ЕВГЕНИЙ ЛЕСИН
Поэт. Родился в 1965 году в Москве. Учился в Московском институте стали и сплавов, служил в Советской армии, работал инженером-технологом и химиком в котельной. В 1990-м поступил в Литературный институт имени А. М. Горького. После окончания института, с 1995 года, служил в газете «Книжное обозрение». С 2002-го — в «Независимой газете», книжном приложении «НГ — ExLibris». Автор книг «Записки из похмелья» (2000), «Русские вопли» (2005), «По кабакам и мирам» (2007, совместно с Ольгой Лукас), «Недобор» (2009, совместно с Всеволодом Емелиным), «Легенды и мифы Древней Греции» (2009) и др. Живет в Москве.
Поэт. Родился в 1965 году в Москве. Учился в Московском институте стали и сплавов, служил в Советской армии, работал инженером-технологом и химиком в котельной. В 1990-м поступил в Литературный институт имени А. М. Горького. После окончания института, с 1995 года, служил в газете «Книжное обозрение». С 2002-го — в «Независимой газете», книжном приложении «НГ — ExLibris». Автор книг «Записки из похмелья» (2000), «Русские вопли» (2005), «По кабакам и мирам» (2007, совместно с Ольгой Лукас), «Недобор» (2009, совместно с Всеволодом Емелиным), «Легенды и мифы Древней Греции» (2009) и др. Живет в Москве.
МОЖЕТ БЫТЬ
* * *
* * *
Милость невозможно заслужить.
Преданности нет. Любовь кошмарят.
Милость можно только подарить.
Вам ее когда-нибудь подарят,
Может быть. А может и не быть.
Все уже давно закаменело.
Боги рвут невидимую нить.
Черти шьют неведомое дело.
Ангелы-менты пришли сюда,
Что за отвратительные рожи.
Дело развалилось до суда.
Страшного. Но все суды похожи.
Преданности нет. Любовь кошмарят.
Милость можно только подарить.
Вам ее когда-нибудь подарят,
Может быть. А может и не быть.
Все уже давно закаменело.
Боги рвут невидимую нить.
Черти шьют неведомое дело.
Ангелы-менты пришли сюда,
Что за отвратительные рожи.
Дело развалилось до суда.
Страшного. Но все суды похожи.
* * *
С миру по нитке
Голому рубашка
Смирительная
С миру по нитке
Голому веревка
Внушительная
Лента мебиуса
Бутылка клейна
Вышли из автобуса
Выпили портвейна
Портвейн 72
И троллейбус 72
Троллейбус уничтожили
По городу Москве
Жили-жили дожили
Дайте две
Дайте две вселенные
В одной Москва
Строили военнопленные
Она жива
И в другой вселенной
Жива Москва
От Неглинной и Бронной
Сущевский вал
Голому рубашка
Смирительная
С миру по нитке
Голому веревка
Внушительная
Лента мебиуса
Бутылка клейна
Вышли из автобуса
Выпили портвейна
Портвейн 72
И троллейбус 72
Троллейбус уничтожили
По городу Москве
Жили-жили дожили
Дайте две
Дайте две вселенные
В одной Москва
Строили военнопленные
Она жива
И в другой вселенной
Жива Москва
От Неглинной и Бронной
Сущевский вал
* * *
Крестьян освободили, они ушли в запой,
И пили до 17-го года.
Рабов освободили, они ушли в разбой,
Свобода, блин, свобода, блин, свобода.
Свобода делать выбор, свобода умирать,
И поднимать помещиков на вилы.
Кругом одни дебилы, дебилы, вашу мать,
Дебилы, блин, дебилы, блин, дебилы.
Кругом такая осень, а им подай весну,
Неблагодарный все-таки народец.
Солдаты воевали, а выиграл войну
Очередной великий полководец.
И пили до 17-го года.
Рабов освободили, они ушли в разбой,
Свобода, блин, свобода, блин, свобода.
Свобода делать выбор, свобода умирать,
И поднимать помещиков на вилы.
Кругом одни дебилы, дебилы, вашу мать,
Дебилы, блин, дебилы, блин, дебилы.
Кругом такая осень, а им подай весну,
Неблагодарный все-таки народец.
Солдаты воевали, а выиграл войну
Очередной великий полководец.
* * *
Интернетная среда
Хуже скользкой горки.
Не люблю я, господа,
Ваши поговорки.
Говорили: вашу мать.
Или хенде хох мы.
Не люблю я, что скрывать,
Афоризмы-хохмы.
Что имеем — не храним,
Потеряв, не плачем,
А за чем-нибудь другим
Бестолково скачем.
Позабыв о дорогом,
Мчимся одержимо.
Мимолетно все кругом.
Да и просто — мимо.
Хуже скользкой горки.
Не люблю я, господа,
Ваши поговорки.
Говорили: вашу мать.
Или хенде хох мы.
Не люблю я, что скрывать,
Афоризмы-хохмы.
Что имеем — не храним,
Потеряв, не плачем,
А за чем-нибудь другим
Бестолково скачем.
Позабыв о дорогом,
Мчимся одержимо.
Мимолетно все кругом.
Да и просто — мимо.
* * *
Нету счастья в подгоревшем каравае.
Нету радости и в приторном ситро.
Не проедешь ты бесплатно на трамвае,
Не проедешь ты бесплатно на метро.
Нет ни смысла, ни души в духовной скрепе,
Нет надежды на какой-нибудь успех.
Мы гуляли по Щипку и по Зацепе.
Мы гуляли по Зацепе лучше всех.
Никому из нас давно никто не должен,
Только мы все время что-нибудь должны.
Вот и ты уже до пенсии не дожил.
А тем более — до будущей весны.
Никогда не говорили мы о рае,
Хоть и верили в какое-то добро.
Не проедешь ты бесплатно на трамвае,
Не проедешь ты бесплатно на метро.
Нету радости и в приторном ситро.
Не проедешь ты бесплатно на трамвае,
Не проедешь ты бесплатно на метро.
Нет ни смысла, ни души в духовной скрепе,
Нет надежды на какой-нибудь успех.
Мы гуляли по Щипку и по Зацепе.
Мы гуляли по Зацепе лучше всех.
Никому из нас давно никто не должен,
Только мы все время что-нибудь должны.
Вот и ты уже до пенсии не дожил.
А тем более — до будущей весны.
Никогда не говорили мы о рае,
Хоть и верили в какое-то добро.
Не проедешь ты бесплатно на трамвае,
Не проедешь ты бесплатно на метро.
* * *
Покинула кровь берега,
Недоброе движется с юга.
Не враг убивает врага,
А все-таки люди друг друга.
К чему довоенные сны,
Подайте хоть капельку влаги.
А что же там после войны?
Счастливый и мирный концлагерь.
Ручная ненужная кладь,
К чему перед смертью кульбиты?
Никто не хотел убивать,
И все-таки все вы убиты.
В чужую страну влюблены
Захватчики, хоть и суровы.
А что же там после войны?
Могилы, калеки и вдовы.
На подвиги вышел народ,
Забудь самокаты и санки.
Летит умирать самолет,
И едут к погибели танки.
Не верьте разврату весны,
Глядите, полощутся флаги.
А что же там после войны?
Счастливый и мирный соцлагерь.
Недоброе движется с юга.
Не враг убивает врага,
А все-таки люди друг друга.
К чему довоенные сны,
Подайте хоть капельку влаги.
А что же там после войны?
Счастливый и мирный концлагерь.
Ручная ненужная кладь,
К чему перед смертью кульбиты?
Никто не хотел убивать,
И все-таки все вы убиты.
В чужую страну влюблены
Захватчики, хоть и суровы.
А что же там после войны?
Могилы, калеки и вдовы.
На подвиги вышел народ,
Забудь самокаты и санки.
Летит умирать самолет,
И едут к погибели танки.
Не верьте разврату весны,
Глядите, полощутся флаги.
А что же там после войны?
Счастливый и мирный соцлагерь.
Из цикла «Фильмография».
Пятнадцатая весна (1972)
* * *
Пятнадцатая весна (1972)
* * *
Вот говорят: иных уж нет.
Их жалко, нет сомнений.
Кому — тех тел,
Кому — тех лет,
Кому-то и мгновений.
Оставим плач, а также месть,
Глядеть не будем в оба.
Иных уж нет.
Лишь те же есть
Уныние и злоба.
Их жалко, нет сомнений.
Кому — тех тел,
Кому — тех лет,
Кому-то и мгновений.
Оставим плач, а также месть,
Глядеть не будем в оба.
Иных уж нет.
Лишь те же есть
Уныние и злоба.
* * *
Под телевизор засыпая,
Не забывайте, что с утра
Вас могут встретить двери рая,
А может, адская дыра.
И в телевизоре, похоже,
И в мире том — один канал:
И говорят одно и то же.
И пахнут, как автовокзал.
Не забывайте, что с утра
Вас могут встретить двери рая,
А может, адская дыра.
И в телевизоре, похоже,
И в мире том — один канал:
И говорят одно и то же.
И пахнут, как автовокзал.
* * *
Горит огнем Ерушалим,
Горит огнем Ерушалаим.
Мы все решим и порешаем,
Все порешаем и решим.
От Алишера Навои
Беги подземным переходом,
Смешайся с кукольным народом,
Молчи, скрывайся и таи.
Не верь, не бойся, не проси,
Спаси последние 6 соток.
Среди валютных патриоток
Великой матушки Руси.
Горит огнем Ерушалаим.
Мы все решим и порешаем,
Все порешаем и решим.
От Алишера Навои
Беги подземным переходом,
Смешайся с кукольным народом,
Молчи, скрывайся и таи.
Не верь, не бойся, не проси,
Спаси последние 6 соток.
Среди валютных патриоток
Великой матушки Руси.
* * *
Когда страну вели по бездорожью
Куда-то в коммунизм большевики,
Мы были бесшабашной молодежью,
И нами помыкали старики.
Учили нас: бухайте аккуратно,
Чтоб в жизни и карьере повезло…
Промчались годы, мы глядим развратно
Уже не на девиц, а на бухло.
И бодро одеваемся в Ашане,
Дешевле барахолки не найдешь.
Мы стали пожилыми алкашами,
И нами помыкает молодежь.
Куда-то в коммунизм большевики,
Мы были бесшабашной молодежью,
И нами помыкали старики.
Учили нас: бухайте аккуратно,
Чтоб в жизни и карьере повезло…
Промчались годы, мы глядим развратно
Уже не на девиц, а на бухло.
И бодро одеваемся в Ашане,
Дешевле барахолки не найдешь.
Мы стали пожилыми алкашами,
И нами помыкает молодежь.
* * *
Ты помнишь бумажные фотки,
Ты помнишь Советский Союз?
И серые наши высотки,
И старый обшарпанный шлюз.
На сладкое, то есть на третье,
Давай же устроим побег
В минувшее тысячелетье,
В наш разнокалиберный век.
Какие мы все тут худые,
Какая вокруг суета.
Какие мы все не седые,
И даже вон та сволота.
Какие мы все молодые.
В лесу, за столом, у реки…
Какие мы все тут живые,
Какие же вы дураки.
Ты помнишь Советский Союз?
И серые наши высотки,
И старый обшарпанный шлюз.
На сладкое, то есть на третье,
Давай же устроим побег
В минувшее тысячелетье,
В наш разнокалиберный век.
Какие мы все тут худые,
Какая вокруг суета.
Какие мы все не седые,
И даже вон та сволота.
Какие мы все молодые.
В лесу, за столом, у реки…
Какие мы все тут живые,
Какие же вы дураки.
* * *
Уж лучше бы здесь и сегодня,
А завтра заявится враг.
Мне снится вчерашняя Сходня,
Живой и зеленый Овраг.
Мне снится: я тихо бухаю
Среди одуревшей войны.
И мирно шагаю к трамваю,
Какие хорошие сны.
Стою, как цветок, осыпаюсь,
Беспомощное существо.
Мне снится, что я просыпаюсь,
И вам пожелаю того.
А завтра заявится враг.
Мне снится вчерашняя Сходня,
Живой и зеленый Овраг.
Мне снится: я тихо бухаю
Среди одуревшей войны.
И мирно шагаю к трамваю,
Какие хорошие сны.
Стою, как цветок, осыпаюсь,
Беспомощное существо.
Мне снится, что я просыпаюсь,
И вам пожелаю того.
