Сергей Герасимов говорил:
…«Половина актёрских качеств растрачивается между микрофоном и осветительными приборами. Надо уметь незаметно вводить нужный свет, не раздражая актёра длительной установкой аппаратуры… Операторы, не учитывающие этого, буквально отпугивают многих актёров от кинематографа. В руках опытных операторов все технические процессы могут быть сведены до минимума, и актёр почти не будет ощущать неудобств при съёмке. И сможет сосредоточиться только на исполнении роли…»
Так уж мы, зрители, устроены, что о любом фильме судим, в первую очередь, по содержанию да по актёрам. Занятен сюжет или скучен, хороша героиня или неприятна — вот мнение и сложилось. Требуется известная подготовка, чтобы воспринимать и оценивать произведения киноискусства во всей её многоплановости, видеть и различать работу режиссёра, оператора, художника…
Бывает и по — другому. Смотришь на экран и даже неопытным глазом только и отмечаешь всевозможные операторские трюки. То снизу снимет, то сверху, то перекрутит изображение, как в кривом зеркале. Выйдешь из зрительного зала — ни смысла не помнишь, ни образов, лишь голова кружится от немыслимых ракурсов.
Тонкое это дело — операторское мастерство. Совсем не чувствуется — плохо. Чересчур в глаза лезет — тоже ничего хорошего. Оператор может помочь режиссёру «дотянуть» фильм до совершенства, обогатить сценарий, раскрыть во всей полноте талант актёра — и может одним махом загубить труд многих десятков людей. Всеволод Пудовкин считал, что область операторской работы настолько своеобразна и самостоятельна, что ни один режиссёр не может гарантировать успеха, даже если он точно изложит оператору своё желание.
Тем дороже для нас не предсказуемые моменты, когда режиссёр и оператор находят друг в друге и союзников и единомышленников и в едином порыве производят на свет картину, достойную во всех отношениях.

— Какой же счастливый случай свёл вас — москвича, оператора Центральной студии детских и юношеских фильмов имени Горького Христофора Триандафилова с туркменским режиссёром, ашхабадцем Ходжакули Нарлиевым?
— Мы — однокашники. Я учился во ВГИКе в одно время с Ходжакули, Алты Артыковым, Курбаном Язхановым, Язлы Сеидовым.
После окончания института поддерживали дружеские отношения. Однажды позвонил Сеидов, предложил поработать  на «Туркменфильме». Так я в 1973 году впервые попал в Ашхабад. Помню, встретили меня друзья в аэропорту. Мы поехали к кому то из них домой, съели плов — и за дело… Несколько картин снял в Туркмении: «Мальчик с осликом», с Халмамедом Какабаевым, «Мал да удал», «Волшебная книга Мурада» с Мухамедом Союнхамовым. А потом меня пригласил Нарлиев на фильмы «Когда женщина оседлает коня» и «Дерево Джамал»…
В последней работе и произошло то самое поразительное совпадение режиссёрского замысла и операторской трактовки. Изобразительное решение здесь не только досконально соответствует содержанию, но и способствует более полному и глубокому раскрытию идеи, довершает характеристику образов. «Дерево Джамал», еще не успев выйти на широкий экран, открывало Всесоюзный кинофестиваль «Советское многонациональное…»

— Насколько важны для вас, Христофор Васильевич, личные отношения при совместной творческой работе?
— Не просто важны: они во многом определяют судьбу фильма, из них складывается «микроклимат» съёмочной площадки. Это же очень тяжёлый труд — снимать кино: то холод, то жара, то грязь по колено, то ждёшь солнце, то — дождя… Режиссёр скажет доброе слово, пошутит — и у всей группы поднимается настроение.
Когда снимал «Дерево Джамал», несколько месяцев прожили на далёком безлюдном разъезде. Если фильм получился цельным, то это потому, что все мы в это время думали и чувствовали одно: Ходжакули умеет объединить людей общим стремлением, разжечь интерес к творческому процессу, воодушевить актёров…
Приступая к совместной работе, режиссёр и оператор должны согласовать свои взгляды на её конечный результат; исходя из общей задачи, решать частные — световой и композиционный строй изобразительного ряда. Такой согласованности невозможно добиться, если оператор считает себя только техническим исполнителем замыслов постановщика. Кино — искусство массовое не только тем, что делается для масс, но ещё и тем, что создаётся оно большим количеством людей, каждый из которых оставляет в кадре отпечаток своей индивидуальности…

— А с какого момента начинается для вас, Христофор Васильевич, работа над фильмом? Мне кажется, что ваш характер не позволяет вам бесстрастно фиксировать игровые моменты.
— Как же иначе? Вот элементарный пример. В сценарии написано: «Наташа была в белом халате. Если халат сделать покороче — Наташа будет выглядеть молоденькой кокеткой. Если подлиннее, да мешковатый не по фигуре — «синим чулком». Посадите на халат два-три пятна — Наташа получится неряхой. Измените фасон — из врача она станет дояркой… Всего одной деталью можно создать образ, а сколько в сценарии таких деталей! Без единства действий оператора, художника, костюмера, гримёра, осветителя, звукооператора и прочих, участников съёмок режиссёру не добиться идейной композиционной, стилевой цельности фильма. Что бы выработать общую точку зрения, иной раз надо и поспорить… Вот почему для меня работа над картиной начинается с работы над сценарием вместе с режиссёром и автором. Если мне не нравится драматургическая основа, никогда не берусь за съёмки. У меня есть свои критерии достоверности, жизненной правды, и если что-то в литературном материале кажется мне неточным, стараюсь убедить сценариста и режиссёра изменить первоначальный вариант.
В общении с режиссёром я проверяю собственные взгляды, и если они не выдерживают критики, не боюсь их изменить. Я — за здоровый спор и за то, чтобы в споре рождалось единственно верное решение…
Оператор отвечает за выбор натуры и за подготовку места съёмки, располагает на площадке технику, выверяет расстояния от киноаппарата до объекта. Он — организатор съёмочного процесса, его указаниям подчиняются ассистенты, осветители, пиротехники. Всем им он обязан создать благоприятные условия для работы, позаботиться о фильтрах, о плёнке…
Но все это заботы технические и организационные. А творческие муки? Выбрать точный ракурс, скомпоновать кадр, сбалансировать соотношение теней и света, определить цветовую гамму…

— Я ничего не забыла, Христофор Васильевич?
— Да всего тут все равно не перечислишь. И не объяснишь. Как сделать, чтобы зрители, глядя на экран ощущали жар сухой, как штукатурка, земли, шершавость обветренной кожи, горечь сизого саксаульного дыма? Как снять эпизод — веселее или мрачнее. В каком колорите — теп­лом, холодном — печатать? Чтобы выбрать, сто раз перечитаешь сценарий, режиссёрами вопросами замучаешь… И с каждым разом проблемы, хотя я снял уже с десяток художественных фильмов. Кроме тех, что на «Туркменфильм», — «Недопёсок Наполеон III», режиссёра Э. Бочарова, «Подарок Чёрного колдуна» В. Рыцарева, «Всадник над городом» И. Шатрова…
Оператор — профессия творческая. Но творческие поиски сочетаются в ней с бесконечными техническими экспериментами. Очень многое должен знать оператор и очень многое должен уметь делать своими руками.
Стены небольшой комнаты, на улице Горького, где живёт Христофор Триандафилов, увешаны фотографиями, рисунками, картинами. Всё это работы хозяина. Но и без того видно, что здесь обитает художник. Книжные полки, декоративные решётки, перегородки — он сочинил и смастерил их сам, сам окрасил в фантастические цвета. У стола хлопочет добрая мама — Мария Рубеновна, которая как утверждает сын, была почти членом съёмочной группы «Дерева Джамал» — разве что имя в титрах не стоит. Улучая минутки, когда Христофор Васильевич выходит из комнаты, мама рассказывает мне, как дружно и весело жили участники экспедиции на пустынном разъезде, как к дням рождения пекла пироги и торты, а как намучился Христо. Как не спал ночами, пытаясь уловить и запечатлеть неуловимые оттенки предрассветного неба…
А на письменном столе лежит рукопись. На первой странице написано «Свояки». Сценарий полнометражного художественного фильма. Авторы — Ю. Чулюкин, Х. Триандафилов»

— Христофор Васильевич, как это понимать: оператор меняет профессию?
— Нет, я оператор и мне моя профессия нравится. Здесь другое — я не мог не написать о родных для меня местах и о людях, которых я хорошо знал. Работа над сценарием занимает сейчас почти всё моё время. А планы? Готовлюсь снимать с Ходжакули Нарлиевым фильм по произведению Чингиза Айматова. Возможно, буду ещё писать сценарии…
Знаете, хочется всё попробовать, хотя в принципе я против всеядности — часто она сродни дилетантству. Но история, которую я очень люблю, литература, фотография, живопись — они не уходят, когда я остаюсь наедине с камерой. Они — во мне, это моя опора, и как я не люблю, строя композицию, «замусоривать» кадр лишними предметами — так я чувствую потребность видеть весь мир в границах кадра.