Роман о герое перестройки, пережившем 90‑е и не ставшим ни жуликом, ни бандитом, — это не только хроника времени, но и вдумчивая исповедь родившегося в шестидесятые, учившегося в семидесятые, закалившегося во все последующие периоды очередных «перемен». И не был бы наш герой тем, кем он стал, если бы не память рода, семейные традиции, мужество и дерзость первопроходцев, поднимавших страну в послевоенные годы.
Роман Михаила Зуева «Грустная песня про Ванчукова», на самом деле — яркий пример семейной саги, в которой два поколения славного рода вершат историю страны на своих личных трудовых фронтах. Действие романа длится со времен большого террора и оттепели до перестройки и девяностых, а география раскинулась от Москвы до Сибири, от Донбасса до Казахстана. И сюжет, следуя за историей страны, раскрывает ее «жизненную» изнанку, поскольку в нем живут и трудятся «живые» люди, ярко и мастерски изображенные автором. Живущие, добавим, работой, которая заменяла им семью. «Ванчуков пришел на завод в тысяча девятьсот тридцать первом, — узнаем мы об отце героя. — Было ему шестнадцать, комбинату — два. Строящийся днями и ночами без остановок комбинат не смог стать сыном Ванчукову: слишком мала разница в возрасте. Но комбинат уже родился его младшим братом. А братьям старшим судьбой положено отвечать за младших. Судьбой и жизнью. Так заведено».
Вообще «профессионально» — это главное слово в романе, и речь как о стиле жизни героев, так и детальном ее описании. Производственные циклы, заводские будни, инженерные новаторства — обо всем этом автор, как уточняет в своих интервью, слышал в семье, в которой были как раз строители новой жизни, да сам работал врачом, так что достоверность и детализация быта, работы и учебы более чем выразительны. Не говоря уже о приметах времени, которые в романе описаны в таком же «жизненном» ключе. «В воздухе над домами несколько раз глухо бабахнуло, будто реактивные истребители, один за одним, выходили на сверхзвук. — Че за хрень? — недоуменно спросил Ванчуков. — Война? Наши в городе? — Какая война… Прикопали же солнцеликого. — А‑а‑а! Точно! — хлопнул себя по лбу Ольгерд. «Как мог забыть… Дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев кони двинул. Похороны на Красной площади в разгаре». — Шабаш! В бубны, видать, стучат громко. Друг другу… — Ты договоришься… — Нельк, я только с тобой. Мир — дружба — жвачка. Ну, я пошел?..»
Впрочем, испытания, выпавшие на долю главного героя, были под стать его натуре — мятущейся, бунтарской, неспокойной. Вечные поиски себя — в жизни, семье, любви, работе — на самом деле, отображают историю рода, в которой «белая кость» старалась ужиться с пролетариатом в одной возрождаемой стране. «А вот Ванчуков, как и отец его, Фёдор Викентьевич, они другие — дворянская белая кость, — рассуждают в романе о семье главного героя. — Их тоже не подвинуть, но какой ценой? Что происходит у них внутри? Какими страшными усилиями дается им внешнее спокойствие? Барышев знал: там, где он пройдет, плюнет, разотрет и не заметит, эти надорвутся и подломятся. Не потому что слабые. А потому что тонкие внутри, не кряжистые».
Тем не менее, критики в романе нет, только констатация сквозь призму жизни. Детали быта, хмурая действительность, «невеселая песня моя», как у Цоя. Автор не ностальгирует, рассказывая о житейских мелочах вроде марок сигарет («"Ява" от "Пегаса" отличалась хорошим вкусом»), аппаратуре («"аккорд" за девяносто девять рублей с двумя картонными колонками»), книгах («а ты "Альтиста Данилова" дочитал?») — скорее, анализирует и сопоставляет. Различая действительность тех времен и реальную жизнь. «Поутру, пока Ольгерд бултыхался в школе, мама с папой ехали по продуктовым магазинам, пытаясь купить хоть что-то существенное на предстоящую неделю. В магазинах в начале Ленинградского проспекта шаром покати. Рядом вокзал, и «гости столицы», отправляясь восвояси, сметали с прилавков все, что можно было смести. Поэтому родителям приходилось садиться на троллейбус и плестись в начало улицы Горького, поближе к Красной площади. Во внутренностях Бульварного кольца в продовольственных к концу недели все же наблюдался «развитой социализм», а не «экономика должна быть экономной».
И все-таки наш герой удержался на плаву, пройдя все круги ада в погибающей в связи с перестройкой экспериментальной медицинской лаборатории. В дальнейшем была клиническая ординатура, аспирантура ведущего хирургического НИИ страны, работа врачом-реаниматологом, совместное с американцами медицинское предприятие. Была и любовь, и привязанности, Ольгерда бросали и сам он бросал — собственно, в этом он отличался в своей семье, где тайком содержали и любовниц, и внебрачных детей. Честность по отношению к себе и ближним — наверное, главное, что повлияло на формирование его характера, и таким Ванчуков запомнился всем, кто его знал. Яркий, красивый, независимый человек, дождавшийся «перемен» и спевший свою «грустную песню».