Книжно-Газетный Киоск


Книжная полка Эмиля Сокольского



Лариса Миллер, "В утреннюю смену"
М.: "Де Либри", 2019


Однажды Евгений Евтушенко встретил в подмосковном Переделкине Ларису Миллер, гуляющую с мужем, известным правозащитником, физиком Борисом Альтшулером, и радостно удивился: редко можно встретить пожилую пару, оживленно разговаривающую, будто они много лет не виделись и страшно соскучились. Скорее увидишь мужей и жен, которым нечего сказать друг другу, поскольку им либо и говорить уже не о чем, либо они давно надоели друг другу и самим себе.
Так же Лариса Миллер встречает и каждый новый день — словно давно соскучившись по нему. Ее строки заставляют радоваться жизни, впитывать в себя все ее краски. Они убеждают, теребят жить в мелькании не всегда отличимых друг от друга дней, недель, месяцев, — нельзя. Невозможно представить, чтобы Миллер писала о каком-либо отрезке времени, оглядывала разом череду прожитых дней; у нее значительна каждая минута, каждый рассвет, каждый закат, всплеск листвы, трепыханье бабочки, дуновение ветра, кружение белого пуха, птица, севшая на окно, это все — события, все — сюжеты; она знает о том, сколько остается времени до заката, и ловит последние лучи в предчувствии разлуки, в бессильной тоске от невозможности их задержать: день проходит, растворяется во тьме, именно этот день и никакой другой; а завтра родится новый день, который тоже, в свою очередь, не повторится, и расставание с которым — расставание навсегда — будет тоже томить неизбывной грустью… А если в жизни не все складывается так, как хотелось бы — и даже наперекор этому? Вот ответ:

Какая дивная возможность
Вздыхать, заметив жизни сложность.
Вздохнул — и вроде помогло,
Слегка от сердца отлегло.
Вздохнул — и вроде полегчало.
А если боль, что докучала,
Жжет, не давая отдохнуть,
Попробуй тяжелей вздохнуть.

Да, радость жизни нам дается благодаря и таким переживаниям, поэтому лира поэта все-таки настроена на светлый, жизнеутверждающий лад. Об этом говорит сам строй стиха, и — как в приведенном мной стихотворении — непобедимый юмор, позволяющий справляться с нашими невзгодами.
Большую часть книги занимают стихи, написанные в XXI веке, — стихи, которым всегда органически необходима краткость. Вот, на едином вздохе, сказалось самое важное, глубоко прочувствованное, — по сути, одна фраза, одно предложение, — а дальше говорить уже нельзя. Пойдет лишнее, второстепенное, да и — не говорится больше: требуется выдох, пауза, молчание, не то — захлебнешься на полуслове, горло перехватит от слез — то ли счастья, то ли горя… И эта эмоциональная невозможность многоговорения счастливо сочетается с чувством меры, с тонким вкусом, с высокой культурой, с уважением к себе и к читателю. Продолжишь говорить — заболтаешься, понесет поток слов неведомо куда — и высокого поэтического напряжения как не бывало.
Со стихами Миллер чувствуешь себя дома, в родной стихии русского языка, — а домой всегда дорого и радостно возвращаться. Сколь ни бывают привлекательны стихи богато метафоричные, интеллектуальные, формально изобретательные, — весь их блеск, многоцветие, многоплановость кажутся как-то ни к чему рядом с негромкими напевами Миллер, идущими из глубины сердца, не признающими кокетства, самолюбования, демонстрации мастерства. Каждое стихотворение до краев переполнено владеющим ею чувством, каждое стихотворение — сокровенное признание, мысль, одетая в простые и емкие слова, — нашедшая свои слова, свою мелодию удивительной чистоты звука. Тут до наряда ли метафор, до изощренности ли образов? Строки Миллер будто вплетены в саму жизнь, и жизнь говорит с нами языком поэта.
Грустные, даже трагические ноты неудержимо хлынули в поэзию Миллер в девяностые годы, — в особенности во второй половине девяностых. Наша жизнь — "мостик шатучий", с которого "на полуслове столкнут в пустоту", и стремится она "к нулю", "в никуда"; отсюда безнадежное, включенное в эту книгу:

Хоть бы памятку дали какую-то, что ли,
Научили бы как принимать
Эту горькую жизнь и как в случае боли
Эту боль побыстрее снимать.
Хоть бы дали инструкцию, как обращаться
С этой жизнью, как справиться с ней —
Беспощадной и нежной — и как с ней прощаться
На исходе отпущенных дней.

Однако уже много лет как таких нот у Ларисы Миллер нет. В чем же дело? Ведь она всегда жила с ощущением возможности самого ужасного и страшного в жизни. А дело в том, что ее стихи последних лет — это заклинания. Но заклинать хочется только тогда, когда хорошо знаешь те силы, которые пытаешься заклясть. Остро чувствует идиллию в природе, в обыденности лишь тот, кто держит в уме всяческую невыносимость, которой полно в этом мире. И не устраняется от жестокости мира, а помнит о ней ежесекундно. Потому и пишет о гармонии, которая в нем тоже есть и дает возможность дышать.

Мне только надо знать, что все не зря,
Что все не зря, не тщетно, не напрасно.
Не зря вот эта новая заря,
Вот этот луч, который светит ясно,
Не зря я родилась на белый свет,
Ну а конкретней, что не зря проснулась,
Не зря, на тропах оставляя след,
Прошла сквозь день и в вечность окунулась.


Эмиль Сокольский — литературный критик, прозаик. Родился и живет в Ростове-на-Дону. Окончил геолого-географический факультет Ростовского государственного университета. Автор публикаций об исторических местах России, литературоведческих очерков и рассказов. Печатался в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Футурум АРТ", "Аврора", "Музыкальная жизнь", "Театральная жизнь", "Встреча", "Московский журнал", "Наша улица", "Подьем", "Слово", "Дон" и других. Редактор краеведческого альманаха "Донской временник" (Ростов‑на-Дону).