоже нужна мужчине для того, чтобы иметь секс. Начальнику производство не интересно абсолютно. Ему интересна возможность повелевать коллективом, в том числе и женщинами. У женатого мужчины нет другого пути заинтересовать женщину. Он должен простимулировать ее материально. Обеспечить возможность заработка, зачастую дополнительного. И делается это, разумеется, не бескорыстно. По моему мнению, вообще работа в коллективе — это сексуальный акт. Директор фирмы имеет своего зама, зам — начальника отдела, начальник отдела — мелких клерков. И так дальше. В свою очередь директора фирмы имеют заказчики и городские власти. Все имеют всех. В сфере производственных отношений — сплошные бисексуалы. На планерках в трудовых коллективах страшно находиться. Картина печальная. Во главе угла — самец-начальник, вокруг красивые «телки» и женоподобные мужики, притворившиеся евнухами. Если не притворятся — их уволят. Начальник-самец должен иметь всех и устранять конкурентов. Начальник обязан быть половым гигантом. Даже если он им не является. Я вспоминаю своих приятелей-журналистов, которые стали главными редакторами. Как только они дорывались до власти — тут же менялся их стиль поведения, их взгляды, лица…
— Лица? — робко уточнила Лариса.
— Именно лица. Это не досужие выдумки, что лицо — зеркало души. Тишайшие обозреватели, встав у руля изданий, на моих глазах превращались в сексуальных психопатов, из глаз которых сочилась сперма. Они начинали трахать и трахают до сих пор всех подряд в своих редакциях. И дело даже не в том, что им этого хочется. Надо соответствовать должности. Начальник — самец, вожак стаи. Он обеспечивает стае прокорм, имея за это всех самок, какие только в стае есть. Фаллос в данном случае просто один из инструментов управления. Если начальник в России перестает спать со своими сотрудницами — это дурной для него признак. Значит, в скором времени власть может перейти к другому. Согласна?
— Согласна, — ответила Лариса, — я, слава Богу, сейчас сижу дома, муж обеспечивает. Но как вспомню свой производственный опыт, так вздрогну. Никогда начальников не интересовало качество моей работы, все просто хотели затащить меня в койку.
— Кстати говоря, модель производственных отношений легко переносится и на семью. Чем больше я изучаю современный институт брака, тем увереннее прихожу все к более и более неромантическим выводам. Брак — это захват желанной территории более сильным и напористым участником союза. Поэтому, скажем, браки между москвичами не так прочны. Более жизнеспособны браки между москвичами и иногородними. У москвичей есть до сих пор не отмененная прописка, сиречь возможность выжить в России, ибо в других регионах таких возможностей значительно меньше — восемьдесят процентов российского капитала находится в столице, а у провинциалов есть напор, натиск, энергия. Коренные москвичи ленивы, инертны. Главный вопрос жизни — вопрос крыши над головой на хорошей территории — для них решили родители. Детки могут почивать на лаврах.
Самое печальное в этом — нечестность. Нечестность людей перед собой и Богом. Мы принимаем за Любовь обычный расчет, жажду выжить. Но не жить.
— Это происходит, наверное, и оттого, что в нашей стране каждое поколение должно решить сверхзадачу. Решить вопрос крыши над головой. Многие десятилетия жилье не передавалось из поколения в поколение, как в цивилизованном мире. Отсюда — деформация в сознании. Отсюда — пятиэтажные — зачастую недостроенные, пустующие! — особняки на шести сотках. Крыши над головой нет до сих пор у многих. Крыша по-прежнему едет у всей страны. И не понятно, что будет дальше? И что нам всем делать?
— До тех пор, пока есть возможность, сиди, Лара, дома. Не ходи на работу. Холь, лелей себя и мужа. Он — замечательный, энергичный провинциал. В Москве выживают самые стойкие. Ты за ним как за каменной стеной. И я не представляю тебя с другим.
— Я тоже, — сказала Лариса.
И собеседники перешли на другие темы.