ТАТЬЯНА БЕК И ЕЕ ПОКОЛЕНИЕ
В семидесятые годы в русскую поэзию пришло немало талантливых поэтов, которые во многом развивали традиции поэтов фронтового поколения и «шестидесятников».
Рано заявили о себе Геннадий Красников, Сергей Мнацаканян, Ольга Ермолаева, Геннадий Калашников, Марина Кудимова, Надежда Кондакова, Сергей Бирюков, Нина Краснова, Олег Хлебников, Михаил Поздняев (1953–2009), Александр Шаталов (1957–2018), Владимир Салимон, Ирина Знаменская, Евгений Юшин, Алексей Пурин, Андрей Чернов и многие другие. Они стали печататься, переводить поэтов братских республик (это была целая индустрия), выходили книги.
Татьяна Бек дебютировала в «Юности» и «Новом мире», в двадцать пять лет у нее вышла в издательстве «Молодая гвардия» первая книга стихов «Скворешники», а позднее — «Снегирь».
Литературный процесс в СССР был сложный и многоплановый. С одной стороны, существовал ряд безусловно талантливых и отчасти признанных имен (некоторых из них мы уже перечислили), с другой стороны, существовала великая андеграундная поэтическая культура, которую власть не замечала и никуда не пускала. До перестройки практически не печатались такие ныне признанные поэты, как Владимир Алейников, Леонид Губанов (1946–1983), Иван Жданов, Александр Ерёменко, Алексей Парщиков (1954–2009), Евгений Бунимович, Владимир Друк, Ры Никонова (1942–2014), Сергей Сигей (1947–2014), Юрий Милорава, Рафаель Левчин (1946–2013), Анна Альчук (1955–2008), Александр Ханьжов (1947–2002), Аркадий Драгомощенко (1946–2012), Нина Искренко (1951–1995), Аркадий Кутилов (1940–1985), Сергей Гандлевский, Алексей Цветков, Владимир Эрль… Сейчас это цвет и гордость русской изящной словесности.
То есть параллельно существовало как бы два вида русской литературы (поэзии), которые только после Перестройки слились в единый и мощный поток.
Я вспоминаю, как в 1987 году Татьяна Бек вела вечер «Молодые звезды Москвы», в котором участвовал как молодой поэт пишущий эти строки и… малоизвестный тогда Сергей Гандлевский…
Вовлеченные в литературный мейнстрим авторы имели возможность (худо ли бедно ли) жить литературным трудом, они работали в радакциях, занимались художественным переводом, их постепенно принимали в члены СП СССР, они получали возможность качественного медицинского обслуживания в поликлинике Литфонда, отдыхали в пансионатах СП СССР в Ялте, Коктебеле, Дубултах, Малеевке и т. д., некоторые даже получали дачи в Переделкине. Нельзя сказать, что это была жизнь высшей номенклатуры, но жить было можно. Главное — эти поэты занимались любимым делом, их за это не преследовали и платили неплохие гонорары.
Кстати, о гонорарах. Они были в СССР очень высокие. Мне рассказывала Нина Краснова, что за свою первую книгу стихов «Разбег», которая вышла в издательстве «Советский писатель» тиражом 20 тыс. экз. и объемом 2,5 усл. печатных листа (это 104 страницы), она получила в 1979 году 2500 рублей. Это при том, что средняя зарплата была в то время 150 рублей.
Я застал литературный процесс советского периода. (Подробнее об этом см. в моей книге «Социализм. Капитализм. Сравнительный анализ. Записки обывателя, М.: «Вест-Консалтинг», 2018.)
Конечно, я не был интегрирован в него, как Татьяна Бек, но все-таки тоже жил литературным трудом.
Чтобы обрисовать общую картину того периода, несколько слов о моем личном опыте.
В восьмидесятые годы я жил в провинции, в Тамбове. Там и начал печататься, в 1981 году. В 19 лет я уже широко публиковался в тамбовских центральных (других тогда не было) изданиях — в газете «Комсомольское знамя» (орган обкома ВЛКСМ) и в «Тамбовской правде» (орган обкома КПСС), а также в районной газете «Трудовая новь» (газете Рассказовского горкома КПСС). В Тамбовской периодике я печатал заметки о местной культурной жизни, рецензии на книги, переводы стихов поэтов народов СССР. Мои собственные стихи тамбовские областные газеты не печатали. В районной рассказовской газете «Трудовая новь» меня публиковали постоянно, в том числе как стихотворца. В «Трудовой нови» работал замечательный журналист (мой наставник) Валерий Васильевич Артюшин, и он публиковал мои стихи, переводы из французской поэзии, очерки, статьи на всевозможные темы. В «Комсомольском знамени» мне за небольшую заметку платили 3 рубля, а в «Тамбовской правде» — 10 рублей. В «Трудовой нови» — по 2–3 рубля за материал.
На круг у меня в месяц выходило по 30–50 полноценных советских рублей. Плюс студенческая стипендия 40 рублей. Плюс мама, царство ей небесное, присылала 50 рублей в месяц. То есть всего рублей 130 (в среднем) я имел. На 130 рублей можно было вполне сносно жить. Квартиру (точнее, комнату в частном доме) мы в студенческое время снимали с моей женой Наташей в Тамбове за 25 рублей в месяц. То есть материально я, провинциальный студент и литератор, жил вполне сносно.
Еще о ценах: на три рубля тогда можно было прекрасно отобедать в ресторане.
Но я был обычным провинциальным литератором, в Москве меня не печатали. А московские гонорары были и вовсе замечательные.
Нина Краснова рассказывала мне, что за публикацию в «Новом мире» в советское время она получала пятьдесят рублей, за публикацию в «Юности» — семьдесят.
То есть можно представить себе уровень гонораров в СССР. И можно констатировать, что тогда профессия литератора точно с у щ е с т в о в а л а.
Это не значит, что не было недостатков и кошмаров системы. Айги, например, тогда в СССР не печатали. Солженицына у нас в институте называли пасквилянтом, книгу за свой счет издать было невозможно, меня за написание невинных анаграммных и палиндромных стихов упекли в психушку с подозрением на шизофрению (но, слава Богу, вскоре, видимо, по недоразумению, выпустили). Повторю главное: мы (обычные литераторы) тогда могли жить литературным трудом, могли реализоваться (пусть не на 100%) в любимой профессии.
Реализовалась в литературе и Татьяна Бек. И не просто реализовалась, а состоялась в полной мере. Более того — и помогла очень многим (в том числе и мне) обрести себя в профессии.
1989 году Т. А. Бек и Н. Б. Иванова напечатали в журнале «Дружба народов» 2 моих стихотворения. Это было очень важное событие для меня. Журнал тогда выходил тиражом 1 млн. 200 тыс. экземпляров. Я получил гонорар — 70 рублей.
В 1990 году Т. А. Бек напечатала мои стихи в альманахе «День поэзии» — это было уже огромное «карьерное» достижение по советским литературным меркам. В «Дне поэзии» печатались только «сливки» московского поэтического общества, как правило, члены СП СССР.
Рука помощи была протянута. И я этого никогда не забуду.
Таких подопечных у нее было много — Максим Амелин, Инга Кузнецова, Сергей Арутюнов, Полина (Ольга) Иванова, Иван Волков и многие другие.
Татьяна Бек умела думать о других. «Я была вам хорошим товарищем./ Вы, надеюсь, заметили это?»
Рано заявили о себе Геннадий Красников, Сергей Мнацаканян, Ольга Ермолаева, Геннадий Калашников, Марина Кудимова, Надежда Кондакова, Сергей Бирюков, Нина Краснова, Олег Хлебников, Михаил Поздняев (1953–2009), Александр Шаталов (1957–2018), Владимир Салимон, Ирина Знаменская, Евгений Юшин, Алексей Пурин, Андрей Чернов и многие другие. Они стали печататься, переводить поэтов братских республик (это была целая индустрия), выходили книги.
Татьяна Бек дебютировала в «Юности» и «Новом мире», в двадцать пять лет у нее вышла в издательстве «Молодая гвардия» первая книга стихов «Скворешники», а позднее — «Снегирь».
Литературный процесс в СССР был сложный и многоплановый. С одной стороны, существовал ряд безусловно талантливых и отчасти признанных имен (некоторых из них мы уже перечислили), с другой стороны, существовала великая андеграундная поэтическая культура, которую власть не замечала и никуда не пускала. До перестройки практически не печатались такие ныне признанные поэты, как Владимир Алейников, Леонид Губанов (1946–1983), Иван Жданов, Александр Ерёменко, Алексей Парщиков (1954–2009), Евгений Бунимович, Владимир Друк, Ры Никонова (1942–2014), Сергей Сигей (1947–2014), Юрий Милорава, Рафаель Левчин (1946–2013), Анна Альчук (1955–2008), Александр Ханьжов (1947–2002), Аркадий Драгомощенко (1946–2012), Нина Искренко (1951–1995), Аркадий Кутилов (1940–1985), Сергей Гандлевский, Алексей Цветков, Владимир Эрль… Сейчас это цвет и гордость русской изящной словесности.
То есть параллельно существовало как бы два вида русской литературы (поэзии), которые только после Перестройки слились в единый и мощный поток.
Я вспоминаю, как в 1987 году Татьяна Бек вела вечер «Молодые звезды Москвы», в котором участвовал как молодой поэт пишущий эти строки и… малоизвестный тогда Сергей Гандлевский…
Вовлеченные в литературный мейнстрим авторы имели возможность (худо ли бедно ли) жить литературным трудом, они работали в радакциях, занимались художественным переводом, их постепенно принимали в члены СП СССР, они получали возможность качественного медицинского обслуживания в поликлинике Литфонда, отдыхали в пансионатах СП СССР в Ялте, Коктебеле, Дубултах, Малеевке и т. д., некоторые даже получали дачи в Переделкине. Нельзя сказать, что это была жизнь высшей номенклатуры, но жить было можно. Главное — эти поэты занимались любимым делом, их за это не преследовали и платили неплохие гонорары.
Кстати, о гонорарах. Они были в СССР очень высокие. Мне рассказывала Нина Краснова, что за свою первую книгу стихов «Разбег», которая вышла в издательстве «Советский писатель» тиражом 20 тыс. экз. и объемом 2,5 усл. печатных листа (это 104 страницы), она получила в 1979 году 2500 рублей. Это при том, что средняя зарплата была в то время 150 рублей.
Я застал литературный процесс советского периода. (Подробнее об этом см. в моей книге «Социализм. Капитализм. Сравнительный анализ. Записки обывателя, М.: «Вест-Консалтинг», 2018.)
Конечно, я не был интегрирован в него, как Татьяна Бек, но все-таки тоже жил литературным трудом.
Чтобы обрисовать общую картину того периода, несколько слов о моем личном опыте.
В восьмидесятые годы я жил в провинции, в Тамбове. Там и начал печататься, в 1981 году. В 19 лет я уже широко публиковался в тамбовских центральных (других тогда не было) изданиях — в газете «Комсомольское знамя» (орган обкома ВЛКСМ) и в «Тамбовской правде» (орган обкома КПСС), а также в районной газете «Трудовая новь» (газете Рассказовского горкома КПСС). В Тамбовской периодике я печатал заметки о местной культурной жизни, рецензии на книги, переводы стихов поэтов народов СССР. Мои собственные стихи тамбовские областные газеты не печатали. В районной рассказовской газете «Трудовая новь» меня публиковали постоянно, в том числе как стихотворца. В «Трудовой нови» работал замечательный журналист (мой наставник) Валерий Васильевич Артюшин, и он публиковал мои стихи, переводы из французской поэзии, очерки, статьи на всевозможные темы. В «Комсомольском знамени» мне за небольшую заметку платили 3 рубля, а в «Тамбовской правде» — 10 рублей. В «Трудовой нови» — по 2–3 рубля за материал.
На круг у меня в месяц выходило по 30–50 полноценных советских рублей. Плюс студенческая стипендия 40 рублей. Плюс мама, царство ей небесное, присылала 50 рублей в месяц. То есть всего рублей 130 (в среднем) я имел. На 130 рублей можно было вполне сносно жить. Квартиру (точнее, комнату в частном доме) мы в студенческое время снимали с моей женой Наташей в Тамбове за 25 рублей в месяц. То есть материально я, провинциальный студент и литератор, жил вполне сносно.
Еще о ценах: на три рубля тогда можно было прекрасно отобедать в ресторане.
Но я был обычным провинциальным литератором, в Москве меня не печатали. А московские гонорары были и вовсе замечательные.
Нина Краснова рассказывала мне, что за публикацию в «Новом мире» в советское время она получала пятьдесят рублей, за публикацию в «Юности» — семьдесят.
То есть можно представить себе уровень гонораров в СССР. И можно констатировать, что тогда профессия литератора точно с у щ е с т в о в а л а.
Это не значит, что не было недостатков и кошмаров системы. Айги, например, тогда в СССР не печатали. Солженицына у нас в институте называли пасквилянтом, книгу за свой счет издать было невозможно, меня за написание невинных анаграммных и палиндромных стихов упекли в психушку с подозрением на шизофрению (но, слава Богу, вскоре, видимо, по недоразумению, выпустили). Повторю главное: мы (обычные литераторы) тогда могли жить литературным трудом, могли реализоваться (пусть не на 100%) в любимой профессии.
Реализовалась в литературе и Татьяна Бек. И не просто реализовалась, а состоялась в полной мере. Более того — и помогла очень многим (в том числе и мне) обрести себя в профессии.
1989 году Т. А. Бек и Н. Б. Иванова напечатали в журнале «Дружба народов» 2 моих стихотворения. Это было очень важное событие для меня. Журнал тогда выходил тиражом 1 млн. 200 тыс. экземпляров. Я получил гонорар — 70 рублей.
В 1990 году Т. А. Бек напечатала мои стихи в альманахе «День поэзии» — это было уже огромное «карьерное» достижение по советским литературным меркам. В «Дне поэзии» печатались только «сливки» московского поэтического общества, как правило, члены СП СССР.
Рука помощи была протянута. И я этого никогда не забуду.
Таких подопечных у нее было много — Максим Амелин, Инга Кузнецова, Сергей Арутюнов, Полина (Ольга) Иванова, Иван Волков и многие другие.
Татьяна Бек умела думать о других. «Я была вам хорошим товарищем./ Вы, надеюсь, заметили это?»
* * *
Татьяна Бек прошла две общественно-политические системы в своей жизни — социализм и капитализм. И, на мой взгляд, советская система была к ней более благосклонна. Можно даже сказать, что внешне жизнь Татьяны Бек была вполне благополучной. Она родилась в семье известных писателей, ее отец Александр Бек (1902–1972) был фактически классиком советской литературы, мама Наталия Лойко (1908–1987) — известной детской писательницей, они жили в престижном московском районе «Аэропорт», сначала на улице Черняховского, д. 4 А, а потом, после смерти отца и разъехавшись с мамой, стала обитать на Красноармейской улице, д. 23. В то же время на Аэропорте в «писательских», «киношных», «цирковых», «театральных» домах жили Виктор Шкловский (1893–1984), Леонид Гайдай (1923–1993), Микаэл Таривердиев (1931–1996), Белла Ахмадулина (1937–2010), Василий Аксёнов (1932–2009), Арсений Тарковский (1907–1989), Александр Галич (1918–1977), Константин Симонов (1915–1979), Владимир Солоухин (1924–1997), Александр Межиров (1923–2009), Владлен Бахнов (1924–1994), Алексей Арбузов (1908–1986), Евгений Габрилович (1899–1993), Леонид Лиходеев (1921–1994), Григорий Поженян (1922–2005), Борис Ласкин (1914–1983), кинематографисты Светлана Дружинина и Алексей Мукасей и многие другие выдающиеся представители многообразной и разноплановой отечественной культуры.
Я познакомился с Татьяной Александровной, когда она уже жила одна в просторной «двушке» на улице Красноамейской, д. 23, кв. 91.
Татьяна Бек закончила МГУ имени М. В. Ломоносова, факультет журналистики, работала в престижных редакциях — «Дружба народов» (в отделе поэзии), «Вопросы литературы», рано начала преподавать в Литературном институте им. А. М. Горького, вела семинар совместно с литературным критиком и главным редактором журнала «Знамя» С. И. Чуприниным. Но, конечно, это было внешнее благополучие. Во-первых, денег всегда не хватало, заработки были невелики, личная жизнь не складывалась, она была замужем за прозаиком Сергеем Калединым, автором «Смиренного кладбища», но брак быстро распался. Другие партнеры чаще всего были женаты.
И, конечно, внутренний надлом поэта, постоянные стрессы давали о себе знать, и все это проявлялось в творчестве. Если первые книги стихов Татьяны Бек полны жизнеутверждающего оптимизма и девичьей наивности, то более поздние сборники пропитаны горечью одиночества и неприкаянности.
В любом случае Татьяна Бек стала один из ярчайших представителей своего поколения, ни разу не уронив звание Поэта.
В ее творчестве я особенно выделяю книгу «Облака сквозь деревья» [9], в котором Татьяна Бек предстала «трагическим тенором эпохи».
Я познакомился с Татьяной Александровной, когда она уже жила одна в просторной «двушке» на улице Красноамейской, д. 23, кв. 91.
Татьяна Бек закончила МГУ имени М. В. Ломоносова, факультет журналистики, работала в престижных редакциях — «Дружба народов» (в отделе поэзии), «Вопросы литературы», рано начала преподавать в Литературном институте им. А. М. Горького, вела семинар совместно с литературным критиком и главным редактором журнала «Знамя» С. И. Чуприниным. Но, конечно, это было внешнее благополучие. Во-первых, денег всегда не хватало, заработки были невелики, личная жизнь не складывалась, она была замужем за прозаиком Сергеем Калединым, автором «Смиренного кладбища», но брак быстро распался. Другие партнеры чаще всего были женаты.
И, конечно, внутренний надлом поэта, постоянные стрессы давали о себе знать, и все это проявлялось в творчестве. Если первые книги стихов Татьяны Бек полны жизнеутверждающего оптимизма и девичьей наивности, то более поздние сборники пропитаны горечью одиночества и неприкаянности.
В любом случае Татьяна Бек стала один из ярчайших представителей своего поколения, ни разу не уронив звание Поэта.
В ее творчестве я особенно выделяю книгу «Облака сквозь деревья» [9], в котором Татьяна Бек предстала «трагическим тенором эпохи».
