из отходов воспоминаний
возникают замки мечты
пейзажи без сожалений
ошалели от новой страны

            амальгамы олив и миндаля
            и лимонов знакомый запах
            гуси-лебеди-беженцы-рая
            луч сломался и скорбно затих

по лучу потянулись утки
кормораны^* и цапли — в цепь
летят журавли. И сутки
повернулись растерянно вспять

            путешественница-изгнанница
            я любовь пою на краю
            ойкумены, памяти заросли
            тростником отодвинули тьму

на солнце живется — не пишется
в кусты уползти — во тьму
во тьме мне голос слышится
там утки кричат поутру

            голосят как бабы: в дорогу!
            беспокойно во тьме морей
            один на один — дорога
            и голос тыщи ночей

густой голос ночи
как деготь терпкий льется
серый янтарь в камине
серые утки готовятся,
вечные странницы, в путь!
Африки розовой крылья
на солнце синем дрожат
спешат журавли и аисты
из Аида в Рай и назад
спешат по кругообразному —
так акробаты в цирке —
времени: луч-стрела-канат
замыкаются в круг беременный
в нем звезды от боли вопят
как утки на юге Сицилии
морей голоса и портов
чаек стаи и лодок
запах тунца и цветов и
желтых вулкана садов

уплыть бы из Мардзамеми
или стать маяком на пристани
Капо Пассеро, Порто Пало
где на часах бы выстоять
у небес багровых и алых
или ходить на ловлю
флотилией мыслей рыбачьих
возвращаться баркасом с грузом
идей: они как рыбы
будут блестеть на солнце
серебриться чешуи узорами
из пены перламутровой тины
и раковин паутины
полыхнут серебром заката
и медленно отодвинут
кусты алокрасной рябины
за кулисы далеких витрин.

То теней театр и ныне
тени как птицы машут
синим платочком вслед
и плачут тени и пляшут
и замков давно уже нет.
Там Гамлета призраку жить
и век кончается бредом
и лучше теням уплыть
в моря теплые южные
где есть острова ненужные
где теням есть место быть.

На границе с Африкой
южнее Туниса
плавали лебеди
а может аисты
          Уходят в море рыбаки
          и аисты срываются
          и лебеди чири-чири
          и мысли Богу каются
На границе с Африкой
а может в Сицилии
бегали кролики
а может лисицы
          Уходят в море рыбаки
          и аисты срываются
          и лебеди чири-чири
          и мысли Богу каются
На границе с Африкой
в провинции Ното
царили аисты
и цапли из Киото
          Уходят в море рыбаки
          и аисты срываются
          и лебеди чири-чири
          и мысли Богу каются
На границе с Африкой
на мысе Порто Пало
мысли расцветали
как цвет миндаля
          Уходят в море рыбаки
          и аисты срываются
          и лебеди чири-чири
          и мысли Богу каются
На границе с Африкой
то бишь в Вендикари
цвел миндаль и цитрусы
а барки шли как ходики
          Уходят в море рыбаки
          и аисты срываются
          и лебеди чири-чири
          и мысли Богу каются

Уходят в море корабли и барки
и аисты как лист зимы и утки
как кружевные позывные и ищущие
новизны фламинго так зябко
отражаются в закате вод и так внезапно
срываются с окраин мира, рыбаки
протяжным взором провожают
косяк, перелетающий границы
и птицы криком отвечают
странниц, и рыбы голосят как птицы
и цвет миндаля запахом весны,
а может быть зимы, окутал
остров как туманом душным
и лебеди снялись с лиманов
и лимонов цвет пронизал
райские сады Сицилии и
апельсинов запах заглушил
звук памяти, и вдруг затихли
тени беспокойства, и мысли
тихо пели песни вероломства
природы. И человека тоже

1.
                                     Как тень
теней в сини морей и солнц
что тень луны на юге жарком
обожгли дыханием пустыни
той страны, что каперсами заросла
и фикусами под сенью аиста крыла
где пущ олив зеленый зной прилива
                                       Крик журавля
облил луну сквозь тень прорвавшись
и веером фламинго к утру замкнулся
и уснул как тень забытых вод под шелест
островов
                           И день распятым солнцем
занимался и колокольностью крик птичий
разошелся, и тенью крылья как архангелы
в поход крестовый размахнулись
и почернело небо звоном
                          и тень отголосила стоном
и я у тени на плече проплакала тихонько
строчки о судьбе луны и тени
и распахнулись крылья корморанов
и потянулись мыслей караваны
сквозь сердца пустынь за границу тьмы
где отдыхают тени, когда б моря
они перелетели по нити шелковой
                        что путь ведет сквозь день
                                              от ночи к ночи

2.
я как чума
я вымогаю страсти ужас
я тень теней
что в дюнах заблудилась
от ужаса сознанья
страсти и недомоганья
о, Боги!
отдайте право пить
чашу бытия любви
и пьянствовать в садах
Сицилии от ужаса
любви и смерти
южной, среди лиманов
и перелетных птиц
что в Африку летят
из Азии, свой
путь шелковый
прокладывая караваном:
и груз роскошный
воздуха и моря и тепла
любви и страсти неба
несут как знак
проклятья и свободы
о, Боги!
дайте знать
надолго ли дано
мне кочевать?
какие ждут меня
еще дороги…

невидимкой рассекала предметное море
необыкновенно простейшей клеточной жизни

соборы Ното^* как метафора смерти
вонзались в небо — лаконичный чертог

цвела осенним цветом напудренная мушмула
в дождливой перламутром раковине Сицилии

закат раскатывался красным заревом ада
и выклинивал черные трупы стволов слов

________________________________________
* город в провинции Сиракузы, пример барокко

из подвалов памяти плещет забвенная русскость
растекается изящность геометрических форм
снова голос в гармонии с полусветом
любая страна — лишь продолжение зорь
раннего детства изгнанника. В странника
превращает его закон перспектив и зеркал
из которых строится Зазеркалье. Именно там
Алиса — странник, что видит вокруг себя разные
                                                                              страны
а попадая в изгнание, видит все время одну
                                                                      не-страну
Не-родину. И начинает подписывать открытки
с ландшафтом: Отовсюду с любовью