в  соседнем  доме  окна  жолты —

и  вече  приоткрытых  рам

когда  задумчивые  болты
по  вечерам  по  вечерам

и  зов  напильников  драчёвый —

для  доморощенных  ватаг

когда  струится  свет  лиловый
сквозь  неба  звездного  дуршлаг

и  переменчивы  аллюры —

по  закоулкам  и  дворам

где  шевелят  не шевелюрой
по  вечерам  по  вечерам

и  живы  дети  подземелий —

чтобы  олдскульные  кули

держали  душу  в  черном  теле
и  продавали  за  рубли

и  назначали  файв-о-клоки —

владыки  моря  и  земли

и  подбирали  с  пола  крохи
все  те  которых  провели

которым  надобно  немного —

уснуть  забыться  кое-как

се  человек  рецептор  бога
готовый  дать  и  за  пятак

а  в  жолтых  окнах  сингл-молты —

и  липнут  руки  к  топорам

когда  задумчивые  болты
и  вече  рам  по  вечерам…

за  все  ответит  серебро  —

и  саранча  отяжелеет

и  папы  карло  в  бакалее
надумают  творить  добро

и  честь  надумают  сберечь —

кривя  душой  или  губами

и  может  быть  не  скажут  речь
в  один  из  дней  прекраснобаи

но  кара  пузы  скажут  бро —

и  хлопнут  рюмку  не  хмелея

за  все  ответит  серебро
и  папы  карло  в  бакалее

и  вол  очковой  синий  вол —

уже  исполненный  ночами

найдет  дорогу  в  сити  молл
и  крылья  чьи-то  за  плечами

там  будет  ситец  и  парча —

и  рожи  сна   снаружи

там  тяжелеет  саранча
и  серебро  послужит

и  то  что  сбудется  пройдет —

и  синий  вол  исполнит

заколотый  как  санкюлот
короткой  тенью  в  полдень…

вечерних  звуков  бредень  разверну —

для  серебра  что  попадется  в  сети

для  темных  вод  умноживших  луну
для  междометий  брошенных  на  ветер

мне  на  ветру  привычно  каменеть —

личинами  чинами  ли  чужими

и  забывать  развеянное  имя

и  не  искать  утраченное  впредь

не  ведают  покоя  жернова
сминая  зерна  сумрака  и  страха —

и  для  которых  я  лишь  сгусток  праха

наощупь  разбирающий  слова

мне  не  наречь  наречием  реки —

предлогами  не  одолеть  предлоги

и  пустота  распахивает  ноги
и  губы  всем  спасеньям  вопреки

и  сны  как  негативы  бытия —

несбывшимся  наброском  черно-белым

где  знаки  невозделанного  тела
увидит  бог  и  не  увижу  я

часы  любые  время  остановит —

во  глубине  моих  сибирских  руд

но  я  ловлю  себя  на  каждом  слове
и  гласны  звуки  что  меня  зовут…

из  бранных  слов  все  избранные  речи  —

и  норовят  проверить  на  испуг

но  темен  лик  как  в  августе  пастух
и  кара  мельно  лоно  между  речий

и  сладок  дым   стоять  между  руин
рожденных   умереть   месопотамий  —

когда  по  всем  справляет  мессу  память
и  отправляет  нужды  херувим

я  занят  сном  —

и  может  быть  едой

в  часы  затишья  вижу  телевизор

когда  ничто  не  ново  под  луной
меня  как  волка  тянет  к  вокализу

я  занят  сном  —

любимой

пусто  той

ловец  еды  в  авосечные  сети

и  что  с  того  что  мне  приснятся  дети
а  я  стою  во  лжи  во  ржи  с  бедой

я  грязное  животное —

я  червь

куриный  бог  простреленный  навылет

и  только  твои  ноги  на  плече
меня  на  эти  строки  вдохновили

любимая —

затертая  до  дыр

схожу  с  ума

а  может  мне  приснилась —

последняя  немыслимая  милость
к  тебе  и  к  богу  обращаться  ты

ты  знаешь  сколько  листьев  в  сентябре
ложится  в  зимних  дней  первооснову —

но  я  слабею  с  каждым  своим  словом
и  склонен  верить  всем

но  не  себе

я  жив  пока  лишь  собственным  стыдом —

и  сам  господь  во  мне  души  не  чает

и  геморрой  с  гоморрою  —

содом

на  мертвом  языке  обозначает

и  сны  мои  на  берега  с  едой
несут  меня  с  бессчетными  другими —

но  чудных  слов
нетленный  звук  пустой
в  кромешной  тьме  напоминает  имя…

не  знает  бог  что  с  корабля  на  бал —

сбегут  все  крысы  бывшие  в  фаворе

что  на  сардин  напал  сарданапал
в  одном  ему известном  лукоморье

что  #скоробля  на  поиски  рубля
по  дальним  странам  разлетятся  птицы —

останутся  задроты  и  тупицы
задраенные  в  трюме  корабля

лох  матый  лох  алкает  шакал  ад —

на  пяльцах  пяля  девственниц  и  скуку

и  тот  кто  в  этом  не  был  виноват
пусть  за  меня  лизнет  ей  нежно  руку

пусть  за  меня  ее  коснется  там —

где  бьют  там  тамы  тела  о  гол  тело

мой  флот  разбит  и  войско  поредело
по  харе  кришны  считывая  спам

и  бога  нет  вещает  бога  тырь —

евпатия  на  пати  коловратя

и  ты  как  роща  сбрасываешь  платье
в  ремейке  ежедневной  темноты

скрывает  небо  птиц  упавших  след —

на  переправе  сутолка  харонов

и  бога  тырь  вещает  бога  нет
за  грудь  хватая  баб  и  цицеронов…

февраль —

достать  чернил
и  плакать  на  стакане

забить  на  тех  с  кем  был

стать  другом  в  магадане

фе  враль  диктует  но —

под  полами  халата

то  вата  то  вино

то  ты  не  вино  вата

то  я  раним  и  бос —

как  босх  иеронимус

вдыхаю  через  нос
и  починяю  примус

и  тучен  истукан —

где  душны  лепры  зори

и  я  как  дорин  фан
фанфан  тюльпан  фандорин

луны  им  периал —

чеканит  ночь  уныло

чтоб  я  так  понимал
что  мама  раму  мыла

что  борзы  феврали —

и  ты  моя  борзая

что  лижут  кобели
про  очередь  не  зная

кто  в  бозе  кто  почил —

тоскуя  о  нем  ногом

и  дыр  был  все  же  щил
в  дыре  забытой  богом…

пока  волчица  вскармливает  рим —

ждет  ромула  и  рема  борозда

и  в  вифлееме  на  небе  звезда
еще  зовется  именем  другим

на  зов  халявы  с  запахом  халвы —

просовывая  головы  в  хомут

несут  дары  данайцы  и  волхвы
кому-то  пряник  а  кому-то  кнут

и  гой  еси  с  аидами  мацу —

нужду  справляя  в  мире  и  тепле

за  пазухой  держа  по  огурцу
и  камень  имитирующий  хлеб

здесь  ирод  царь  который  лукоморд —

и  на  подходе  мордор  как  всегда

и  холуи  бегут  во  весь  опор
ведь  в  вифлееме  на  небе  звезда

и  подпирают  кольями  зенит
румяные  скопцы  и  палачи —

и  кол  о  кол  давно  по  мне  звенит

звенит  без  объяснения  причин

и  ждет  шестимоторный  серафим
меня  на  перепутье  иногда —

пока  волчица  вскармливает  рим
и  в  вифлееме  на  небе  звезда…