I

В черной стенке алтаря
словно ласточкины перья
леденцами янтаря
отпечатано забвенье

я люблю тебя навзрыд
как столица ни горбата —
муза с розою стоит
под чадрою виноватой

красным шарфиком царям —
это рощица отлога
черевички к муравьям
только волосы не трогай

приниматься за свое —
пригорело голубое
как морозное белье
осыпаются обои

я в кругу недостаю-
щих развеянных сквозь сети
горбунами на краю
дорогой перины дети

я люблю тебя и сам
принимаю эстафету —
что же в книге могикан
ветви Нового Завета?

вперевалку до плетня
породнились ненароком
ювелирная резня
позабыта скоморохом

к лету в Гатчине слепой
под колеса тянет руки —
на ресницах успокой
чтобы не было разлуки

у Владимира на ше-
егеря срезают кудри
вороваты на душе
на щите присыпан пудрой

благоверны на вчера
на сегодня кроют матом
словно проседью ребра
барабанщики лохматы

головастой чешуей
устилать подкладку трона
поверявшему такой
пропись норова за коном!

ты у сердца на счету
не такое заменяла —
сорок лампочек в поту
бросят пыль на одеяла

черепицы дым весом
посреди шершавой тризны
что соловуш-колесом
на окраине пронизан

чепчик в капельках вина
на младенце тает иней
Матерь Божья холодна
погорельцы очевидней.


II

Август в лентах чепец наизнанку
карандаш поскользнулся и вздрог
выпрямляет лучи спозаранку
обрывает ромашки зарок

рваной проседью дымки сутулой
по Москве мастеров умывать
чтобы радуга шею свернула
не устали заре повторять

на бумаге оберточной щепки
это ялики в полдень белы —
так присыпь же по гипсовой лепке
похоронные пятна смолы

угловатые числа развеяв
то и дело клянусь голышом
по деревьям развязаны змеи
но зато кругозор невесом

говори же и в говоре тленья
беспризорную душу смени
разметав по краям нетерпенье
на окраине нищей страны.


III

Ошарашив шиповником шутит
прилегающий шепот зимы —
станет август жалеть о простуде
на прохладе шалея взаймы

о святое мое удивленье
в синей курточке птиц вожаком!
белокровия мутные звенья
потускнели шутя ночником

черноклювые стебли обмякли
обещая беречь ворожбу
роковую коробочку сакли
заменили лукошком в избу

знаменитые комья рассудка
узелком обернули узор
до загривка растут прибаутки
подзаборною бранью в упор

на беду отыскался застенок
и грибы из подвалов зудят
словно просьбы стоят на коленях
и не в силах уйти от себя

как живется как водится спросит —
значит осень совсем не судьба
топорами рассерженных просек
на постое рубить погреба.


IV

Глаз раскосый великана
белой молнии разлом
в глубине желтеют камни
растекаясь под дождем

забинтуй такие раны!
в колеснице веселей —
каторжане за экраном
шевелились на селе

рангом выше ниже сада
взглядом нижут на ветру
чернокнижие прохладу
рукоделье к топору

на лету метут и вяжут
бьют поклоны жгут мосты —
тяжелее не обяжут
недоверия черты

в черном платье королеве
предлагаю к наготе
уговор для канареек
на московской духоте.


V

Фонарей кольцо в горсти
канарейка виновата
где гостить? куда грести?
женщин маленькие лица

словно легкою рукой
теплый луч приподнят спешно
за невестой городской
на развалинах потешных.


VI

Сначала и впрямь не до сна —
тебе ли столица последней
ловить на лету имена
посредницей следом за сплетней?

за гребнями рдеет собор —
сначала и впрямь не рябина
но рано ли поздно ли штор
уже не прядет паутина

зеленой свирелью свежа
вода говорливая улиц
сначала и впрямь хороша
ручьи деревенские щурясь

как женщин вести к шалашу
и перья павлиньи качая
слышнее плести камышу
сначала и впрямь различая.


VIII

Бормочут и прочат побед
цепочку и падают молча —
как вишня без косточки свет
оранжевым шариком в клочья

зачем же боярышник желт
и мутный крыжовник запутав
анютины глазки зажжет
и вымолит лету минуту?

лиловой ледышкой крыльца
едва соскользнешь ошибаясь —
у яблока привкус свинца
и нечего жить улыбаясь.

I

Неразменный неповторимый
радиолам хриплым в ответ
птичий гомон пропахший дымом
возлежит на вершинах верб.


II

Так хотя бы тайком поведи
в переулки навылет пробитые
хрипотцой в стариковской груди
и другими обидами

где неловкий куриный уют
где минуты в часы растягивают
там где губы друг другу протягивают
и потешно встают

и под звон музыкальных ворот
в пять погибелей скрючившись
выбегают вдогонку ключницы
поперек волокна вперед

а потом — угадай угадай —
музыкант измеряет Каиново —
может Каю земля мелка его
и простор удивленью дай.


III

Тепловатый улов тишины
мне не верится в самое близкое
потому что пошлют за распискою
и останется мало весны

начинаются самые сны
и природа на редкость медлительна
но зато ожидания длительны
а сомнения тоже ясны

но и там где умеют молчать
где слова поневоле растянуты
за растрату простят хотя бы к вам
поневоле выходят встречать

кто губами любил шевелить
по складам перелистывал замыслы
на стене оставляет самый свой —
на пергаменте след невелик

на столе остывает еда
и вино разливая по скатерти
успевают шепнуть что-то матерно
а потом умереть навсегда

а пока я к тебе не привык
для меня не отыщется замертво —


IV

Насмеши меня — я живой!
хочешь кашку шугну с тобой
положу котелок на печь
помогу пирожок запечь
и смахну для себя в гостях
что не сразу тебя простят
а в саду виноград поспел
а в зобу не видать совсем

что за птица? из третьих уст
услыхать что истреплет куст
разовьет грубовато страсть
разомкнет виновато пасть
обовьется вокруг себя
оборвется из рук любя
и раскинет такую прыть
что захочет воды испить —
что за зверь? за напастью месть
по хозяйству пускает цвесть

хочешь чаю? — живи! живи!
очищаю — еще любви!
обещаю тряхну вихром
приглашу приземлиться в дом
опуститься в бадье в ведре
очутиться в своей норе
в теплом ворсе в родном краю
шкуркой жизнь подстелив мою

нищий вымытый огневой
свищет выбитой головой
смотрит в окна трясется в щель
занозит окунется в цель
где кругами среди кругов
где врагами среди врагов
где друзьями среди подруг
под глазами за кругом круг

ах апрель! убеленный! свой!
хоть теперь удивленно спой
засвищи закругли слова
не взыщи закрепи права
приноравливай прыть! — но вот
неожиданно май придет

о пичуга! чуть-чуть еще!
в сердце вьюга — клони плечо
запечатывай жизнь со мной
соглашайся с моей женой
сердце друга кляни как ночь
постарайся ему помочь —
ведь ему не в тоске — во сне
или в песне песка тесней
желтых кремушков искра есть —
это вечно как в жизни честь
отдавать удивленью вспять
разрешать умиленью спать
разрушать ответвленье впредь
отбирать разрешенье спеть.


V

Где предметы считают в упор
а приметы гуляют с отдачею
непременно пришлют с передачею
неприметного неба укор

будет память сады полоскать
превращаясь в дожди сановитые
для кого не отыщешь куска
не запишешь слова позабытые

будут жить и читать впопыхах
и плешивым горлянкам на донышке
оставлять понаслышке в стихах
побегушек нехитрые зернышки

будут петь или спать или пить
и в чаду ослепительно жалуясь
до последнего часа крепить
побрякушки безмозглые шалые

чтобы в лиственном шуме дыша
умирая и прячась доверчиво
до последнего шага душа
проходила под музыку вечера

может нечего больше спешить
но и так улыбаются заживо —
до последнего взмаха реши
а потом остальное упрашивай

прощевай! отбиваясь от крыл
нашей жизни простора картинного
сколько я для тебя не открыл
для себя не сберег паутиною

но и там где понятия спят
а примеры отсутствуют начисто
почему обещания мстят
продиктованы вешней незрячестью?

до свидания! вечно живой
у беспамятства гость неумеренный
я тебя отрываю от бремени
обладания только собой —
и пускай опускаются временно
облака над моей головой.


VI

До чего еще осень мила!
до чего еще хочет она
и жалеть и любить и радеть
беспросветным ледком холодеть
беспробудной погодкой стоять —
кто аукнется нынче на зов?
и уметь за себя постоять
поднимаясь от самых низов —

кто по осени ждет очага?
побирушка — кусок пирога
или рыхлого хлеба ломоть
где отрывочно свыкся Господь

а потом — побрякушки ломать
да от старости раз умирать
да останется только труха
безответственных рощ вороха —

кто роняет от зонтика трость?
отличает от робости плед?
это осени желтая кость
это просится в гости сосед

значит снова свечу зажигай
или лучше свечу потуши
не умеючи жить выбирай
наживную загадку реши —

вот судак золотой вот котел
безуспешных попыток меха —
что решил для себя что отвел
что застыло в глуши на века

мы усядемся просто и в ряд
наверху сигарета дымит
и стволы захолустья горят —
кто же в них заложил динамит?

мы от ветра идем в приказных
а пока за семейным столом
мы отыщем себе проездных
достоверных дорог ремеслом

слушай кучер! чекушку держи —
на ладони рыбешкой лежит —
это осень смахнула свое
золотистых ресниц острие —

а потом и сказать невпопад —
ничего что обманут с лихвой!
все равно надо мной листопад
повторяет все это за мной

я умею держать на руках
но обычно на землю приду
это осень прошлась впопыхах
без оглядки имея в виду —

о величье обличье сердец!
увеличь свою долю еще —
для тебя наливают свинец
и поэтому так горячо

дай живого раздумия лед
растопить на печи для таких
у которых стремление в лет
обрывается редко в стихи —

у кого еще так хорошо
начиналась пора сентябрей?
осторожнее ширься дружок
погоди становиться сильней

остаются мосты за углом
засмеются холсты над углем
да раскуренной трубкою в круг
первобытное чудище вдруг

обернется лицо улетит
за листом озерцо просвистит
где еще за рукою рука
набивались в товарищи нам
но уже не отыщешь пока
и еще не распишешься там

будет лес может русский душой
по привычке спросонок будить
но уже не поищешь босой
не сумеешь еще находить

кругового проклятия горсть
пролетит с недостатком семян
но уже не раскинешься врозь
и еще не приметишь румян —

так играй же играй и грусти
без просвета глаза опусти
может будет еще намекнешь
а не то пропадешь ни за грош

за уверенной рознью спеши
неумеренной ложью дыши
и горит на тебе широта
уголками тяжелого рта
и лежит по тебе Часослов
угольками запекшихся слов

да листы по которым теперь
по привычке вернулся апрель.


VII

Я должник у тебя — но и ты
зажигаешь чужие мосты

и зато принимает мой долг
донимая тебя кривотолк

и уже понимаю опять
что могу за себя постоять

может ириса запах таков —
сторонюсь поневоле цветов

но совсем не страшусь уберечь
неприметного таянья речь

или тайна меня посетит
и замашки былые простит

или там оглянуться нельзя
и уже не вернутся друзья

оступаясь в пыли горячась
по песчинке на брата сейчас

и еще не умеешь — и все ж
на кого-то похож непохож

для кого-то весна не весна
и моя небылица страшна

но смеются и в страхе своем
по привычке идут в водоем

где трубит захлебнувшись волной
и на вид затянувшись струной

на осколке сличая покой
этот месяц весенний такой

неотступного неба сверчок
тополиного духа клочок

или будущих встреч и разлук
зачинатель и медленный друг

где отыщется лета стезя
и акацию спутать нельзя.

I

По дождю в серебре литом
оплывает свеча и прячется —
улыбнись подари вдвоем
резедой — бирюзой не значится

на асфальте июля след
незаметно растаял — мается
и зовет оглянуться вслед
бирюзой — резедой чурается

свет зажечь и в кругу имен
босиком — успокой раскаявшись
словно к радуге входит клен
оглянувшийся и растаявший

приголубь — на любом кусте
прокаженные капли сразу же
зачехленные тени стен
на кремлевской воде разглажены

синева хоть звезду сожми
и до одури вплавь плеча ли нет —
на песчаном числе зимы
ни печали ни черт отчаянья

ничего что олений май
закружившись ветвист и выдуман —
на рубашке сама срывай
кружевами зови Невы туман

сколько туч о моих стихах!
оглянувшись — и вновь до одури
чтобы листья ловили взмах
или в лет — серебро ли оду ли.

Люби меня как довелось —
ты города ночь и нечаянно
на веслах зеленых сплелось
и говору прочит отчаянье

люблю тебя или в тиши
оленьего моха излучины
и только успела дыши
и губы слезами измучены

душа ли колечком на дно
и сладкими каплями ландыша
уже не разбавишь вино
и лодка начнется и сразу же

сомкнувшись оградами сад
на длинные стебли согнувшийся
на долгие годы подряд
качнувшийся и не вернувшийся.


III

На веслах мальвы босиком
земля который год подряд
и с коромыслами гуськом
сомкнулся длинный ряд оград

варенья коркой смоляной
запекшись лезвием топор
едва остынет — стороной
на кухне бредит разговор

кто к шороху теряя нить
сверчков примешивал у ног
пытался кутаясь тужить
и только путался и смолк?

кто выходил — и клен играл
и плеть белесую луны
купали в мутном? — выбирал
и грудил робкие вьюны

в багровом выборе словес
какая чудилась вода?
и некогда подумать — весь
уже растаял навсегда

к дождю где подали паром
и в елях вылинял июль
какая родина и гром
кружили грозами разгул?

поодаль след но глуше шаг —
и в белый папоротник смей
согревшей заросли Ковша
сгоревшей жалости и змей.


IV

Люби меня как довелось
уже недалек новосельем
на лозах лосиные серьги
и розы цыганские врозь
люби меня как довелось

ты поровну время вела
и волосы льном уложила
и Ладоге песню сложила
Елена молю поняла

гуляет в малиннике лось
шиповник шатер украшает
шепнула и я соглашаюсь
люби меня как довелось

и в нашей крови наугад
мохнатая хвоя ресницы
поднимутся рыбы с мизинца
угар мимолетный продлят

стуча плавниками живем
в глазницах дрожат поцелуи
змеиная кожа с дождем
шурша опадает на струи

сквозь платье в сетях протяни
зеленые стебли нарзана
луна опустилась над садом
зола захлебнулась в тени

на белое тело бутон
сожми и губами знакомясь
как звезды заходят за конус
и карлица ждет животом

свежо задохнешься и вновь
в руке повивальная лента
икра на песке незаметна
душа остроклювая кров.


V

Нам комнаты чужие хороши
цветы на подоконнике большие
горошины слежавшиеся шири
и сумерки душистые дыши

смычки волосяного потолка
сухие костяки до середины
мелодии лесная паутина
и рыбьего глухого косяка

за журавлиным клином корабли
дельфины иудейские пугливы
и Ладоги разливы справедливы
Эллады ковыли не помогли

полынью голубой окружена
оленей промелькнуло отраженье
следили остановлено движенье
колени золотые тишина

ковры на берегу на берегу
Венеция стекляруса резная
низовьями на заросли Дуная
грибы не соберу на берегу

как раковину бледную возьмешь
ночные фонари заворожила
соломенные волны уложила
ладони разомкнула не сомкнешь

трезубцы на стекле поводырям
проказы увеличенное темя
целую очертания рассеян
виски на волосок не передам.