В детстве, в благословенные застойные годы, Сергей и Вадим, дети рабочих завода имени Ильича, жили на одной улице, в подмосковных криминальных Люберцах. Ходили в один класс, играли в расшибец, вместе гоняли в хоккей во дворе, ездили в один пионерский лагерь, дрались с пацанами из соседнего двора. Были не разлей-вода.

А потом их пути-дороги разошлись. Сергей связался с блатной компанией, участвовал в драках район на район, с кольями, финками, потом, в разгар Перестройки, стал заниматься рэкетом, потом и вовсе сел. За разбой.
А Вадим учился, окончил университет, защитил диссертацию, женился, жил бедно, но честно, преподавал в институте основы рекламы и маркетинга, воспитывал двоих детей, девочек-близняшек. С квартирой, правда, были проблемы, но они как-то уживались с тещей, да и жили теперь в Москве, в Кузьминках, в маленькой трехкомнатной тещиной хрущобе.
…Прошло десять лет.
Экстравагантные девяностые были в самом разгаре. Серёга имел за плечами семилетнюю «ходку», работал грузчиком на чаеразвесочной фабрике, а Вадим по-прежнему преподавал в институте и заочно учился в докторантуре.
Встретились друзья после стольких лет разлуки совершенно случайно в пивной в Выхино (это место испокон века объединяло людей разных социальных групп и возрастов). Выпили по две кружочки, закусили чахлыми креветочками, потом пошли в знакомый с детства до слез Кусковский парк прошвырнуться.
Сначала, как водится, пораспрашивали дотошно друг про друга, про ребят и девчонок из двора. А потом Серёгу как будто прорвало.
— Мы все-таки, Вадя, живем в стране непуганых идиотов. И воров. Здесь, представляешь, все воры, все жулики, все хотят тебя на.бать, — начал жаловаться Серёга.
— Почему ты так думаешь? — удивился Вадим.
— Да потому! — кипятился Серёга. — Торговал я раньше, сразу после отсидки, по ИТД медикаментами, обратился в специальную фирму, чтобы лицензию дали, — пять «штук» «зелени» за это отгрузил. Год проработал, потом проверка — лицензия оказалась фальшивой. Надули.
— А ты что?
— А х.ли я? Я тоже малька подворовываю. Ну а что остается делать? Жрать-то надо. На зарплату грузчика и на ворованном чае не разживешься. Да ничего и не охраняется здесь. Вот недавно с ребятишками «взяли» склад с икрой, балычком, кальмарами… Консервы, короче. На семьдесят тысяч «бачей». Мы сначала-то на этот склад как порядочные пришли, закупили за свою «капусту» сто килограммов товара, все заодно посмотрели, где у них что… Как сигнализация отключается? Где охранники дремлют? Ну и «взяли» потом складик. Охрана, как всегда, спала. Товар ушел за неделю. Через обычные московские ларечки. Перестройка все-таки имеет свои плюсы — ларьков понастроили ху.ву тучу! Ну, а вообще мой бизнес — это машины.
— Завозишь и продаешь?! — обрадовался Вадим.
Сергей засмеялся.
— Угоняю. Потом продаю. Машин сто уже на моем счету. Но, вообще, жить становится все тяжелее и тяжелее. Горбач и Эльциноид все, говнюки, испортили. Воровать стало намного труднее. Страна хорошо жила только при Лёне. Воровали ВСЕ. Работал на птицефабрике — тащил птицу, на чаеразвесочной фабрике — выносил чай. В неограниченном количестве. Сейчас больше десяти кг хер вынесешь. А это разве деньги! Лёня Бровастый всем давал воровать. Настоящий был руководитель.
— Серёга, а у тебя что, — замямлил Вадим, — не возникало проблем с милицией? Все так легко сходило с рук? Если ты сто машин угнал…
— Ну приключались, конечно, мелкие неприятности, — ответил Серёга. — Взяли мы как-то с пацанами шестисотый «Мерс» у одного банкира. Позвонили ему: «Так, мол, и так: двенадцать "штук" — и вернем!» Но, понимаешь, посредники еще с нами работали. Цену накрутили до семнадцати «тонн», пидоры. Короче, приехали мои орлы на «стрелку». А их ху.к — окружили. Всех повязали. Корешки мои, естественно, меня сдали. Я сидел в тот вечер дома, счастливый, комедию какую-то тупорылую, американскую смотрел. «Корешки» доложили по «мобиле», мол, все о’ кей, Сергун, везем «капусту». Через полчаса позвонили в дверь. Я, даун, дверь и открыл (обычно без предупреждения не открываю). Ну и мне ручкой пистолета — в е.лище. У меня — кровища, на башке — рог. Наручники надели. И — в воронок. Посадили в одну камеру с каким-то бомжом. Зае.ал, козел. Вонища от него стояла хуже, чем в сортире. Дал я какому-то сержантику денег, послал за жрачкой. Он притащил, я похавал, начал кумекать — х.ли делать? Вызвали на допрос. Начальник «мусоров» спрашивает: «Твое, Сергей, дело — "Мерсюк"?» «Нет, говорю, начальник, не мое. Оклеветали». «Ну, Сергей, — слышу в ответ, — смотри сюда. Даю тебе три часа, "Мерса" не подгонишь, я тебя лично из "ТТ" пристрелю».
И — лох — отпустил меня. Я и срулил. Никто даже не проследил за мной. На понтах меня хотели взять. Дома я, правда, с тех пор не появлялся. Может быть, я даже в розыске сейчас состою, хотя вряд ли, они на такую мелочь, как я, времечко свое драгоценное тратить не будут.
…Через полгода Серёгу опять посадили. Теперь уже на восемь лет. А Вадим закончил докторантуру, но докторскую не защитил. Так и не смог ее дописать — не хватило ни сил, ни времени, ни таланта.