ЕВГЕНИЙ РЕУТОВ
(1966—2016)
(1966—2016)
«Я ЗНАЮ: Я ПОДОХНУ ПОД ЗАБОРОМ…»; ЭЛЕГИЯ; «СПОНСОРЕСС
УБЛАЖАЯ-НАСИЛУЯ…»;
«БЛАЖЕН ЧЕЛЕНТАНИВШИЙ СМЛАДУ…»
УБЛАЖАЯ-НАСИЛУЯ…»;
«БЛАЖЕН ЧЕЛЕНТАНИВШИЙ СМЛАДУ…»
Поэт, палиндромист, прозаик, драматург, режиссер, музыкант Евгений Реутов был уроженцем Владивостока, где окончил театральный факультет Дальневосточного государственного института искусств (учился, кстати, вместе с популярной ныне певицей Викой Цыгановой).
Что я могу сказать про Женю? Уникальный, талантливый, Божий человек.
Я знал его хорошо — он трудился несколько лет у меня (после того, как потерял работу на ТВ) в издательстве-типографии «Вест-Консалтинг» переплетчиком, печатником, корректором, постоянно публиковался в моих изданиях. Часто заходил ко мне в директорский кабинет (мы тогда сидели в шикарном офисе в Большом Знаменском переулке, неподалеку от Храма Христа Спасителя) просто потрепаться, называл меня по-свойски «Жэка», чем изумлял всех моих — тогда — многочисленных сотрудников.
А я его называл Джексон. Не было у нас никогда отношений — начальник-подчиненный. Мы были два приятеля, просто один оказался по воле случая на должности директора, а другой — на должности переплетчика. Кстати, переплетчик Реутов был первоклассный. Он клеил книги лучше всех в нашей типографии, без всяких расчетов, на глазок, но очень хорошо.
В 2006 году в нашем издательстве «Вест-Консалтинг» вышла книга его стихов «…Индиго, Боги, Дни…», которую Женя сам и напечатал, и склеил.
В моральном плане Реутов был безукоризненный человек. Добрый, честный, порядочный, ироничный, самоироничный, мудрый. Долги всегда отдавал, ни о ком не говорил плохо, в начальство не лез. За два месяца до своей нелепой смерти от аппендицита (точно что-то предчувствовал) вернул мне мою электрическую гитару, которую я дал ему во временное пользование и уже забыл про нее.
Реутов успел реализоваться в творческом плане — прежде всего, как поэт. Печатался в журналах «Знамя», «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Зинзивер», «Дальний Восток», «Слово» (Нью-Йорк), в альманахах «Поэзия», «Серая лошадь», газете «Поэтоград».
Стихи у него ироничные, самоироничные, но грустные. Замечательные. Все как положено — печальный мим. Поэт.
Что я могу сказать про Женю? Уникальный, талантливый, Божий человек.
Я знал его хорошо — он трудился несколько лет у меня (после того, как потерял работу на ТВ) в издательстве-типографии «Вест-Консалтинг» переплетчиком, печатником, корректором, постоянно публиковался в моих изданиях. Часто заходил ко мне в директорский кабинет (мы тогда сидели в шикарном офисе в Большом Знаменском переулке, неподалеку от Храма Христа Спасителя) просто потрепаться, называл меня по-свойски «Жэка», чем изумлял всех моих — тогда — многочисленных сотрудников.
А я его называл Джексон. Не было у нас никогда отношений — начальник-подчиненный. Мы были два приятеля, просто один оказался по воле случая на должности директора, а другой — на должности переплетчика. Кстати, переплетчик Реутов был первоклассный. Он клеил книги лучше всех в нашей типографии, без всяких расчетов, на глазок, но очень хорошо.
В 2006 году в нашем издательстве «Вест-Консалтинг» вышла книга его стихов «…Индиго, Боги, Дни…», которую Женя сам и напечатал, и склеил.
В моральном плане Реутов был безукоризненный человек. Добрый, честный, порядочный, ироничный, самоироничный, мудрый. Долги всегда отдавал, ни о ком не говорил плохо, в начальство не лез. За два месяца до своей нелепой смерти от аппендицита (точно что-то предчувствовал) вернул мне мою электрическую гитару, которую я дал ему во временное пользование и уже забыл про нее.
Реутов успел реализоваться в творческом плане — прежде всего, как поэт. Печатался в журналах «Знамя», «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Зинзивер», «Дальний Восток», «Слово» (Нью-Йорк), в альманахах «Поэзия», «Серая лошадь», газете «Поэтоград».
Стихи у него ироничные, самоироничные, но грустные. Замечательные. Все как положено — печальный мим. Поэт.
* * *
Я знаю: я подохну под забором
Своей багамской виллы, средь путан…
Надеюсь — тьфу-тьфу-тьфу! — еще не скоро,
Когда исполню Жизненный свой План…
Пока же «мы» лишь когда пишем — дышим…
Хотя порой так хочется бежать —
Как Ленин от полиции — по крышам! —
От собственных творений. Но тетрадь
Беру. Как взял ее (мне было 8),
Когда в окно струился тусклый свет…
И посмотрев на слякотную осень,
Вдруг написал: «Мой дедушка, привет!..»
Своей багамской виллы, средь путан…
Надеюсь — тьфу-тьфу-тьфу! — еще не скоро,
Когда исполню Жизненный свой План…
Пока же «мы» лишь когда пишем — дышим…
Хотя порой так хочется бежать —
Как Ленин от полиции — по крышам! —
От собственных творений. Но тетрадь
Беру. Как взял ее (мне было 8),
Когда в окно струился тусклый свет…
И посмотрев на слякотную осень,
Вдруг написал: «Мой дедушка, привет!..»
(Стихотворение из журнала «Дети Ра», № 8, 2015)
ЭЛЕГИЯ
Я буду притворяться умным.
Я буду притворяться мной, —
Когда гуляя в Граде шумном,
Внезапно встречусь я с тобой…
Навру, как видел бой в Афгане
(«Рука — туда! Нога — сюда!..»),
Навру про бурю в океане
И про чумные города.
А ты сумеешь притвориться
Секс-бомбою — кинозвездой, —
Покуда трижды над столицей
В ночи не крикнет козодой…
И с нас спадут — синхронно — маски,
Мы станем теми, КТО есть Мы, —
Герои Новой Страшной Сказки:
Пиит и Муза — в Сердце Тьмы…
Я вдруг пойму, как я бездарен
(Но умолчу о том вовек)…
Так ведь и ПЕРВЫЙ — не Гагарин.
А некий «подрасстрельный» зек!..
Я буду притворяться мной, —
Когда гуляя в Граде шумном,
Внезапно встречусь я с тобой…
Навру, как видел бой в Афгане
(«Рука — туда! Нога — сюда!..»),
Навру про бурю в океане
И про чумные города.
А ты сумеешь притвориться
Секс-бомбою — кинозвездой, —
Покуда трижды над столицей
В ночи не крикнет козодой…
И с нас спадут — синхронно — маски,
Мы станем теми, КТО есть Мы, —
Герои Новой Страшной Сказки:
Пиит и Муза — в Сердце Тьмы…
Я вдруг пойму, как я бездарен
(Но умолчу о том вовек)…
Так ведь и ПЕРВЫЙ — не Гагарин.
А некий «подрасстрельный» зек!..
(Стихотворение из газеты «Поэтоград», № 40, 2015)
* * *
Спонсоресс ублажая-насилуя,
Я деньжонок в кубышке скопил
Разве что на бутылку с текилою
Или ящик кошмарных «чернил»…
Ведь кому б ни давал прикасаться я
К драгоценным моим «фаберже» —
Оттого, что кругом профанация,
Все прожекты мои — через «жэ».
(Вот такими, подруга, порядками
От Потопа весь мир и живет:
Петросян ест икру с шоколадками,
А Ван Гог свои уши жует.)
Но однажды — с тобой, уголовницей —
Бутиковые скинув штаны,
Я прилягу у старой смоковницы
А вокруг — облака, табуны…
Я деньжонок в кубышке скопил
Разве что на бутылку с текилою
Или ящик кошмарных «чернил»…
Ведь кому б ни давал прикасаться я
К драгоценным моим «фаберже» —
Оттого, что кругом профанация,
Все прожекты мои — через «жэ».
(Вот такими, подруга, порядками
От Потопа весь мир и живет:
Петросян ест икру с шоколадками,
А Ван Гог свои уши жует.)
Но однажды — с тобой, уголовницей —
Бутиковые скинув штаны,
Я прилягу у старой смоковницы
А вокруг — облака, табуны…
декабрь 2005
(Стихотворение из журнала «Зинзивер», № 3, 2006)
* * *
блажен челентанивший смладу
на танцах до тура в афган
блажен кого вывел в ламбаду
тверезым кремлёвский каган
блажен и в багажнике пленник
влекомый на южный курорт
без паспорта кодака денег
…поет межсезония норд
которому вторит синатра
и внемлет укуренный жлоб
квадрига Большого театра
над геями рвется в галоп
а над рифмачом-натуралом
клюкой замахнувшийся тесть
небесного лыжника слалом
выводит коронную весть
однако без кактус-пейотца
ее не прочтет дон гуан
влюбленный в кравцову дождется
талибов хазар марсиан…
на танцах до тура в афган
блажен кого вывел в ламбаду
тверезым кремлёвский каган
блажен и в багажнике пленник
влекомый на южный курорт
без паспорта кодака денег
…поет межсезония норд
которому вторит синатра
и внемлет укуренный жлоб
квадрига Большого театра
над геями рвется в галоп
а над рифмачом-натуралом
клюкой замахнувшийся тесть
небесного лыжника слалом
выводит коронную весть
однако без кактус-пейотца
ее не прочтет дон гуан
влюбленный в кравцову дождется
талибов хазар марсиан…
(Стихотворение из журнала «Футурум АРТ», № 1, 2005)