Книжно-Газетный Киоск


Анна ГАЛЬБЕРШТАДТ


ДЫХАНИЕ ЖИЗНИ

* * *


Может быть, и агностик,
но все же не совсем атеист,
в минуту, когда все сходится
в одной точке — отправления поезда из Однажды
в точку Никуда
через транзитную остановку в Когда-то.
Однажды были Мы,
и воздух был густым и сладким,
как запах жасмина в майскую ночь,
и прохладный ветерок приносил облегчение
после дневной жары.

А вот когда тьма сгущается
и De Profundis — из бездны к Тебе (если ты существуешь)
                                                                                     взываю
вдруг ты посылаешь знак —
доброту встречного
какого-нибудь малознакомого
или вовсе чужого тебе человека,
который внезапно откликнется,
когда все летит в тартарары — как прикосновение крыла
твоего ангела, который пас тебя в детстве
и потом исчез, только легкое тепло его крыла
или память о прикосновении остались.


ЖИЗНЬ РАЗМАТЫВАЕТСЯ


Как редко связанный свитер
весь в дырах —
не заштопаешь,
как залитый зеленой желчью
кишечник,
вывалившийся
из живота юного солдата,
раненного разрывной пулей
на поле боя,
отец рассказывал внуку Саше.

Катастрофа сменяет катастрофу,
отношения распадаются,
растут горы взаимных обид.
Где же троянские воины
в блестящих доспехах?
Да и Троя вся была размером
с деревню,
где цвета старого бургундского
кровь,
смешанная с потом
струящаяся из раненного
мускулистого плеча,
в грохоте битвы?

Не до театральности тут.
Увы!
Вход в театр заколочен досками.
Бархатные пурпурные и алые плащи
шекспировских героев,
переброшенные
через спинку кресла,
собирают пыль.

Любовь и Красота
добродетели
и музы
скучают в карантине
или ретировались вовсе.
А может быть,
ждут терпеливо в очереди,
прикрывшись маской.


УТРО В ДАУНТАУНЕ


В синем жарком воздухе — не звуки
Колтрейна и Сачмо
вой сирен и строительных дрелей
заменил и би-боп
и хип-хоп
раненый город
подает признаки жизни
отдыхает от позавчерашних
протестов
костров в мусорных баках
горящего дерева в кадке
криков погромщиков
появившихся в девять
распиливших решетку
в окне магазина Footlocker
жужжания гигантских шмелей
вертолетов
над головой.
По Бродвею — деревянные
бельма витрин
граффити на досках
но дыхание жизни —
торговец фруктами
турок
открыл свой лоток.
Приятели пьют ароматный нектар
крепкий эспрессо
на скамейке у кофейни "Ньюс Бар"
шуршат серебряной фольгой
разворачивая
сэндвич.


* * *


Как разучиться чувствовать
переделать себя так
чтоб верить
только в силу чистого разума
злиться на Фрейда
за то
что обратил внимание
на бессознательное
на то
что родной язык открывает путь
к пережитому прожитому
к пережитой не до дна
боли
хотя есть люди
не открытые к прошлому опыту
хоть кол на голове теши.
Вот и продолжают лезть в западню
хоть еле вытащили лапу
в прошлый раз.
Второй или третий язык —
безопаснее
да с ними ты чувствуешь себя
спокойней
более защищенной.
Можно забыть
как чувствовать радость
и боль
очерстветь
одеревенеть
забыть
как любить
но трудно искоренить
стремление
желание
почувствовать
как прикосновение
включает освещение
пейзажа в тусклой рамке
за стеклом.


* * *


Синий апрельский небосвод.
Солнечные блики на кирпичных стенах —
задник декораций
последней сцены
в предпоследнем действии чьей-то жизни
жизни–пьесы о тебе
но о тебе, как о ком-то
о каком-то
о какой-то
поэтессе.
Она родилась там-то.
Она была девочкой, которую часто оставляли
наедине с собой,
домработница Шура
сибирячка
из раскулаченных,
на кухне громко базарила
с соседкой по коммуналке.
Девочка рисовала принцесс
и летящих гусей
одного из гусят с маленькой короной
читала страшные азербайджанские сказки
с джинами и духами
мечтала о путешествиях
и молчала
когда мать спрашивала
кто вывихнул тебе руку?
Блики на желтом доме
с гирляндами над карнизами
движутся влево.
На Вашингтон-Сквер
расцвели фиолетовые крокусы
и прорезаются нарциссы
в пьесе действия сменяют друг друга,
между первым и последним
расстояние уменьшилось
катастрофически.
Время сжимается как меха аккордеона
но иногда действие замедляется
и время распрямляет морщины.
Анютины глазки в клумбе
глазеют на царственное шествие
апреля-мая
и девочка темноволосая
худая
глазеет на цветы
и улыбается
еще не понимая
куда закрутка действия ведет.


НОРТ-БИЧ


Мое второе лето в Америке
я в машине с университетской подругой Ленкой
едем из Эл-Эй в Сан-Франциско
по Живописной Дороге — Scenic Route One
Дорога петляет вдоль океана
Кармель, Пало-Альто
горы, секвойи и олеандры.
Ленка в Америке года четыре
говорит мне
ты в жизни многое упустила
вот, к примеру, фильм про говорящую вагину
в нем героиню осеняет
у нее синдром — раздвоение личности
героиня собирается на юбилей к свекрови
покупает для нее георгины
мужу гладит белую рубашку
а вагина говорит ей — черта с два
персональный тренер Джимми
он так жарко дышит в ухо мне
на тренировке
и вообще — у него такая е.кая попка.

Сан-Франциско уже совсем близко
Ленка с Борькой решили сходить
на Норт-Бич
пойти на шоу в кабаре к трансвеститам
а меня познакомили с их приятелем
физиком Сенькой
он писал диссертацию по квантовой механике
в Беркли
и по совместительству
был ассистентом гуру в буддистской секте.
Сенька был вполне симпатичный
Мы с ним отправились на поиски
классного фильма, чего-нибудь
вроде Deep Throat.
Правда, денег на двоих у аспиранта
и матери-одиночки было негусто.
Мы сунулись было в стрип-клуб
веселая девушка с щебетанием
встретила нас у входа
там нужно было заплатить
пятнадцать долларов
за напитки.
Ни намека, ни тени измученной
Сонечки Мармеладовой
на лице блондинки
в корсете с блестками
было не углядеть.

Долго искали с Семёном фильм
чтоб образовать
уже взрослую женщину
начитанную
тридцати лет
разведенку
мать девятилетнего ребенка
психолога
с пациентами вдвое старше себя
чтоб наверстать упущенное
заполнить лакуны
undo the damage
of her unhappy marriage.

Наконец-то, после блужданий
Набрели на секс-шоп
какую-то лавочку с прилавком наверху
и экраном в подвале
где, ура! показывали порно.
Мы заплатили по два доллара
спустились
в совершенно пустой зальчик
и стали смотреть фильм
похоже, самодельный,
где автомобили гоняли друг
за другом
вверх и вниз
по улицам горбатым
Сан-Франциско — как оказалось
эти люди отбирали украденный
чудодейственный х.
друг у друга.
Этот великолепный член
доставлял всем радость
в виде многоэтажных
оргазмов
оглушительных, как праздничный салют.

Я сказала Сеньке
что, скорее всего, в стенке
должна быть дырка
для peep-не разрешенное сочетание
в которую кто-то наблюдает
и за нами
сидящими в кинозале
доллара за полтора.
Вечер закончился в аспирантском общежитии
у Семёна.
На кровати спал он
на полу на расстеленных футонах
спали Ленка с Борей
и я.

Помню, громким шепотом Борька
долго уговаривал Ленку
а она стеснялась меня
наконец шепот
сменился осторожным скрипом матраца.
Что там было дальше
трудно вспомнить
было ли и у нас с Сенькой что-то
в ту ночь?
Вполне возможно —
на старой фотке мы с ним
стоим в обнимку
на фоне университета
он в холщовой кепке
а я в белых джинсах
кажется марки Глория Вандербильт
ничего больше не вспомнить
видно —  звезды в тот раз не сыпались с неба.


ДРУСКИНИНКАЙ


Мох здесь бархатно-зеленый
повсюду клевер, заячья капуста
и крошечные маргаритки.
Кряжистые яблони развесили тяжелые ветви
над озером в тени
яблоки, румяные русалочьи щечки,
купаются в воде.
Зачем ты отмечаешь про себя
рисунок листьев на деревьях
размер ромашек
сорта лечебных местных трав?
Поднимаешь яблоко зеленое с травы под яблоней,
холодное и терпкое на вкус.
Почему вот эти радостно торчащие
из травы грибные шляпки
так и просятся на фото?
И ты зачем прислушиваешься
к журчанию
темного ручья в лесу,
который пересекаешь
чтобы выйти в город?
Неужто так необходимо запомнить
вот эту тихую мелодию
черной воды, бурлящей
под желтым мостом?
Стук дятла на высокой сосне?
Шорох белки
наполовину в дупле?
Почему так захотелось заглянуть в павильон
с витражами
где когда-то курортники пили воду,
отдающую сероводородом?
Мужчины в пижамах,
а дамы в длинных халатах с цветами.
К чему тебе заглядывать вовнутрь
рассматривать фигуры на стекле
в прохладной полумгле?
Откуда эта потребность все запомнить
записать заснять
восстановить?
В чем смысл и важность
этих мгновений из прошлого
поблекших кинокадров
в то время, как остальные
убегают что есть мочи
от Хроноса
безжалостного,
который их за пятки ловит
неумолимо?


* * *


Проснуться с отчетливым
ощущением
гвоздя в сердце
откуда взялся?
Если не двигаться
почти не шевелиться,
похоже,
жить с ним можно
научиться
вполне неплохо.
Бабочку-красавицу
с радужными крыльями
булавкой прокололи
засунули в пластиковый
карман
пропеллер еще немного
шебуршится
но постепенно
затихает.
Новый день,
стройка за окном
с грохотом кидают доски
студентки в носочках
на толстых ножках
пробегают в классы.
Острый психоз
психотический эпизод
эпизодический секс.
Oh, yes!
Психея с крылышками
под чесночным соусом.
Ангел-транс в длинных
каштановых кудрях
с гладкими
девичьими ногами
и мальчиковым ломким голосом
спускается с небес
крылом пушистым серебристым
обвевает
руку прохладную на лоб кладет
и напевает:
"Bright are the stars that shine,
dark is the sky,
this love of mine will never die..." .


* * *


Как удержаться на точке опоры
кругом ветер колышет кроны
летают черные птицы — может вороны
внизу плещется море не море
Тбилисское холодное море-водохранилище
посреди жарких гор и громоздких скульптур

как тает пломбир под грузинским солнцем
тетка с кривыми ногами в платке
с мешком кормовой кукурузы
соль просыпает на бледно-желтый початок
ты на привале с друзьями из бестолковой беспечной
полубессмысленной
жизни в прорыве перерыве
меж буднями, наполненными
молчаливым и немолчаливым трудом
одиночеством ученого говорящего попугая

которого кормят тогда
когда он практически без акцента
наизусть повторяет — And how do you feel about it?
а потом возвращается в клетку
и для души читает
про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…

про то, как на озере Чад
изысканный бродит любимый его жираф.


* * *


Там в сумерках
сбросив покровы
он и она
касались и ощупывали
друг друга
как слепые
слепы мы были
и находили мы
в темноте
тела друг друга
как в дом родимый
в непогоду
входишь ты на ощупь
после лет разлуки
и выпуклый узор обоев
в коридоре
под рукою
и плитка с уголком отколотым
на полу на кухне слева
под ногою
и чашка мамина на полке
утренняя голубая
и запах валерьянки и валидола
у кровати
медали деда давно в коробке
на бархатной подкладке
с какого месяца какого года
а грамоты и письма бабке
давно истлели
и непогода.
А мы по-прежнему
касаемся друг друга
слепые как котята
они под теплым пузом
тянутся к соску
и урчат от счастья
дрожат не ведая
того, что наступит дальше.


* * *


Близость — не в барочном
сплетении тел
не в остроте ощущений и учащении пульса
не в танго на краю дикого утеса
не в сближении-отдалении и взмахе
красной подкладки плаща торреро
под носом у тяжело дышащего молодого бычка
не в искусстве амазонок садо-мазо в перевязках
не в прерывистом дыхании на подступе к финишу
не в синхронном и нейро-фазотронном групповом
покорении вершин, пустот и черных дыр вселенной
близость — не бояться быть беспомощным
опустить забрало
перестать врать
не поворачивать вспять
сказать — мне страшно
но я не в силах
быть без тебя.