Далеко за рекой Оккервиль
На самой окраине Города
В покосившемся доме, который забыли снести
Когда строили Кольцевую Автодорогу
Живет сумасшедшая старуха
У нее давно нет зубов
Потому что в болотной воде мало фосфора
Или потому
Что ей три тысячи лет
А, может быть, больше
Лицо ее покрыто морщинами
Кажа ее как сосновая кора
А глаза — черные и вязкие
Как гиблая топь
По ночам она превращается
В молодую и прекрасную женщину
С огненными волосами
И выходит голосовать на обочину
И дальнобойщики останавливаются
Поглядеть на дивное диво
А она говорит:
«Подбросьте до Города
Я заплачу»
И, поднявшись в кабину фуры,
Протягивает пригоршню золотых монет
С двуглавой печатью Империи
А, приехав в Город,
Она бродит по улицам
Собирая черных кошек в большой холщовый мешок
И к утру домой возвращается
Вновь старухой с седыми космами
И разводит огонь в очаге
И садится за ворожбу
А внучка старухи
Маленькая рыжая девочка
Жмется в темном углу, глядя
Как пляшут на стенах страшные тени
И дрожит, слушая,
Как черные кошки возятся и шипят в холщовом мешке
К вечеру, закончив творить заклинания
Старуха берет свой мешок
И выходит вновь на обочину
И выпускает там черных кошек
Они бегут, растворяясь в поземке
Бросаются под колеса машин
И в дикой истерике визжат тормоза
А старуха бормочет:
«Раньше здесь было тихо
Здесь был лес
Здесь было поле
Пока Город дремал на Западе
Пока Он не вздумал идти войной на Восток
И теперь здесь только шум, гарь да вонь
Но со мной вам не сладить
Уж больно вы молоды
Погуляет еще моя рыжеволосая внучка
По полю
И сплетет цветочный венок
Из белых ромашек и желтых лютиков»
Далеко за рекой Оккервиль
На самой окраине Города
Грунтовые виброкатки, асфальтоукладчики
Экскаваторы, грейдеры, стабилизаторы и рециклеры
Веселые рабочие в касках и ярких комбинезонах
И знак: человек с лопатой в красном треугольнике