Когда-то давно, несколько лет назад, я по стечению журналистских обстоятельств был стажером французского журнала для подростков «Фосфор». Денег мне за это не платили, но обеспечивали жильем, которое находилось под Парижем, в маленьком городке Мант ля жоли. Это примерно полчаса езды на электричке. Поскольку мой начальник по стажировке — заместитель главного редактора журнала Жан-Жак — вскорости стал моим ближайшим другом, условия стажировки были весьма свободные — ходил я в контору не слишком часто, в основном занимался своими делами, а именно писал книжку о русских в Париже.
А по вечерам возвращался в родимый Мант ля жоли.
Денег, повторю, не было совершенно. И посему ездил я всегда, каюсь, каюсь, без билета. И в метро (перепрыгивая турникеты как большинство парижской молодежи), и в пригородных электричках.

В двухэтажных пригородных французских электричках есть замечательные тамбуры. А в них что-то вроде железных шкафов-подсобок. Вот в этих вместительных железных ящиках я и провел многие часы своей кочевой жизни.

Однажды я чуть не опоздал на последний поезд — прибежал на вокзал Сан-Лазар где-то около часа ночи. На перроне находилось уже не так много народа. Какой-то здоровенный негр целовался с молоденькой белой девушкой, несколько тинэйджеров с цветными рюкзачками за плечами бежали на свой поезд. У первого встреченного парня я спросил, где поезд на Мант. Парень показал рукой.
И я, проворный точно истинный парижанин, запрыгнул в электричку. И — в свой шкаф.

Поехали. Все пассажиры — их оказалось немного (электричка-то последняя!) — уселись на втором этаже. Я — в шкафу. Сидел и думал о превратностях своей судьбы и о том, как тяжело в этом мире приходится любителям приключений.

Вдруг в тамбур вошла эта парочка — здоровенный негр и белокурая девчонка.
Опять начали целоваться. Потом — я глазам своим не поверил! — темпераментный негр расстегнул (это ж надо!) ширинку. Я зажмурил глаза. Заерзал. И башкой ударился о свой железный шкаф. Ребята на минутку замерли. Осмотрелись по сторонам. Негр на всякий случай ширинку застегнул. Потом — успокоившись — они опять начали целоваться.
Слава Богу, на следующей остановке вошли другие люди. Влюбленная парочка удалилась на второй этаж. Я, было, облегченно вздохнул. Но — преждевременно. Дело в том, что вошедшие новые пассажиры оказались ментами, то есть самыми обыкновенными гадкими полицейскими. Я опять — само напряжение, струна натянутая, как нерв. А менты начали болтать о чем-то своем, ментовском. С ними — баба, тоже, мать ее, полицейская. Вот баба-то и залезла зачем-то в «мой» шкаф. А там я — во всей своей коммунистической красе. Потребовали документы. Я предъявил потрепанную краснокожую паспортину. Ничего, не высадили. Это, как мне они объяснили, «не их бизнес — ловить безбилетников». А виза у меня была — чики-чики, в порядке, в розыске я тоже не состоял.
Мы посмеялись. Менты попались добродушные, даже пожелали мне удачи, назвали камарадом. Спасибо.

Менты вышли. Я опять — в шкаф. Не дай Бог — контролеры нагрянут. Эти либо высадят, либо в полицию отведут. Я сидел в шкафу и не высовывался.

Как на грех, опять нагрянули негр с белой девушкой. «Процесс» продолжился. И благополучно закончился. По всей программе. Прямо у меня на глазах.
Поймите меня правильно, я тоже человек. Я возбудился. Я начал излишне ерзать в своем шкафу. Короче говоря, Вы все понимаете, шкаф открылся.
Я сказал, как истинный интеллигент: «Добрый вечер!»
Девушка упала в обморок. А негр, поражая мое и без того измученное воображение, почему-то заорал благим матом:
— Арабы поезд заминировали!
Это он, падла, меня за араба-террориста пренебрежительно принял.

Потом негр успокоился. Мы вместе начали откачивать затраханную им и тяжелой парижской действительностью девушку.
Откачали.