Многие из тех, кто составляет цвет классической американской литературы, провели немало времени в Европе и были интегрированы в ее культуру, что наложило глубокий отпечаток на все их творчество — Хемингуэй, Фицджеральд, Генри Джеймс… Такая же неразрывная связь со Старым Светом существует и в современной американской поэзии, что доказывает феномен Эдварда Хирша. Хорошо известный в литературной среде у себя на родине, Эдвард Хирш пока не знаком широкой читательской аудитории в России, и представляемый поэтический сборник — первый русский перевод его стихов, выполненный поэтессой Анной Гальберштадт.
Между тем для самого Эдварда Хирша, стихотворчество которого вообще отличается космополитизмом, Россия, с ее историей и неповторимой поэтической традицией, с самого начала занимала особое место и сыграла ключевую роль в его становлении как литератора.
Эдвард Хирш много раз бывал в Петербурге, прекрасно знаком с поэзией Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Хлебникова… Особое значение для него имела дружба с Иосифом Бродским, беседы с которым оказали на него значительное влияние. "Для меня русский язык — это принципиальным образом именно язык поэзии", — говорит Хирш в интервью, предваряющем книгу. А затем добавляет: "На самом деле, втайне, я русский поэт, только меня в детстве перепутали и разлучили с моей русской поэзией…". А переводчица Анна Гальберштадт в предисловии пишет: "Трудно поверить, что стихи о блокаде написаны не очевидцем ленинградской трагедии", и тут же приводит несколько строк из этого стихотворения:

Тесная связь с Россией у Эдварда Хирша обусловлена его корнями. Дед поэта — русский еврей из Риги, эмигрировавший в США на волне антисемитской политики Российской империи. Стихотворение, посвященное деду, открывает книгу:

Закономерно, что еще одна, не менее важная линия в творчестве Эдварда Хирша — еврейская тема, неразрывно связанная для него с темой эмиграции. "Мой еврейский опыт — это не опыт религиозный, а скорее опыт культурный, опыт книжный. Для меня очень важно думать, что мой народ, евреи, это народ книги…", — говорит он.
Эдвард Хирш — яркий представитель современного нерифмованного стиха, без которого автор не представляет мирового литературного наследия: "Это Шекспир и Мильтон, это то, без чего мы не можем себе представить нашу литературу, нерифмованный, свободный стих…". Таким образом, отталкиваясь от многовекового опыта мировой литературной традиции, Эдвард Хирш старается создать собственную стихотворную форму и наполнить ее новым, современным звучанием.