Книжно-Газетный Киоск


Виктор Агамов‑Тупицын, "Почтовое ведомство"
М.: "Вест-Консалтинг", 2017


Книга Виктора Агамова-Тупицына "Почтовое ведомство" — оригинальный поэтический сборник, каждое стихотворение которого — канатоходец, балансирующий между серьезностью и абсурдизмом. Точкой равновесия (в чем автор и признается в аннотации к сборнику) в данном случае становится ирония, чей эмоционально-волевой тон не однозначно "серьезен": в последних строках коротких произведений нарастает смеховое отрицание того, что первая строка декларирует всерьез, в то время, как текст движется от частного к общему:

Безвременье не для нищих,
Течь у времени на днище,
Чтоб задраить эту течь,
Надо к Ленину прилечь,
Под зонтом или в плаще
В частности или вообще.

Полюбуйтесь, как тонко это сделано: сакральный символ советского народа становится доступным для того, чтобы рядышком не "вытянуться", не "упокоиться" (это было бы прямолинейно и жестко), а "прилечь" — принять горизонтальное положение на короткое время, как бы между делом, до того момента, как наконец наступит светлое будущее. Эпоху перемен необходимо пережить. Переждать. Перестрадать. Заткнуть собой дыру сегодняшнего дня. Последние же две строки словно издеваются над рядовым россиянином, очень напоминая, кстати, постмодернистское ощущение. Сказанное иронически как бы "переигрывает" непроговоренное, но подразумеваемое: корабль современности необходимо подрихтовать… похоронив коммунистические идеалы? Но это невозможно, пока живы те, кто родились в СССР. Что придет на смену тем, кто приляжет рядом с вождем, текст не сообщает (формат не позволяет). В общем, читать это стихотворение можно много раз, по ходу обдумывая вновь возникающие смыслы.

Так построены все стихотворения сборника. Слова автора трогают "болевые точки" читателя, утверждая нечто через подразумеваемый намек на противоположное, что подкрепляется выразительными метафорами: безвременье — "течь у времени на днище", "Вот дерево, оно молчит,// как барышня на пляже", а иногда и вовсе на весь текст разворачивается многослойное отождествление:

Из рая в рай, из ада в ад,
взаимность —
полуфабрикат,
товар,
который нарасхват,
противоядие
и яд.

Поскольку автор не только поэт и философ, но и художественный критик, в книге действует принцип диалектического взаимодействия вербального и визуального начал: стихотворения размещаются под иллюстрациями, организуя в итоге единое полновесное пространство. Картинки такие же, на первый взгляд, странные, как стихи — разрушение линейной логики мышления происходит в каждом рисунке. Этот сюрреализм подставляет плечо традиционному способу построения поэтики абсурда — реальности, выходящей за переделы здравого смысла:

Изнемогая от одышки
решительно, наперекор,
без лишних слов,
без передышки,
меж угасанием
и вспышкой
небесный возвожу
з а б о р.

Заглянем в энциклопедию символов: "Всякое огражденное место: обнесенные стеною сад, город, площадь, замок, внутренний дворик отвечают идее temenos, или священного и ограниченного места, которое охраняют, так как оно представляет духовную целостность/центр". Понятное дело, даже самый простой деревенский штакетник олицетворяет собой идею приватного куска земли. В связи с этим лирический герой Адамова-Тупицына воспринимается поначалу как чудак. Какое может быть ограничение, исходящее с неба? Но персонаж не так прост, о чем недвусмысленно сообщают обстоятельства образа действия, выраженные наречиями. "Решительно, наперекор" он отвоевывает себе место над землей столь же энергично, сколь иные борются на земле за место под солнцем. Между двумя датами разворачивается земная жизнь, которая отчаянно стремится к свету, старательно пытаясь отвоевать себе лоскуток рая. Получившийся перевертыш, по построению восходящий к литературному опыту таких далеких предшественников, как Велимир Хлебников и Даниил Хармс, оставляет читателя в легком недоумении: "Так все-таки: я прав или не прав? Правильно ли я его разгадал?". Виктор Агамов‑Тупицын упоминает русских поэтов‑абсурдистов в своих строках, помещая предшественников в утонченную языковую игру:

Писатель Кручёных
в кармическом морге
прочел книгу мертвых
от корки до корки,
тяжелое бремя
быть в книге закладкой —
в то время как время
идет на посадку.

Что это, как не напоминание о том, что время не линейно, хотя и прикидывается таковым? Любая историческая эпоха переживает "жизненный цикл", и, если говорить о настоящем времени — кризис капиталистической системы — как раз тот самый отрезок времени, когда оно "идет на посадку". Огромная философская категория в данном тексте сама по себе воспринимается как субъект, что ставит его как бы наравне с социумом, в котором действует упомянутый в первой строке персонаж. Все это снижает философский пафос, но придает категории времени несвойственную ей динамику.
Подводя итог, мы можем увидеть, что самобытная, полная лингвистических находок книга Виктора Агамова-Тупицына обыгрывает типичность существования "среднего" человека в предлагаемых ему временем обстоятельствах. Эти короткие тексты поэтичны в той же мере, сколь интеллектуальны, несмотря на их бросающуюся в глаза иррациональность, а, может быть, и в силу этого.

Надежда ДРОЗД