ВЕСТЬ ЮРИЯ ВЛОДОВА
Юмор и метафизика даны предельно серьезно: на стыке огненных точек правды и осмысления истории, а через нее — всякой действительности: любая ведь быстро обращается в историю:
«Граф, извиняй! — слова твои пусты,
Сморгнул денщик, топя лепеху в сале,
Издревле — смерть и кривда мир спасали,
А жизнь и правда прятались в кусты…»
Все возмутилось в Лёвушке Толстом…
«Прочь!..» — гаркнул граф и в двери ткнул перстом…
Потом всю ночь казнился над листом…
Сморгнул денщик, топя лепеху в сале,
Издревле — смерть и кривда мир спасали,
А жизнь и правда прятались в кусты…»
Все возмутилось в Лёвушке Толстом…
«Прочь!..» — гаркнул граф и в двери ткнул перстом…
Потом всю ночь казнился над листом…
Юрий Влодов — поэт метафизики и необычных, окрашенных в тона страдания и мысли прорывов, — обращался к истории, как к призме, используя которую можно точнее увидеть современность.
Влодов штурмовал божественную идею: исследуя все суммы ощущений, которые связаны с религиозным чувством в недрах человеческого устройства:
Влодов штурмовал божественную идею: исследуя все суммы ощущений, которые связаны с религиозным чувством в недрах человеческого устройства:
Явился Бог средь бела дня:
«Пойдешь ли, краля, за меня?!
Смотри: я — молод! Я — пригож!
На кузнеца лицом похож.
А что в глазах не тот привет,
Так это, краля, лунный свет!
Ну как?!..»
«Пойдешь ли, краля, за меня?!
Смотри: я — молод! Я — пригож!
На кузнеца лицом похож.
А что в глазах не тот привет,
Так это, краля, лунный свет!
Ну как?!..»
Дальше разворачивается тугая лента ассоциаций, жизни, многого…
Слишком свойское отношение c Богом?
Так оно у каждого, кто стремится к рудной жиле этой темы, таково…
…Частая картина — Бог, сходящий в селенье.
Бога хочется приблизить, узнать его, видоизменить до собеседника, пускай могущественного, пускай вечного…
Мы-то — тленны.
…Есть парадоксальность иных изломов мысли:
Слишком свойское отношение c Богом?
Так оно у каждого, кто стремится к рудной жиле этой темы, таково…
…Частая картина — Бог, сходящий в селенье.
Бога хочется приблизить, узнать его, видоизменить до собеседника, пускай могущественного, пускай вечного…
Мы-то — тленны.
…Есть парадоксальность иных изломов мысли:
Когда Христос, иль кто он там еще,
Готовился принять земную кару,
Он как бы уподобился Икару,
Свой птичий лик склоняя на плечо.
Готовился принять земную кару,
Он как бы уподобился Икару,
Свой птичий лик склоняя на плечо.
Есть и огромные пласты истории и метафизики, тонко обрабатываемые стихом.
Архитектурное сооружение словес, возведенное Влодовым, ждет своих исследователей, способных донести миру ту весть, которую он, слишком закрученный суетой, не желает слышать.
Архитектурное сооружение словес, возведенное Влодовым, ждет своих исследователей, способных донести миру ту весть, которую он, слишком закрученный суетой, не желает слышать.