Мы жили в детстве в одном дворе. Много-много лет назад. Вместе ходили в секцию бокса, я был влюблен в его сестру, классе в седьмом-восьмом мы стали с ним почти не разлучны, он все время приходил ко мне в гости, звонил по несколько раз на дню.
Многие называли Сережку моим ординарцем.

...Мы не виделись десять лет. Я сменил за это время множество городов, стран, имен... О друзьях детства стал грешным делом подзабывать. Они, к слову сказать, тоже меня вспоминали не особенно активно. И вдруг Сережка позвонил:
— Женек, привет. Слушай, давай встретимся, ведь столько лет не виделись.
Увиделись. У меня дома. Выпили, разговорились. Кстати, вот странный нюанс — Сережка пришел на встречу без бутылки — я такого в России ранее не встречал.
Сначала я долго и хвастливо рассказывал про Штаты, где недавно побывал в одном провинциальном штате.
— А в ресторан в Кентукки можно сходить долларов за двадцать (это вдвоем попить, поесть!), а дом в Кентукки можно легко приобрести за двадцать тысяч, а земля в Кентукки и того дешевле — акр (десять соток) в среднем стоит тысячу «баксов». Короче говоря, другой мир, другая жизнь. Два мира, два детства.
— Да ну! — то и дело восклицал Сережка.
Потом, пригубив янтарного (эпитет Саши Черного) чешского пивка, начал рассказывать о себе:
— А я, Женек, живу только здесь, в стране непуганых идиотов. Никуда не выезжаю. И мне это не нравится. Потому что здесь, представляешь, все воры. Все жулики. Все хотят тебя обмануть. Торговал я раньше медикаментами, обратился в специальную фирму, чтобы лицензию дали — десять «штук» за это отгрузил. Год проработал, потом проверка — лицензия оказалась фальшивой. Ну и я тоже маленько подворовываю. Ну а что остается делать? Жрать-то надо. Да ничего и не охраняется здесь. Вот недавно с ребятишками «взяли» склад с икрой, балычком, кальмарами... Консервы, короче. На семьдесят тысяч «бачей». Мы сначала-то на этот склад, как порядочные, пришли, закупили за свои деньги сто килограммов товара, все заодно посмотрели, где у них что... Как сигнализация отключается? Где охранники дремлют? Ну и взяли потом складик. Охрана, как всегда, спала. Товар ушел за неделю. Через обычные московские ларечки. Ну, а вообще, мой бизнес — это машины.
— Завозишь и продаешь?! — обрадовался я.
Сережка засмеялся.
— Угоняю. Потом продаю. Машин сто уже на моем счету. Но, вообще, жить становится все тяжелее и тяжелее. Горбач и Эльциноид все, говнюки, испортили. Воровать стало намного труднее. Страна хорошо жила только при Лене. Воровали ВСЕ. Работал на птицефабрике — тащил птицу, на чаеразвесочной фабрике — выносил чай. Леня всем давал воровать. Настоящий был руководитель.
— Сережа, а у тебя что, — замямлил я, — не возникало проблем с милицией? Все так легко сходило с рук? Если ты сто машин угнал...
— Ну приключались, конечно, мелкие неприятности. — ответил Серега. — Взяли мы как-то с пацанами шестисотый «Мерс» у одного банкира. Позвонили ему:
— Так, мол, и так: двенадцать «штук» — и вернем!
Но, понимаешь, посредники еще с нами работали. Цену накрутили до семнадцати «тонн», пидары. Короче, приехали мои орлы на «стрелку». А их хуяк — окружили. Всех повязали. Корешки мои, естественно, меня сдали.
Я сидел в тот вечер дома, счастливый, комедию какую- то американскую смотрел. «Корешки» доложили по «мобиле», мол, все о’ кей, везем «капусту». Через полчаса позвонили в дверь. Я, даун, дверь и открыл (обычно без предупреждения не открываю). Ну и мне ручкой пистолета — в еблище. У меня кровища, на башке рог. Наручники надели. И — в воронок. Посадили в одну камеру с каким-то бомжом. Заебал, козел. Вонища от него стояла хуже, чем в сортире. Дал я какому-то сержантику денег, послал за жрачкой. Он притащил, я похавал, начал кумекать — хули делать? Вызвали на допрос. Начальник «мусоров» говорит:
— Твое, Сергей, дело? «Мерсюк»?
— Нет, говорю, начальник, не мое. Оклеветали.
— Ну, Сергей, — слышу в ответ, — смотри сюда. Даю тебе три часа, «Мерса» не подгонишь, я тебя лично из «ТТ» пристрелю.
И — лох — отпустил меня.
Я и срулил. Никто даже не проследил за мной. На понтах меня хотели взять. Дома я, правда, с тех пор не появлялся. Может быть, я даже в розыске сейчас состою.
— Ну, а с «Мерседесом»-то что?
— А «Мерс» я продал. Хули с ним еще-то делать!