Эльдар АХАДОВ
Эльдар Ахадов — поэт, прозаик. Родился в 1960 году в Баку. Окончил Ленинградский горный институт. Автор многих книг стихов и прозы. Публиковался в журналах «Дети Ра», «День и Ночь», «Молодая гвардия», «Сибирские огни» и многих других. Лауреат всероссийских и международных литературных премий. Член Союза писателей ХХI века.
Стихотворения и сказки
СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
* * *
Мне нравится то, что мы все с вами разные,
Что вы со мной часто ни в чем не согласные,
И что, ни на чьи не взирая веления,
На все у вас есть свое личное мнение.
Мне то несогласие кажется знаковым:
Весь мир оно делает неодинаковым,
Живым, настоящим, ни с чем не рифмованным,
Невыдуманным, озорным, очарованным,
Единственным, в меру того одиночества,
Где каждый живет, как ему того хочется.
Что вы со мной часто ни в чем не согласные,
И что, ни на чьи не взирая веления,
На все у вас есть свое личное мнение.
Мне то несогласие кажется знаковым:
Весь мир оно делает неодинаковым,
Живым, настоящим, ни с чем не рифмованным,
Невыдуманным, озорным, очарованным,
Единственным, в меру того одиночества,
Где каждый живет, как ему того хочется.
ЖИМОЛОСТЬ
Там, где коршуны тоненько ржут,
Как летучие мелкие кони,
Где ночной серебрится кунжут
На широкой небесной ладони,
Там до знойного треска стрекоз,
До тоски предрассветной о ветре,
Брызнет жимолость жемчугом слез
Ненароком встревоженной ветки,
И начнется стремительный день,
Раскрываясь волшебным орехом,
Возносясь аметистовым эхом
За набухшую светом сирень.
Как летучие мелкие кони,
Где ночной серебрится кунжут
На широкой небесной ладони,
Там до знойного треска стрекоз,
До тоски предрассветной о ветре,
Брызнет жимолость жемчугом слез
Ненароком встревоженной ветки,
И начнется стремительный день,
Раскрываясь волшебным орехом,
Возносясь аметистовым эхом
За набухшую светом сирень.
СЕНТЯБРЬ
Каждый день прекрасен, как подарок
Над землей, пропахшей сентябрем,
Где рябины пламенный огарок
Все еще не мечен серебром,
И шумят еще живые листья
О минувших летних чудесах,
А потом, мелькая словно искры,
Исчезают в синих небесах…
Жизнь летит стремительною векшей
Меж стволов древесных и травой…
И ликует ветер сумасшедший,
Окунаясь в небо с головой.
Над землей, пропахшей сентябрем,
Где рябины пламенный огарок
Все еще не мечен серебром,
И шумят еще живые листья
О минувших летних чудесах,
А потом, мелькая словно искры,
Исчезают в синих небесах…
Жизнь летит стремительною векшей
Меж стволов древесных и травой…
И ликует ветер сумасшедший,
Окунаясь в небо с головой.
СТИХИ НА ВЕТРУ
Развеяв дребезги тумана,
К Байкалу с ледяных вершин
Текут ветра Хамар-Дабана:
Култук, шелонник, баргузин.
И вот унылый и напевный
Уже один, как царь горы,
Стремится хиус многодневный
К просторам устья Ангары,
Чтоб там, приникнув к Енисею,
Исчезнуть где-нибудь весной
Где плещут крыльями халеи,
Кружа, как ирий неземной…
Так, вспыхнув хлопьями, как замять,
Небесная сырая кить,
Опять мою встряхнула память,
Из бездны вытянув за нить
Обломки детские игрушек,
Автобус, сжатый в кулаке,
Пески колючие ракушек
И слезы моря вдалеке,
Не важно из какого сора…
Мне дорог ваш священный дар:
Хамсин, шарав, самум и бора,
Сарма, хазри и гилавар…
К Байкалу с ледяных вершин
Текут ветра Хамар-Дабана:
Култук, шелонник, баргузин.
И вот унылый и напевный
Уже один, как царь горы,
Стремится хиус многодневный
К просторам устья Ангары,
Чтоб там, приникнув к Енисею,
Исчезнуть где-нибудь весной
Где плещут крыльями халеи,
Кружа, как ирий неземной…
Так, вспыхнув хлопьями, как замять,
Небесная сырая кить,
Опять мою встряхнула память,
Из бездны вытянув за нить
Обломки детские игрушек,
Автобус, сжатый в кулаке,
Пески колючие ракушек
И слезы моря вдалеке,
Не важно из какого сора…
Мне дорог ваш священный дар:
Хамсин, шарав, самум и бора,
Сарма, хазри и гилавар…
КОНЕЦ ДНЯ
День скончался в судорогах молний,
В брызгах звезд над сутолокой крыш…
И вослед выбрасывались волны
На в пески затянутую тишь.
В брызгах звезд над сутолокой крыш…
И вослед выбрасывались волны
На в пески затянутую тишь.
СЛУЧАЙНОСТЬ
Наша жизнь — счастливая случайность
На пороге инобытия,
Каждый день ее необычайность
На себе испытываю я.
Оставляя ощущенье чуда,
Растворяясь в прошлом навсегда,
Вот она явилась ниоткуда
И уже исчезла в никуда.
И опять сияет на пороге,
И манит картиной со стены.
А на ней: холмы, единороги
И луна — с обратной стороны…
На пороге инобытия,
Каждый день ее необычайность
На себе испытываю я.
Оставляя ощущенье чуда,
Растворяясь в прошлом навсегда,
Вот она явилась ниоткуда
И уже исчезла в никуда.
И опять сияет на пороге,
И манит картиной со стены.
А на ней: холмы, единороги
И луна — с обратной стороны…
ЖИДКИЙ ИЗУМРУД
Зимы истаяли недели,
Как затерявшийся в ночи
В белесом пламени метели
Мгновенный обморок свечи.
Но, о минувшем не гадая,
Все оживленней и смелей
Струится зелень молодая
По иероглифам ветвей.
И, словно осеняя чудом
Мир, узнаваемый до слез,
Пылает жидким изумрудом
За полем облачко берез.
Как затерявшийся в ночи
В белесом пламени метели
Мгновенный обморок свечи.
Но, о минувшем не гадая,
Все оживленней и смелей
Струится зелень молодая
По иероглифам ветвей.
И, словно осеняя чудом
Мир, узнаваемый до слез,
Пылает жидким изумрудом
За полем облачко берез.
БАКИНСКИЕ СОСНЫ
Головокружительные сосны
Проплывают в небе надо мной:
Все, что было или будет после,
Их, как дождь, обходит стороной…
Кем себя любой из нас ни числи:
Мы — лишь пыль, послушная ветрам.
И текут извилистые мысли,
Как живые тени по ветвям…
Где в тумане с моря дышит осень,
И с волной рифмуется волна,
Спят ошеломительные сосны,
И сияет спелая луна.
Проплывают в небе надо мной:
Все, что было или будет после,
Их, как дождь, обходит стороной…
Кем себя любой из нас ни числи:
Мы — лишь пыль, послушная ветрам.
И текут извилистые мысли,
Как живые тени по ветвям…
Где в тумане с моря дышит осень,
И с волной рифмуется волна,
Спят ошеломительные сосны,
И сияет спелая луна.
СКАЗКИ
ПРО ВЗАИМНОЕ СЧАСТЬЕ
ПРО ВЗАИМНОЕ СЧАСТЬЕ
Жила-была мысль. Прямая. Честная. Одна-одинешенька. Не то, чтобы замуж выйти — поговорить не с кем! Намаялась она, настрадалась и решила уйти из пустого дома. Метнулась к выходу: закрыто, рот на замке, чтоб не ляпнул что попало, не выдал военную тайну про количество собственных мыслей. Через другие же места порядочным мыслям выходить не прилично.
Засела мысль в голове, не дает ей покоя. Долго ли, коротко ли — поехала у дома крыша от засевшей мысли. Открылся рот, зачирикал язык, начал молоть всякую чепуху. Мысль обрадовалась, выпорхнула наружу, ликует. А в голову свежий ветер залетел, хорошо пустой голове с ветром, и мыслей никаких. Чистота!
Так и живут теперь обе счастливые: мысль, свободная от головы, и голова с ветерком.
Засела мысль в голове, не дает ей покоя. Долго ли, коротко ли — поехала у дома крыша от засевшей мысли. Открылся рот, зачирикал язык, начал молоть всякую чепуху. Мысль обрадовалась, выпорхнула наружу, ликует. А в голову свежий ветер залетел, хорошо пустой голове с ветром, и мыслей никаких. Чистота!
Так и живут теперь обе счастливые: мысль, свободная от головы, и голова с ветерком.
ПТИЧКА
Жила-была одна невидимая птичка. Жила и удивлялась самой себе: почему она все время одна? У каждой — есть какой-нибудь птиц, гнездо, яички, обжоры мелкие смешные горлопанистые, короче — все для полного птичьего комплекта, а у нее — никого.
Жила она по щелчку фотографа. Он щелкал, она вылетала. И как-то все нескладно, если не сказать хуже. То вылетит: а еще никого нет. То наоборот: вылетает, а уже все ушли куда-то, не дождались…
В общем, надоела она фотографу, бросил он ее, подлец такой, и убежал в кинематограф. Там птичек нет. А зарплата хорошая.
А птичка все живет по привычке, ждет щелчка для вылета. Хотя ей на самом деле уже давно неоткуда вылетать: всюду смартфоны да айфоны, каждый сам себе фотограф. Ждала она, ждала чего-то, пока ей окончательно не надоело ждать… Щелкнула невидимая птичка невидимым клювом сама для себя, взлетела высоко-высоко до самого неба и перестала быть невидимой, а стала синей, как небо. И тут-то все-все — там, внизу, сразу догадались, что это было их счастье. Глядят теперь в небо, ждут возвращения небесно-синей птички счастья, пальцами щелкают.
Ну-ка, подвинься, народ, дай и мне пощелкать.
Жила она по щелчку фотографа. Он щелкал, она вылетала. И как-то все нескладно, если не сказать хуже. То вылетит: а еще никого нет. То наоборот: вылетает, а уже все ушли куда-то, не дождались…
В общем, надоела она фотографу, бросил он ее, подлец такой, и убежал в кинематограф. Там птичек нет. А зарплата хорошая.
А птичка все живет по привычке, ждет щелчка для вылета. Хотя ей на самом деле уже давно неоткуда вылетать: всюду смартфоны да айфоны, каждый сам себе фотограф. Ждала она, ждала чего-то, пока ей окончательно не надоело ждать… Щелкнула невидимая птичка невидимым клювом сама для себя, взлетела высоко-высоко до самого неба и перестала быть невидимой, а стала синей, как небо. И тут-то все-все — там, внизу, сразу догадались, что это было их счастье. Глядят теперь в небо, ждут возвращения небесно-синей птички счастья, пальцами щелкают.
Ну-ка, подвинься, народ, дай и мне пощелкать.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Я долго размышлял над вашим соблазнительным предложением. Немало диковинных мыслей посетило мою дурную, так сказать, голову. Всю бессонную ночь противоречивые чувства не раз охватывали мою нежную душу упругими кольцами воспоминаний о ваших настойчивых усилиях. И все-таки я решился сказать вам «нет»: «Нет, я не отказываюсь от вашего предложения! Ни в коем случае! Я всего лишь не в состоянии принять его, как следует…»
ПУСТЯКИ
Всякие пустяки приходят нам в головы. Придут, постоят, потопчутся и уходят. Но не все. Некоторые остаются надолго.
